Не менее 60 млн. долл, было за последние годы вложено в новые здания йэльского университета. Среди жертвователей были Эдуард С. Харкнесс, наследники покойного Пэйна Уитни и Джон У. Стерлинг, юрист корпораций, доверенный советник Джея Гульда, Джеймса Стиллмена и Уильяма Рокфеллера и главный заправила аферы "Амальгамейтед коппер".

Харкнессу расточали хвалы за предоставление огромных сумм наиболее богатым и фешенебельным учебным заведениям страны; но в свете острой нужды в средствах на обучение в других районах страны его "дары" все больше походят на план перевода денег из одного кармана господствующего класса в другой. Пресса несет ответственность за общераспространенное ошибочное представление о Харкнессе как о благодетеле в деле образования в целом.

Правда, Гарвард и Йэль, так же как и другие учебные заведения высшего типа, предоставляют право бесплатного обучения, стипендии и оплачиваемую номинальную службу наиболее успевающим выпускникам некоторых средних школ с особо хорошей репутацией, независимо от классового происхождения этих студентов. Правда, в Гарварде можно встретить сына шахтера или фермера, хотя эго случается довольно редко. Однако задача Гарварда и йэля состоит в том, чтобы вылепить из этих способных молодых людей безвольных слуг правящего класса — юристов, работников корпораций и муниципалитетов, биржевых маклеров, банкиров и священников.

Даяния Харкнесса, Уитни и Стерлинга представляют лишь малую долю огромных сумм, отпущенных йэлю, Гарварду и Принстону многими богачами. Общая сумма фондов Гарварда составляет 10% всех фондов семисот с лишним частных университетов и колледжей. Общая сумма фондов Гарвардского, йэльского, Колумбийского и Чикагского университетов составляет 33% фондов всех частных университетов и колледжей. Ни одно из этих учреждений в своих университетских программах не интересуется проблемами какого-либо другого класса, кроме класса богачей; ни одно из них не сделало существенного вклада в разрешение социальных и экономических проблем, волнующих фермеров, промышленных рабочих, канцелярских служащих, лиц иностранного происхождения или негров.

В своих учебных программах щедро субсидируемые колледжи и университеты явно упустили из виду большую часть населения. В Йэльском, Гарвардском, Колумбийском и Чикагском университетах можно изучать изменение биржевого курса, методы рекламы, организацию рассылки товаров по почте, постановку управления учреждением и т. п. Принимая во внимание связь факультетов естественных наук с крупными корпорациями, связь курсов журналистики и деловых школ с капиталистическими предприятиями в целом, учитывая также отсутствие в этих университетах и колледжах предметов, связанных с вопросами, волнующими менее обеспеченные слои населения (за исключением тех случаев, когда эти проблемы становятся также проблемами правящих семейств), можно сказать, что эти учебные заведения во всех отношениях являются типичными школами правящего класса.

И в Йэле и в Гарварде факультеты социальных наук столь плохо поставлены, что подвергаются критике со стороны профессоров таких университетов, как Колумбийский, Чикагский, Джона Гопкинса и штата Висконсин, которые носят несколько более космополитический характер.

В то время как несколько . подготовительных школ на востоке щедро осыпается деньгами, высшее обучение на западе и юге влачит жалкое существование. Более того, частные подготовительные школы имеют лишь классовое значение; в них нет действительной необходимости, ибо сеть государственных средних школ достаточно обширна.

Эндовер и Экзетер могут служить примерами многочисленных подготовительных учебных заведений восточных штатов, состоящих под покровительством богатых семейств. Фонд школы в Гротоне равен 1 500 тыс. долл., в Лоренсвиле — 500 тыс. долл., в Сен-Марке — 600 тыс. долл., в Тафте — 500 тыс. долл, и в Сен-Поле — 3 059 018 долл.

