Самое трудное оказалось засунуть адвоката в петлю. Тут пришлось уже воспользоваться стулом, а стремянка была убрана на свое место. «Правильно, — решил Толик, — с лестницы хрен кто будет вешаться. А про стул я хорошо придумал. Придут менты — нате вам: и покойничек, и стульчик!..»

Когда преступник, уходя, собирался запереть квартиру на ключ, то услышал шаркающие шаги из-за дверей собственной квартиры. «Черт, опять старая карга шпионит!» — со злостью подумал Толик и, не дожидаясь, пока старушка припадет к любимому ею глазку, рванул вниз по лестнице, оставив дверь незапертой.

— А теперь расскажи, куда ты дел остальные шмотки из квартиры адвоката, которую сегодня грабанул? — донесся до Толика голос оперативника.

— Чего, какие вещи? Я ни при делах… — начал было мямлить подозреваемый, но вдруг отчетливо понял, что влип. Влип окончательно и бесповоротно: менты знают все, раз уж пришли сюда и караулили его. «Это все старая карга!» — подумал он как раз в тот момент, как старушка появилась в кухне, держа в руках надтреснутую чашку, до сих пор не пропитую племянником.

Толик неожиданно резко оттолкнулся руками от стола, отчего Федорова отбросило вместе с табуреткой к подоконнику. А племянник в этот момент схватил с другого стола здоровенный тесак и, вцепившись тетушке в жиденькие волосы, рванул ее на себя, приставив лезвие клинка к горлу старушки.

— Не подходи, су-у-ка! Зарежу! Ее зарежу! — кричал Толик, прикрываясь телом заложницы и медленно отступая к дверям.

— Все, успокойся, тебя никто не трогает, — Федоров попытался осторожно отодвинуть стол, вдруг некстати вспомнив: «Чувствовал же с утра, что беда случится». Но преступник лишь плотнее приставил нож к шее:

— Зарежу-у!..

Еще до того, как помдеж столь нелюбезно запретил Нертову звонить по телефону, Кузьмич — дежурный по отделению, очевидно приняв в каптерке стакан-другой бормотухи, вдруг расщедрился и, зайдя в «аквариум», протянул Нертову бинт в стерильной упаковке и пузырек с йодом:

— На, смажь ссадины. Все равно врача поблизости нет, а «скорую» из-за пары порезов я вызывать не буду, — после чего удалился.

На самом деле глубокий порез на плече следовало бы зашить. Но Алексей решил пока довольствоваться тем, что дали. Он лишь обмазал края раны зеленкой и забинтовал руку. Остальные порезы просто, стиснув зубы, залил остатками жгучего раствора.

«Аквариум» — не лучшее место для отдыха, но усталость взяла свое, Нертов закрыл глаза и лег на неудобную скамейку, где и проспал остаток ночи. Кузьмич, наверное, в душе был человеком добрым, потому что утром притащил задержанному два бутерброда, явно собранные любящей женой для капитанского завтрака.

— На, жуй, — дежурный перехватил недоуменный взгляд Алексея, который хотел было отказаться от угощения, — мне все равно через час сменяться, а тебе еще, наверное, долго здесь куковать… Смотри-ка, а припекло тебя, парень, не слабо. Если выпустят — помажь лоб кефиром. Это — первое средство, я скажу…

Неизвестно, что бы еще поведал добродушный Кузьмич, но тут в дежурку вбежала женщина, прижимая к груди маленького ребенка. Даже издали было видно, что половину лица вошедшей заливает свежий синяк. Дежурный заспешил к ней, даже не заперев прозрачные двери на тяжелую щеколду.

Наверное, в маленьком поселке все знали друг друга, так как Кузьмич, словно родной дядюшка, приобнял женщину и, несмотря на ее рыдания, повел поближе к «аквариуму», в котором находился и кран с водой:

— Ты, Даша, не плачь, успокойся, — направляя заявительницу к умывальнику, убеждал ее капитан. — Вот умоешься сейчас, тогда и поговорим. А ребеночка-то, давай, я пока подержу…

Но женщина, хотя и доверила своего отпрыска Кузьмичу, продолжала рыдать, выкрикивая, что теперь-то ее обязательно убьют.

— Он же зверь после своей Чечни! Самый настоящий зверь!.. Я знала… Я чувствовала… Он пьяный! Убье-ет!..

