Со дня своего основания в 1924 г. "Тайм" неуклонно выступал в роли защитника богатейших семейств. В январе 1925 г. этот журнал использовал произвольно подобранный биографический материал о Джоне Д. Рокфеллере для проповеди на тему о верблюде и игольном ушке, доказывая, что Рокфеллер младший безусловно прошел бы сквозь игольное ушко. Один возмущенный подписчик прислал протест против "елейного воспевания этого святого, от которого может стошнить даже собаку".
Но сколь явной ни была лесть, щедро расточавшаяся клану Рокфеллеров, — до тех пор, пока он не выступил против Моргана, — она выглядит незначительной по сравнению с теми поклонами, которые с грацией слона отвешивал "Тайм" Джону Пирпонту Моргану.
В ноябре 1934 г. "Форчюн" назвал Пьера Дюпона, одного из покровителей реакционной Лиги свободы, сторонником либеральных идей. Допуская, что Дюпоны руководят политической жизнью штата Делавер, в которой все построено на подкупе, "Форчюн" все же настойчиво утверждал, что Дюпоны оказывают в Делавере благотворное влияние. О Бернарде М. Барухе "Форчюн" заявил в октябре 1933 г.: "Пожалуй, Барух — единственный образец того блестящего типа общественного деятеля, который лучше всего представлен его близким другом Уинстоном Черчиллем".
Подобно "Тайму", "Форчюн" тщательно соблюдает в своих дифирамбах должные оттенки. После того как Винсент Астор примкнул к рузвельтовскому "новому курсу", противником которого был Морган, "Форчюн" в своей статье об Асторе снисходительно намекнул, что тот преодолел свою прежнюю интеллектуальную вялость; но "Форчюн" никогда не позволял себе признать, что царственный Дж. П. Морган далеко не считается титаном мысли.
"Тайм" и "Форчюн" высказываются отрицательно только о тех правительствах, которые по странному совпадению находятся в плохих отношениях с "Дж. П. Морганом и К°". Они систематически изображают в ложном свете Советскую Россию; "Тайм" встретил с презрением приход к власти правительства народного фронта во Франции. В то же время этот журнал горячо поддерживал в печати, по радио и в кино фашистский "Огненный крест". Оборона законного демократического правительства Испании немедленно вызвала насмешки "Тайма".
Внутриполитические взгляды обоих журналов ничем не отличаются от внешнеполитических. "Таймс" не упускал ни одного случая высмеять "новый курс". Он сохранил свое враждебное отношение к Рузвельту и его программе всемерного развития легкой промышленности до 1936 г.; но когда приблизился день выборов, журнал, обнаружив характерный для него оппортунизм, умерил пыл, с которым он поддерживал кандидатуру Лэндона, потому что предварительная анкета, проведенная журналом "Форчюн", показала, что Рузвельт победит, собрав подавляющее большинство голосов.
Немногие читатели в состоянии разглядеть сознательную классовую политику "Тайм" и "Форчюн" за их фальшивыми претензиями на объективность, ибо оба журнала в совершенстве владеют тонкой техникой обмана, при которой умело вставленное прилагательное или наречие может исказить целую серию фактов. Эта техника разработана Генри Р. Люсом, духовным наследником Фрэнка Мэнси, газета которого "Сан", инспирированная Морганом, объект постоянных насмешек в журналистских кругах, была однажды объявлена в "Тайм" "великой газетой".
Томас У. Ламонт, пожалуй, — самая влиятельная фигура в современной американской прессе. Он начал свою карьеру в качестве репортера по финансовым вопросам старой нью-йоркской "Трибюн".
Обязанности Ламонта как компаньона Моргана и преемника Джорджа У. Перкинса по апостольскому служению разнообразны, но важнейшее место среди них принадлежит проблемам, связанным с прессой. И Ламонт и Перкинс, каждый в соответствующий период своей карьеры, расчищали путь банкирскому дому Моргана, были приобретателями его акций, зачинщиками скан* далов, интриганами, дипломатами и апологетами.
