Короче, Катерина эта по всем параметрам выглядела весьма неблагонадежно, не говоря уж о ее сожителе. Марина, судя по всему, общалась с ними обоими. Неплохое общество для примерной студентки — барышня и хулиганы, так сказать. Если этот тамбовец Боря и привлекал Марину для своих дел, то неплохо бы выяснить, на кого он положил свой недобрый взгляд нынче. Тамбовец, как ему и было положено по негласному договору о разделе городских сфер влияния, занимался нефтепродуктами: бензин туда — медь туда, дизтопливо — сюда и так далее. Конкуренция в этой среде свирепая. Почему бы и не хотелось ему убрать очередного бизнесмена от ГСМ руками невинной интеллигентной девчушки, которую просто грех в чем заподозрить? Мало ли писалось об убийствах, связанных с нефтяным бизнесом, о том же Валерии Мандрыкине? А исполнителей-то днем с огнем не сыщешь. Конечно, в то время киллеры не еще не доходили до такой наглости, как в преддверии 2000 года, когда посреди бела дня, практически рядом с отделением милиции цинично расстреляли из гранатомета другого бизнесмена от ГСМ — председателя совета директоров Балтийской финансовой группы, а потом, так сказать «на закуску», добавили по машинам из автоматов. И «дьявольский» номер — «666» бронированного джипа, в котором находился бизнесмен, был совсем не при чем, известно же: топливо — штука весьма опасная…

Но, тем не менее, если же Марина была чиста и ее вели в темную, да еще и в первый раз (это, скорее всего, означало, что и в последний — конец таких киллеров известен: их самих убирают, подчас даже и не выплатив обещанной суммы), дело обстояло сложнее. Вряд ли решилась бы подставить ее под такое близкая подруга, эта Катерина. Хотя ангелов в этой среде не водится, но какие-то понятия о чести и дружбе везде существуют. При таком варианте заказчиком скорее всего выступил кто-то из другого круга, не Катькиного.

По разумению Нертова, это был некто, желающий избежать прямых контактов с бандитскими и криминальными кругами. К чему засвечиваться, подписывать себя под обязательства? «Честному бизнесмену» не стоило связываться с профессионалами. В том, что заказчик, скорее всего, коммерсант или финансист, Алексей почти не сомневался. За что у нас кого убивают? Не за идеи же. Даже если убивают политика или чиновника, всегда, в ста процентах случаев (иных примеров Алексей не знал) причиной ликвидации становятся деньги. Здесь не бывает места убийствам по любви, ненависти, мести — деловым людям было не до таких мелочей.

Итак, не исключается, что на роль киллера Марину присмотрел знающий ее бизнесмен. Вернее, человек, информированный о ее возможностях, но вряд ли близкий ей человек или друг. Тут то же самое, что с ее подружкой Катей. Не стал бы близкий так подставлять девчонку! Остается понять, в который раз продолжал перебирать Алексей, кто мог быть осведомлен о Марининых спортивных талантах?

Кто-то из ее родного города, из Львова? Вполне возможно. Однако Марина сама говорила ему о том, что с Украиной у нее все связи потеряны, что, уехав, стала отрезанным ломтем. Ни с кем из старых друзей не знается. Что, если этот «знаток» принадлежит уже к ее питерским знакомым? Вместе работают, вместе учатся — мог ведь распознать. Впрочем, Марина, тогда еще, на пикнике, уверяла его, что первый раз берет в руки ружье за долгие годы. Как-то так выходит, что в Питере о ее талантах мог быть информирован только кто-то из участников пикника. Неплохо, очень неплохо — уже довольно четко очерченный круг. А если учесть, что по посторонним у нас обычно не палят, шальных пуль не выпускают, что стреляют как правило свои по своим — компаньон в компаньона, то ли обидевшего, то ли не поделившегося, то ли кинувшего, то ли просто вставшего на пути к большим деньгам, то и жертва этого заказчика вероятнее всего бродит где-то рядом. Один пикничок, так сказать. Почему бы и нет?

Если идти от этой версии, то Алексею предстояло не просто быстренько прикинуть, кто там в их кругу ездит на «БМВ» (в котором и должна была находиться заказанная жертва) — это нынче напоминает поиск иголки в стогу сена. Следовало вычислить все конфликты, выявить того, кто мог бы быть заинтересован в устранении другого.