Дежурному, очевидно, проблемы посетительницы были хорошо известны, и он только попутно задал несколько уточняющих вопросов. Как понял Алексей, муж несчастной, недавно дембельнувшись из армии, служба в которой проходила где-то в «горячих точках», избивает жену, когда выпьет. А пьет он постоянно. Вчера, незадолго до задержания Нертова, супруг, снова напившись, стал гоняться за женой с ножом. Так как дежурный по отделению находился с дембелем в далекой родственной связи, что не удивительно для маленького поселка, то с помощью наряда лишь отнял у дебошира оружие, оставив проспаться в родной хате, а женщину с ребенком отправил ночевать к себе домой. Утром несчастная вернулась назад, но муж снова начал избивать ее, упрекая, что позвала «ментов».

«Ах, отцы-командиры — господа правители! — думал Нертов. — Кто бы из вас думал, посылая чужих детей умирать, что даже оставшимся в живых понадобится помощь… Вон, подводников в былые времена после дальнего похода месяца на три загоняли в санатории на реабилитацию, в себя приходить, нервы и здоровье лечить. Американцы и сейчас, после всяких “Бурь в пустыне” устраивают их участникам грандиозный отдых. Так почему же у нас выбравшихся из афганского или чеченского ада пацанов бросают на произвол судьбы?..»

— Ко-озлы вонючие! Убью-ю!.. — здоровенный детина, ворвавшийся в дежурную часть, нисколько не напоминал «пацана», который не может опомниться от недавней службы. Прикладом двустволки, находившейся у него в руках, детина ударил находившегося у пульта помдежа, и сержант, как подкошенный, вместе со стулом рухнул на пол.

— Су-уки! — гулким эхом отозвался в дежурке выстрел, и вбежавшего следом за детиной прапорщика отбросило к стене.

— Дашка, б… продажная, выходи, курва! — злоумышленник с перекошенным от ненависти лицом повернулся в сторону «аквариума» и, заметив за открытыми дверями капитана с ребенком на руках, направил на них оружие. — Выходи, тварь, а то выбл…ка твоего положу. С ментом вместе!

— Эй, парень, опусти ружье, — Кузьмич попытался отвернуться от нападающего, прикрывая собой маленькое тельце. — Не балуй!

Выбежавшая из умывальника женщина бросилась к ребенку и, выхватив его из рук капитана, скрылась за спасительным выступом стены. А Кузьмич грузно потянулся к кобуре:

— Положи ружье. Тебе же сказано…

— Назад! — Нертов едва успел, как некогда его учили инструкторы-телохранители в институте безопасности, сбить капитана с ног, упав сверху. — Лежать!

Последнее приказание Кузьмичу слилось со звуком второго выстрела, и пуля-турбина двенадцатого калибра впечаталась в стену. Как раз в том месте, где перед тем стоял дежурный.

— У него нет патронов! — Нертов вскочил и бросился к нападавшему, до которого было несколько метров.

Но тот, даже если и был пьян, то оказался очень проворен. Мгновенно бросив бесполезное оружие в сторону Алексея, что на миг задержало юриста, детина выхватил из-за пояса гранату и выдернул предохранительное кольцо. В тот момент, когда сознание нападавшего уже меркло от нанесенного в голову удара Алексея, граната отлетела в сторону «аквариума»…

— Не подходи, су-ука! Зарежу! Ее зарежу! — кричал Толик, прикрываясь телом заложницы и медленно отступая к дверям.

— Все, успокойся, тебя никто не трогает, — Федоров попытался осторожно отодвинуть стол, но преступник лишь плотнее приставил нож к шее: — Зарежу-у!

Федоров замер. А Толик, увлекая за собой тоненько сипящую тетушку, начал пятиться к входной двери. Он не заметил, что дверь открылась, и в проеме показался оперуполномоченный Филипп Санькин, причинивший столько неприятностей своему коллеге — «территориалу». И сегодня, приехав в РУВД, Филя хотел продолжить работать по «делу Нертова», но именно в это время в дежурную часть позвонил участковый, передав информацию об убийстве и о том, что Федоров считает необходимым вызвать следственную группу.

Санькин, словно почуяв дичь, поймал у РУВД желающего подзаработать частника и, махнув у него перед носом удостоверением, потребовал: «На Замшина, быстро!» Теперь же, добравшись до места, Филипп сразу попал в переделку. Увидев, что какой-то мужчина приставил нож к горлу старушки и растерянного Федорова, Санькин рванулся вперед. Он надеялся, что сумеет схватить преступника за руку, отведя ее от горла потерпевшей. А тут, глядишь, и оперативник на помощь подоспеет.