Ужас и боль потери взорвались в Шу, остановили сердце, вытеснили мысли, растворили её в фиалковой крови Источника. Тысячью побегов, тысячью щупалец она выметнулась из башни: найти Дайма!

Сумбур звуков, запахов, ощущений закружил в красковороте и сложился в карту — подробную, словно на столе главнокомандующего. В одно мгновение она увидела Риль Суардис, пронизанный жилами магии — от толстых вен до тончайших капилляров — и два его сердца, две башни. Увидела легендарные Часы Равенства и Братства, четыреста лет назад остановившие Ману и позволившие завершить войну со Школой Одноглазой Рыбы. Увидела Дайма, ради нее отдавшего магию и жизнь, и Рональда, медленно, но верно распутывающего мудреное заклятие. Увидела бело-лиловые пятнышки на своих руках — последние капли дара, последние капли крови светлого, смешанные с ее кровью, и увидела исчезающе тонкую нить вероятности — еще раз изменить судьбу, а может, наоборот, выпрямить?

Озарение прогнало панику и вернуло Шу в реальность: смерч почти добрался до нее, навис над головой.

«Прочь, на место!» — велела Шу, указывая на центр опалового круга. Смерч промедлил, словно в недоумении, но воздушные потоки смяли его, скрутили тугой спиралью и вплавили в мрамор, вытянули ало-черные нити и завили в не ведомые ни одному гному знаки.

«Сейчас, Дайм, продержись еще минуту! Я успею!» — просила Шу, вплетая образы в неустойчивую структуру Источника. Без рун, без слов, без символов, чистые постулаты: защита, помощь, исцеление для нее самой и светлых, последние два дня касавшихся мандариновой шкатулки. Почему-то вместо двух образов виделось три, но разбираться, почему один из образов раздвоился или откуда взялся еще один светлый маг, было некогда. Шу торопилась, пока не засохла кровь Дайма, напитать ее силой и жизнью.

«Дайм, дождись меня!» — шепнула крохотному муаровому котенку в ладонях. Зверек приоткрыл бирюзовые глаза, зевнул… и, свернувшись клубком, уснул.

Нить вероятности дрожала, готовая порваться, а Шу не могла понять, что делать дальше? Котенок жив только в ее руках. Оставить Источник до завершения ритуала? Но если порвется связь, бушующая магия разнесет весь Суард. Если рискнуть, бежать в башню Рональда — Часы Равенства выпьют до капли и звереныша, и ее саму, и Источник. А дождаться, пока Рональд расплетет заклинание — оставить Дайма беззащитным перед разъяренным темным. Двуличные боги, одной рукой дающие, другой отнимающие! Что же делать?!

Шу замерла. Сбежать, спрятаться — только не выбирать! Слишком больно, слишком тяжела ответственность.

Стон вероятностной нити пронзил острым страхом: поздно?! Промедлив миг, сделала выбор и потеряла его? Нет! Боги, нет! — рванулся из глубины души отчаянный вопль, красковорот потемнел, завертелся в безумном ритме…

Шу сама не поняла, как оказалась около Рассветной башни. Под ногами звенела затухающим сердцебиением паутинка, резала кожу, не позволяя замедлить бег — сквозь загустевший воздух, сквозь дверь, сквозь жгучее безумие чужой магии, сквозь переплетения другой судьбы — к седому, высохшему старику с тускнеющими глазами цвета полуденного моря. Шу прорывалась вперед, ранясь об острые нити иных вероятностей, не обращая внимания на боль и страх. В ладонях, прижатый к груди, спал звереныш, не слыша треска разрядов и крика искореженного магией пространства. Единственное желание вело Шу: успеть, пока бьется сердце любимого, не позволить крепнущей вероятности стать действительностью.

Почуяв живое тепло, Часы потянулись к ней, требуя делиться с братом жизнью и силой — Шу мельком глянула на трясущегося, гримасничающего полузурга, неспособного ни умереть окончательно, ни ожить, и снова устремилась к Дайму, не тратя времени на попытку создать для себя щит. Вероятности гудели, звенели, выли и стонали, запутанный узел дрожал, выпускал отдельные нити, таял… И таяли силы, утекали к нежити — только котенок в ладонях спал, подергивая ушком, защищенный золотым сиянием любви.