Ламонт, как и Перкинс, умудрялся устраивать так, что газеты пропагандировали идеи Моргана, никогда не раскрывая конфиденциального источника своего вдохновения. Действительно, Перкинс так ловко манипулировал газетами (пример — прибыльное использование "Таймс" в 1907 г.), что в начале войны на полуофициальном собрании, где присутствовали Чарлз Эванс Юз, Томас Л. Чедбурн, Уиллард Стрейт, Джон Пэррой Митчел, Генри Э. Моргентау и другие, Фрэнк Мэнси доказывал, чго Перкинсу надо поручить руководство правительственной цензурой. Как сообщает Моргентау, Мэнси называл Перкинса "одним из великих специалистов по делам рекламы".
Единственным учеником Перкинса стал Ламонт, не уступавший агенту Рокфеллера Айви Л. Ли.
В дом № 23 на Уолл-стрит, где находится контора Ламонта, стекаются газеты, журналы и книги всего мира немедленно после их выхода в свет; целый штат референтов отмечает интересные места и переводит издания, вышедшие на иностранных языках. Ламонт читает и оценивает похвалы и порицания по адресу "Дж. П. Моргана и К°", затем материал раскладывается в досье. Иногда Ламонт вступает в личную переписку с писателями и редакторами, иногда направляет письма, подлежащие опубликованию, иногда предлагает, чтобы какое-нибудь третье лицо написало опровержение, поправку, подтверждение.
Более половины связей Ламонта с окружающим миром — это связи с издателями, писателями, обслуживающими массового читателя, журналистами и редакторами. Среди многочисленных литературных и журналистских друзей Ламонта особенно известен Уолтер Липпман [1 Уолтер Липпман приобретает все более широкую известность в качестве трибуна крупного капитала. Профессор Чикагского университета Т. В. Смит, выступая 29 августа 1937 г. в "Институте человеческих отношений" в Уильямстауне (штат Массачусетс), сказал: "Плутогог, сменивший плутократа прежних дней, является рупором богачей в тех случаях, когда они не могут больше выступать от своего имени. Он не аллах, но уполномоченный аллаха по делам общественных связей. Вы можете познакомиться с его поручениями, выраженными в самой деликатной форме в статьях наших изысканных Уолтеров Липпманов и наших елейных Гленн Фрэнков. Вы можете почувствовать его нежную руку в хвалебных писаниях наших покойных Айви Ли и наших здравствующих Эдуардов Берни". Профессор. Смит мог добавить к этому списку Вестбрука Пеглера, Хью Джонсона, Дэвида Лоуренса и Марка Сюлливана.], предпринявший вместе с ним путешествие на Ближний Восток в 1931 г. и выдвигавший в газетах своего общенационального синдиката много тезисов, которые уоллстритовские корреспонденты по финансовым вопросам до этого слышали из уст Ламонта, нередко в той же самой формулировке; следует назвать также Б. К. Форбса из херстовской организации, Уильяма Т. Дюарта и Франца Шнейдера из нью-йоркской "Сан", Генри Р. Люса из "Тайм, инкорпорейтед", Артура Хэйса Сольцбергера из "Нью-Йорк таймс", сэра Уилмотта Люиса — зятя Фрэнка Б. Нойса, вашингтонского корреспондента лондонской "Таймс" — вдохновителя "Ассошиэйтед пресс" и издателя вашингтонской "Стар", Генри Зейделя Кэнби, Чарлза Сеймура — президента йэльского университета, Эдвина Л. Джеймса — ответственного редактора "Нью- Йорк таймс" и г-жу Огден Рид из нью-йоркской "Геральд трибюн". Ламонт даже совершил паломничество в калифорнийское имение Уильяма Рэндольфа Херста.
Писатели с хорошей репутацией и солидным поло^ жением в обществе, не знакомые лично с Ламоитом, иногда получают от него приглашения на завтрак, во время которого им сообщается, что они совершили ошибку в каком-либо предисловии, статье или рецензии на книгу, где упоминались "Дж. П. Морган и К°" или одно из их многочисленных предприятий. Их просят взять свои слова обратно; в случае отказа они могут быть уверены, что столкнутся с незримыми проявлениями вражды Моргана в самых различных сферах; издательского мира.
