Том медленно приблизился к Лене, обхватил, сжал, чувствуя стремительно нарастающую силу. Перед тем, как рывком сбросить халат, он сунул руку в карман и предчувствие его не обмануло: там лежало маленькое изделие, которое при определенных обстоятельствах полагается надевать еще быстрее, чем противогаз…

До кровати они так и не дошли, оказавшись на ковре. Они катались по полу, сплетясь в единое целое, упал стул, затем столик с остатками закусок и так и не тронутым тортом, обрушился торшер. Если Лена и испугалась в первую секунду, то страх прошел. Она приняла игру, шла навстречу, бесстыдно стонала, Том даже не заметил, когда с ее тела слетели трусики и лифчик и когда он сам освободился от единственного предмета одежды, который еще был на его теле.

Внезапно настал самый главный миг. Стоны Лены стали особенно страстными. Том продолжал сжимать ее тело, целовал губы и отдавал, отдавал ей, все, что копилось столько лет именно для нее, для Леночки Азартовой, принцессы его класса. Потом все стихло и в комнате ничего не было слышно, кроме учащенного дыхания двух людей. Том немного ослабил напор, его лицо скользнуло по покрытой потом щекой Лены и он растянулся рядом на ковре.

Женщина встала первая. Шутливо ворча про какие-то синяки, она опрокинулась на диван, да так там и осталась, раскинув руки. Том наклонился к ней и снова обнял.

И тут раздался длинный телефонный звонок. Лена выругалась и пошла на кухню.

Том развалился на кровати. Еще до того, как отправиться в душ, он заметил телефонный аппарат — стационарный модуль и переносную трубку. Его удивило: почему Лена не положила трубку возле своей постели или столика в гостиной? Может, боялась, что он нарушит конфиденциальность разговора своим храпом или сопением?

Между тем, из кухни доносились слова хозяйки. Она явно прикрывала телефонную трубку ладонью, но в квартире стояла абсолютная тишина, поэтому кое-что доносилось. Вот Лена явственно сказала: «Еще раз повторяю, он мне не звонил. Вообще, никто не звонил». Сказала с ожесточением, видимо, ее спросили о чем-то два раза. Потом она попрощалась и вернулась в гостиную. В одной руке у нее была бутыль с «Кока-колой», в другой — телефонная трубка. Том пришел к выводу, что в эту ночь она ждала одного-единственного звонка и он уже произошел.

— Это кто обломал нам кайф? — лениво спросил Том.

— Дурочка-подружечка, — не задумываясь отозвалась Лена. — Ищет своего миленка. Просто, если бы муж не уехал в командировку, сегодня у нас была бы небольшая вечеринка. Стас собирался на ней быть, но муж уехал и все изменилось. А Кристина ничего не знает.

— Небось сама из Москвы звонила? — столь же лениво и беспечно сказал Том.

— С чего ты взял? Она сейчас в Питере. Вижу, ты давно не был в большом городе и не понимаешь, что это такое.

«А ты так и не научилась врать. По крайней мере, складно, — подумал Том. — Ведь звонок же был международный. Ну что тебе стоило заменить Москву хотя бы Лугой или Выборгом!

Внезапно Том рассмеялся. Ну, какого черта ему надо, заглянув в родной город на два дня и одну ночь, распутывать какие-то чужие интриги. Делать больше нечего.

Лена с удивлением смотрела на него. Она выглядела немного смущенной и Том не удивился, когда подружка постаралась переменить тему.

— Я все про тебя поняла, кроме одного. Ты говоришь, что не вернулся с концами, а ненадолго заехал в Питер. Зачем, если это не военный секрет?

— В секреты играть не буду, — после недолгой паузы ответил Павел. — С врагом ты, надеюсь, не связана, поэтому скажу, как есть. Нас послали сюда забрать немного нашего оружия, забрать почти с помойки, где его бездарно переплавили бы в чушки и продали за копейки на металлолом. А в Боснии это оружие нужно людям, которые защищают свою веру, свои дома, просто-напросто, свою жизнь. Поверь, это не шутка, это действительно так. Уже завтра мы должны доставить эшелон в маленький, задрипанный порт, где-то между Петергофом и эстонской границей на небольшой кораблик, с очень смелой командой, которая не испугалась нарушить территориальную границу России. Если нас заметут, вместе с корабликом, мы так и не докажем, что на самом деле действовали в стратегических интересах России. Потому что на них плевать всем.