Эндрью У. Меллон дал школе Чоута деньги на библиотеку, семейство Арчболд—на лазарет. Клэренс Диллон, банкир, построил для Гротона учебный корпус; Уильям А. Гарднер — 500-тысячедолларовую часовню; различные крупные дары были преподнесены этой школе покойным Пэйном Уитни. Эдуард С. Харкнесс пожертвовал школе Хилла 2 340 187 долл., как и покойный Т. Кольман Дюпон. Чарлз Г. Дауэс, Ламмот Дюпон и Мортимер Б. Фуллер ("Интернэйшнл солт") отпустили крупные суммы Лоренсвилю; Поль Блок выстроил часовню для школы Хотчкисса, фонды которой равняются 400 тыс. долл. Школа в Миддлсексе была основана У. Кэмероном Форбсом, Генри Ли Хиггинсоном, Фрэнсисом Лоуэлом и деканом Бриггсом из Гарварда, которые пожертвовали ей деньги и здания. Семейство Армор и Огюст Бельмонт сделали пожертвования Сен-Марку. Джеймс Симпсон из "Маршалл Филд и К°" и X. Э. Мэивиль отпустили деньги Сен-Полю. Благотворители школы Тафта — г-жа Уильям Рокфеллер, подарившая школе спортивный стадион, Эдуард Харкнесс, давший 500 тыс. долл., и Гарри П. Бингем, построивший Бингем Аудиториум. 

Наконец, в восточных штатах имеются еще пансионы для девочек. В число этих дорогих учебных заведений, предназначенных исключительно для высшего класса, с; платой за обучение от 1 до 3 тыс. долл, в год, входят Фокскрофт, Брирли, школа мисс Чапен, школа Спенс, Розмари-Холл, школа Этель Уокер, Фармингтон, Уэстовер, школа мисс Холл и школа Доббс. Обучение женщин, не сулящее таких крупных финансовых выгод, какие приносят труды химиков, инженеров, юристов и биржевых дельцов, вызывает у богатых семейств гораздо меньший энтузиазм, чем обучение мужчин. Крупные восточные университеты не принимают женщин, и женские колледжи восточных штатов с гораздо меньшим успехом выманивают деньги у своих богатых покровителей, нежели большие мужские колледжи, выпускники которых предназначаются для выжимания прибылей.

Все эти примеры, как и многие другие, которые не могли быть приведены за недостатком места, дают нам достаточное основание утверждать, что, внося пожертвования на обучение, богачи преследуют лишь свои личные, классовые цели.

На обеде, сервированном для сидящих верхом на лошадях гостей, — рассказывает историк Бирд, характеризуя девяностые годы — "позолоченное десятилетие", — любимого коня угощали цветами и шампанским. Маленькой черной с рыжим собачонке в бриллиантовом ошейнике, стоившем 15 тыс. долл., был устроен роскошный банкет. На одном из празднеств сигареты были завернуты в сто долларовые бумажки, на другом гостям преподносились великолепные нерные жемчужины, вложенные в раковины устриц. Роскошное пиршество для веселых собутыльников было устроено в шахте, на эксплоатации которой разбогател хозяин. Затем, пресытившись столь "скромными" развлечениями, плутократия придумала более сумасбродные затеи: среди гостей рассаживали обезьян, в комнатных бассейнах плавали наряженные золотыми рыбками пловцы, и шансонетки выпрыгивали прямо из пирогов.

Капризные богачи, освобожденные от бремени труда и ответственности, жадно искали удовольствий в расточительных тратах и экзотических трюках. Они вставляли в зубы бриллианты, предоставляли ручной обезьянке личный выезд и персонального лакея, вывозили в парк на прогулку собак, привязанных лентами к задним сиденьям кабриолетов. Дочери одного из крезов было куплено ожерелье, стоившее 600 тыс. долл.; на туалетный столик тратили 65 тыс. долл., 75 тыс. долл. — на театральный бинокль. Для выступления перед гостями магната выписали из Нью-Йорка в Чикаго театральную труппу, и оркестр играл серенаду новорожденному младенцу. В порыве сентиментальной благожелательности семья обездоленных негров юга была внезапно осыпана дарами, роскошно одета и помещена в великолепном доме ("История американской цивилизации").

Плутократы "розового десятилетия" были аскетами по сравнению с плутократией теперёшнего "черного десятилетия". Неизмеримо более чудовищные излишества наших дней возрождают и во много раз превосходят самые фантастические из прежних тщательно продуманных форм распыления созданных народом богатств. Но в девяностых годах XIX в. массовое расточение богатств происходило в особняках нуворишей вдоль 5-й авеню, на самом виду у журналистов полурадикальной и популистической прессы, или в сравнительно доступном для всех Ньюпорте. В наши дни плутократы уединяются в загородные поместья и роскошные гостиницы, и газеты, которые все либо принадлежат миллионерам, либо контролируются ими, не заинтересованы больше в том, чтобы выставлять личную жизнь богачей напоказ широкой публике. Первоклассных журналистов теперь редко посылают в Ньюпорт; туда направляют лишь репортеров, дающих отчеты о светской и спортивной жизни.