Нертов прекрасно понимал, что его доступ в святая святых — в тайны внутренних отношений и интересов, доступ к реальным мотивам и движущим силам этого сообщества компаньонов — весьма ограничен. Он многого еще не знал. Тем неприятнее были открытия, которые он делал время от времени.

Например, он с большим опозданием услышал от отца, не чужого все-таки человека, историю его взаимоотношений с Андреем Артуровичем. Как оказались они вместе? Что их связало? У этой истории было жутковатое начало.

Когда-то Алексею всегда казалось, что он знал о своем отце все, и он не без оснований им гордился. После окончания вуза отца распределили главным инженером в один из областных совхозов. Оттуда его быстро забрали в райком партии. Дорос до секретаря — занимался промышленностью. Из райкома ушел на завод. В районе были свои залежи, которые здесь же и перерабатывались, на гиганте индустрии первых пятилеток. Правда, к семидесятым годам, когда отец пришел на завод одним из руководителей, был этот гигант уже в плачевном состоянии. Директорствовать Юрия Алексеевича Нертова назначили еще до всех перестроек, реформ и приватизаций. То, что потом отец стал одним из владельцев завода, казалось совершенно справедливым: достаточно много его труда было вложено в эти старые цеха и стены. Чужого он не взял. Да и личной выгоды от не слишком-то прибыльного производства не имел. Выполнил госзаказ — получил премию. Директорская зарплата, само собой, тоже не маленькая, но не сказать чтобы великая. Мать — коренная ленинградка, поехавшая за отцом в деревню после пединститута, не потерпела бы никакой «нескромности». Она всегда подчеркивала Алексею, сколь замечательный человек его отец — настоящий «сэлфмэйдмэн». Она преподавала английский язык, и ей очень нравилось это понятие, которому не было аналога в русском: человек, сделавший себя сам.

Пока Алексей служил после университета в военной прокуратуре, в семье директора случилась трагедия. Как-то ранней осенью поехав на выходные в Питер, супруги пошли в театр. Не сказать, чтобы числились они особыми театралами, но в тот день был юбилей, на который собралось все областное начальство, и Юрию Алексеевичу не удалось миновать сией чаши. Прямо из театра их обещали забрать дежурной машиной областного правительства и доставить в райцентр. Возил Нертова-старшего обычно один и тот же шофер, которого он знал с десяток лет. Но в этот раз в прикрепленной к нему «Волге» сидел незнакомый бородатый парень:

— Замена, Юрий Алексеевич. Сменщик заболел, так что придется вам ехать со мной. Гожусь?

— Если водить умеешь, то отчего и нет? Будем знакомы, — и он протянул руку.

Еще раз распрощавшись со всеми, тронулись в путь. По дороге Юрий Алексеевич заметил шоферу:

— Вроде бы с Володей мы как-то иначе всегда из города выезжали.

— А там трассу асфальтируют. Новое начальство за дороги взялось. Обещают нам через год хайвеи тут устроить.

— Что ж, пусть себя проявляют. Дороги — дело неплохое.

Кружным путем они выбрались из города и вскоре подъехали к незнакомому Юрию Алексеевичу железнодорожному переезду. Куда это их занесло, только и успел подумать директор, как переваливавшаяся через рельсы машина внезапно заглохла. Только этого не хватало…

Шофер был явно не из расторопных ребят. С ленцой он вышел из машины, заглянул под капот. Жена Юрия Алексеевича, Ирина, начала нервничать. Славное дело — застрять в полпервого ночи на рельсах.

— Может, вызовете аварийку? — Подсказала она водителю.

— Посмотрим… Давайте-ка для начала подтолкнем машину. Не на рельсах же мне заводиться.

Юрий Алексеевич скинул пиджак и тоже вышел из машины. Жене сказал:

— Да ты сиди. Легонькая, не помешаешь.

— Я бы помогла…

Директор отмахнулся: какая от нее помощь?

По дороге, в том же направлении — из города, мчался милицейский УАЗик с мигалкой. Юрий Алексеевич принялся голосовать, чтобы остановились да помогли сидевшие в нем мужики. Машина, промчалась мимо них за переезд и вдруг, взвизгнув тормозами, развернулась поперек дороги.