— А дальше взойдете на палубу, выпьете по стакану рома, прикажите поднять якорь и в путь? — усмехнулась Лена. — Я тоже хочу. Муж нас где-нибудь в Копенгагене догонит.

— Корабль пойдет дальше без нас, — ответил Том. — Наше дело — отвечать за груз своей шеей, пока не погрузили последний контейнер. Потом он поплывет вокруг всей Европы, а мы на самолет и обратно, более быстрым путем.

— Кстати, Паша, а чего это ты постоянно говоришь «мы»? — как будто невзначай спросила Лена. — Разве ты не один приехал?

«Расслабился. И военные тайны начал выдавать, и друга заложил походя. Ну, если раскрывать секреты, так все и до конца», — вяло подумал Том. Азартова в самом начале беседы спросила его, как живет-поживает Тим, но когда он начал рассказывать слишком подробно, быстро утратила интерес. Павел так и не понял, обрадовало его это обстоятельство или нет? Что же касается Фомы, о нем она не спросила вообще. Тома это даже немного удивило.

— Я приехал с Тимом. Но его с собой не захватил, у него на сегодняшнюю ночь индивидуальная программа, — ответил одноклассник. — Он даже домой не стал заходить. Ты уж будь любезна, сохрани эту маленькую тайну, особенно от его близких. Иначе, его родня съест с потрохами и его, и меня.

— И меня, — усмехнулась Лена. — Ладно, сохраню. Мне это не так то и сложно, я в последнее время тем, кто его знает, даже не звоню. — Кстати, это случаем не ты настроил его на индивидуальную программу? Если так, то умница. Он нам бы нам все испортил. Притащил бы водки пару литров, пошел потом за добавкой, попал в ментовку, как обычно, мы бы бросились выручать… Одним словом, был бы большой-большой облом. Все трое проснулись бы разочарованными. А так, я не знаю, как он сейчас, у нас же все очень-очень хорошо. Знаешь, Паша, не обижайся, если бы я могла догадаться как это у тебя здорово получается, то не стала бы ждать, а проявила инициативу еще в десятом классе.

«Вся жизнь — бардак, все бабы — б…и», — мрачно вспомнил Том припев гопницкой песенки. Впрочем, жениться на Ленке я и тогда не мечтал, а теперь уже и не хочу, даже если было бы можно сбросить мужа с палубы где-нибудь недалеко от Копенгагена. Значит, ничего не мешает…

— Хорошо, я проявляю инициативу, — медленно сказал Том. — Ты готова?

— Всегда готова! — весело ответила Лена и свалилась на кровать. В полутьме Том заметил, что перед тем, как раскинуть ноги, она выкинула правую руку в пионерском салюте.

В то время как некоторое время назад приехавший из Боснии Том был тепло принят гостеприимной Леночкой Азартовой, в другой части города происходили события, непосредственно касающиеся цели командировки одноклассников…

Старинному четырехэтажному дому начала XIX века лифт не полагался. Стас всегда искренне недоумевал — как это можно жить без лифта, хотя бы и на третьем этаже. Партнер не обеднел бы, если б завел прозрачную кабинку от фирмы «Отис», хотя бы и за свой счет, благо, денег хватало.

Впрочем, пеший подъем имел свои преимущества. Преодолевая благородные гранитные ступени, можно было последний раз обдумать предстоящий разговор с Партнером, а заодно выкинуть все дешевые понты. Понты, как и пацанов — личную охрану Стаса, полагалось оставлять на улице. Такова была прихоть Партнера и Стас ее уважал.

Свои пацаны, или охрана, называй как хочешь, водились у Стаса всегда. В школе, а тем более за ее пределами, за ним ходили штук пять одноклассников, плюс шпанята из соседних классов. Свита увеличилась, когда он начал посещать спортивную секцию при соседнем ДК, где тренер Сергей Олегович в положенные часы на общественных началах преподавал подросткам спортивное самбо, а потом, когда две трети группы уходило домой, учил избранных запрещенному тогда каратэ. За риск он брал с учеников по десятке за сеанс. Ребята не хотели потрошить родителей, поэтому охотно приняли предложение Стаса потрошить прохожих. Тренер оказался человеком сговорчивым и пару раз соглашался брать в качестве платы за несколько сеансов наручные часы.