Эта телеграмма была больным местом "Дж. Моргана и К°". Как мы видели, проморгановские газеты обошли ее молчанием, когда на нее сослался сенатор Най. Но ни Грэттэн, ни г-жа Стейн не знали, что Ламонт заранее, возможно через "Сатердэй ревью", получил сведения о предстоящем выходе в свет книги Миллиса о войне и постарался встретиться с Миллисом.

На вопрос Ламонта о причинах непонятного отсутствия в книге телеграммы Пэйджа Миллис ответил, что она сперва была включена, но затем выпущена еще в рукописи, при сокращении текста. Однако книга "Дорога к войне" содержит и менее важный материал. Изъятие разоблачительной телеграммы Пэйджа испортило этот труд, содержательный в других отношениях.

Бернард де Вото, беллетрист и критик, сменил Кэнби на посту редактора "Сатердэй ревью". Хотя де Вото обладает более независимым образом мыслей, чем Кэнби, однако, следует еще посмотреть, какова будет его позиция по социальным и экономическим вопросам.

Ламонт фактически вездесущая фигура в американской прессе. Обычно, когда газеты в своих передовых или в последних известиях целомудренно намекают на "мнение видных банкиров", "впечатление в финансовых кругах" и "единодушие среди банкиров", они ссылаются только на Ламонта. Затем эти отчеты, переписанные "Ассошиэйтед пресс" и "Юнайтед пресс", наводняют страну. Но когда газеты ссылаются на "разногласия в мнениях банкиров" или на "противоположные взгляды, высказываемые другими видными финансистами", это означает лишь, что Уинтроп У. Олдрич из "Чейз бэнк" вступил в спор с Ламонтом.

Журналисты, дающие отчеты о делах Уолл-стрит, поддерживают постоянную связь с Ламонтом, так как, во-первых, они получают от своих редакций инструкции регулярно посещать Ламонта, а во-вторых — их направляют к Ламонту или Олдричу, другие банкиры, остерегающиеся высказываться об общем положении вещей даже анонимно.

Есть, однако, некоторые вопросы, в которых Ламонт не может положиться на перо финансовых репортеров, как бы выдрессированы они ни были. Известно, что в таких случаях после ухода журналистов он звонит редакторам и невинным тоном спрашивает, не звонил ли ему кто-нибудь из редакции. Думая, что кто-то из сотрудников финансового отдела действительно звонил Лаг монту по важному делу, редактор жадно слушает ясные ответы Ламонта на предполагаемые вопросы неизвестного журналиста. На следующий день редактор спешно помещает в печати ламонтовскую версию без упоминания имени Ламонта. Такие случаи имели место неоднократно.

Среди многочисленных тезисов Ламонта, просочившихся в прессу страны через посредничество финансовых репортеров Уолл-стрит, интересны следующие: 1) "Внезапное снижение цен на бирже носит чисто местный характер и не имеет никакого отношения к общему экономическому и финансовому положению" (1929 г.);

2) "Мы вполне овладели положением. Теперь оно будет улучшаться" (1930 г.); 3) "Депрессия должна итти своим ходом" (1931 г.); 4) "Япония сохранит золотой стандарт" (1931 г.); 5) "Германии не угрожает опасность краха" (1931 г.) и 6) "Банковская система совершенно прочна" (1932 г.).

Автор этой книги, невольно участвовавший в распространении этих лживых утверждений среди широкой публики, пользуется случаем раскрыть их источник.

Позднее Ламонт способствовал созданию мнения, что "обильные траты" "нового курса" разорят страну и что в Европе нет военной опасности. Последнее утверждение было опубликовано немедленно после возвращения Ламонта из Европы в 1936 г.; как это ни поразительно, Ламонт его подписал. Вскоре после этого многие из связанных с Ламонтом журналистов избрали новую тему, начав трезвонить в своих статьях и книгах, что опасения насчет войны преувеличены, разоружая тем самым общественное мнение.