— Дайм! — позвала она, отчаявшись пробиться сквозь бурление чужих стихий.

Старик открыл тусклые глаза, и вдруг счастливо улыбнулся, поднялся и шагнул навстречу.

Шу бросилась к нему, вскрикнула — нити распутанного Рональдом заклинания хлестнули, сдирая кожу вместе с аурой — и поймала падающего на подломившиеся колени Дайма за плечи. Упала вместе с ним, смягчая удар. Заглянула в мутнеющие глаза, чуть не закричала отчаянно, почувствовав, как покидает его жизнь. Уже не думая, не понимая, что делать, поцеловала, отдавая ему свое дыхание.

Жар. Холод. Свет. Тьма.

Мир завертелся красковоротом, отбросил раскрывшего черный клюв кракена.

— Взываю к тебе!.. — сквозь бурление красок послышался хриплый голос Рональда, выкрикивающий знакомую до дрожи формулу.

— Да изыдет! — Вместе со звонким ире-аль белое пламя вспыхнуло, прокатилось по всем закоулкам, и темный захлебнулся последними слогами.

— Дайм? — не веря себе, Шу дрожащей рукой коснулась растрепанных каштановых прядей, заглянула в яркую бирюзу глаз…

— Идем скорее, он сейчас опомнится! — светлый схватил её за руки, рывком поднял и потащил прочь.

Не разбирая дороги, Шу побежала. Споткнулась на пороге, но Дайм подхватил её.

— Быстрее, прошу!

Мир вертелся бессмысленной каруселью. Шу не понимала, куда и зачем надо торопиться, но бежала, доверяясь руке светлого.

— Шу? Милая, что с тобой? — из сумбура и тошноты выплыл голос Баль.

— Ничего страшного. Просто устала, — отвечал голос Дайма. — Ей надо поспать.

Шу улыбнулась, хотела успокоить подругу, но красковорот снова закружил ее и унес на тихий берег далекого океана, поющего нескончаемую колыбельную.

435 год, 10 день Каштана, за три дня до новолуния. Суард.

Четыре дня перед испытаниями Хилл, Орис, Простак и Игла провели дома. Мастер запретил им боевые тренировки, только упражнения для поддержания формы. Чтоб не взбесились от скуки, выдал карту Найриссы, Катрены Двуединства и Закон Гильдии Ткачей. Хилл робко заикнулся о гитаре, и, к удивлению, через считанные часы её получил. Правда, не Черную Шеру, но он был рад любой. Волчка в тот же вечер Мастер отвел в Алью Хисс — и ничего не сказал о его судьбе.

На второй день после обеда Мастер отослал Фаину и дал последние наставления:

«Сегодня Тень коснется вас, готовы вы к этому или нет. У вас будет трое суток, чтобы доказать Хиссу: вы достойны. Каждый из вас, кто войдет в Алью Хисс в ночь новолуния, станет мастером Теней.

Вы попадете в Найриссу через портал в храме. Никто, кроме Посвященных, о нем не знает. Любой, кто попытается о нем рассказать, умрет — Хисс умеет хранить свои тайны.

И последнее. Вы выйдете из храма нагими и безоружными, как Руки Брата. Помните: Темный будет искушать вас. Но ему не нужны слуги, поддающиеся искушению. Помните: за вами будет охотиться весь город, но вы не должны убивать без необходимости. Упивающиеся смертью и забывающие о долге слуги не нужны Хиссу.

А сейчас всем спать. К полуночи мы должны быть в Алью Хисс. Да пребудет с вами Равновесие, дети мои».

435 год. Ночь с 10 на 11 день Каштана, за три дня до новолуния. Найрисса.

Портал оказался выложенным мозаикой терцангом в круге на полу Алью Хисс. Никаких кровавых ритуалов и заклинаний. Как только четверо претендентов вошли в храм в Суарде, Кирлах велел им раздеться и встать на окружность. Первыми встали Угорь и Ласка — они пришли в храм раньше. За ними последовали остальные четверо.