Общие результаты деятельности Ламонта имеют гораздо большее значение и размах, чем что-либо предпринятое покойным Айви Ли в интересах Рокфеллеров. Повидимому, лишь правительственное расследование в состоянии установить, где начинается и где кончается темная власть Ламонта над прессой. Роль самого значительного редакционного рупора Ламонта принадлежит, конечно, Уолтеру Липпману, хотя последний пополняет свои идеи и из другого источника, а именно — от Рассэла К. Леффингуэлла, также представителя Моргана.

Область современной филантропии, или капиталовложений некоммерческого характера, представляет собой хаотическое сочетание вспыхивающих огней, причудливых теней и всепроникающей рекламы. Трудно быть в чем-либо уверенным в этом лабиринте, где то, что на первый взгляд кажется ясным, на самом деле оказывается лишь бесконечным рядом иллюзий.

Так называемая практическая филантропия главным образом сосредоточена вокруг фондов пожертвований на благотворительные и культурные цели. Э. К. Линдеман, специалист по внутренним функциям этих благотворительных фондов, заявляет в своем труде "Богатство и культура", изданном в 1936 г.: "Сначала я был удивлен, когда обнаружил, что те, кто управляет благотворительными фондами и трестами, не хотят, чтобы проводилось обследование этих учреждений. Если бы мне тогда пришло в голову, — продолжает он, — что потребуется восемь лет настойчивого исследования и большие затраты, чтобы установить хотя бы основные требовавшиеся мне цифровые данные, то я уверен, что сразу же прекратил бы эту работу".

Итак, читатель должен приготовиться заглянуть в этой главе в подземную пещеру современного капитализма, заранее отбросив все предвзятые представления о щедрых пожертвованиях экономических баронов на благо человечества. Действительность не подтверждает этих представлений, распространяемых газетами и рекламными агентствами миллионеров.

Но разве газеты не правы, утверждая, что Рокфеллеры пожертвовали от 500 до 700 млн. долл.? Разве все мультимиллионеры не роздали огромных сумм? Разве они не оказывают поддержки большинству научных исследований? Разве огромное количество культурных и художественных учреждений — оперы, симфонические оркестры, университеты — не получает от богачей широкой бескорыстной поддержки?

К сожалению, на все эти вопросы можно дать лишь отрицательный ответ.

Что же в таком случае может оправдать всю эту рекламу?

Так называемая филантропическая деятельность находится в таком же соотношении с грандиозными размерами, в каких она изображается, как камешек—= с прудом, на поверхности которого его падение оставляет бесчисленные расходящиеся круги. Ибо богачи сказочно-изобильной Америки пожертвовали очень немного денег на благотворительные цели; к тому же большая часть этих сумм была роздана после введения в 1913 г. подоходного налога. Поэтому слово "дар" должно было бы, собственно, уступить место более точным терминам, вроде "размещение" или "передача".

В период с 1909 по 1932 г. все дары и пожертвования различным учреждениям, сделанные богатыми, состоятельными, людьми среднего достатка и бедняками, составили, согласно книге Роберта К. Доуна "Размеры богатства Америки", всего 27 888 млн. долл., т. е. 2% общего дохода лиц всех классов.

Согласно тому же источнику, с 1860 по 1932 г. затраты на общественные нужды, филантропические и нефилантропические, произведенные богатыми и бедными, составили всего 65 533 млн. долл., т. е. около 25% от 233 628 млн. долл., израсходованных на общественные нужды правительством.

"Общая сумма пожертвований плательщиков подоходного налога никогда, даже в самые благоприятные годы, не составляла и двух процентов их дохода, — пишут Риллис А. и Омар П. Гослин в книге "Богатые и бедные", — 3 тыс. наших богатейших семейств со средним годовым доходом в 300 тыс. долл, и выше пожертвовали в 1928 г. в среднем лишь по 25 400 долл. С наступлением депрессии они нашли необходимым сократить свои пожертвования в среднем до 12 900 долл, в год каждое. 248 самых богатых семей ;тв с доходом свыше 1 млн. долл, дали в 1928 г. в среднем по 30 100 долЛ. В эту сумму входят все пожертвования церквам, колледжам, благотворительным учреждениям и т. п."