- Инженерные войска! Стройся!!!

- Сука! Быстро стройся! - дополнил сержант, будто шакал из рассказа Редьярда Киплинга о "Маугли".

- Полегче! - улыбнулся подполковник. - Пусть хоть до присяги немного поживут!

Оба засмеялись неприятным, злорадным смехом.

Ребята, немного опешившие от таких "ясных речей о праведном мире", поспешили выстроиться в шеренгу перед подполковником и сержантом Кузьменковым.

Злобным вредительским взглядом, повествующим нам примерно, про это: "Ну, гады, кто первый на пушечное мясо?", Гриневич нас осмотрел.

- Повторять не в моих правилах! А потому, слушайте меня также внимательно, как и ответ человека, от которого ждёте несметные богатства в обмен на тандем из вашего внимания и преданности. Ясно? Провиант, полученный вами полчаса назад, вы обязаны использовать так, как написано на коробке. Если написано завтрак, значит ваши светлые умы (ох, с какой насмешкой он это произнёс, вы бы видели!) должны догадаться, что съесть провиант из этой ячейки нужно за завтраком. А ну, толстяк, выйди из строя!

Мне аж любопытно стало. Кого это он там уже накалывает вместо сардельки с горчичкой? Вышел, такой себе, кабанчик, килограмм под 150, виновато опустил заплывшие глазки и исподлобья глядел на подполковника.

- Ты что, пудинг жирный, не слышал, как следует использовать провиант?

- Слышал...

- Дай-ка подумать: ты поэтому открыл коробку? Назло мне, да? Не уважаешь старших по званию?

- Уважаю...

- Заткнись, хряк! Я говорю - не уважаешь ты меня, а может, втихомолку и вовсе - ненавидишь? А?

- Навижу... - что-то невнятное произнёс парень в ответ.

- Что? Ты играться со мной вздумал? Ну, я тебе устрою, придурок. Ты у меня на турниках самоубийство сделаешь!

"По-моему, паренёк, решил из каждого слова с частицей "не" убирать её и таким образом отмазываться от всех бед..." - улыбался я исподтишка.

Закончив беседу с толстяком, Гриневич приказал нам получать у Неканурова военные билеты и после ознакомления с ними отдавать ему.

- Это чтоб никто не вздумал бежать! - дополнил сержант, выдавив очередную гадкую улыбку. Уже через десять минут я неутешительно глядел на свою неудачную фотографию в военном билете.

- Лавренёв, иди-ка сюда! - услышал я сзади.

- О, боже, прапорщик Сидоркин..., - выдохнул я, увидев озлобленное лицо.

- Да - да, товарищ прапорщик, - с ангельскими, отрешёнными глазами произнёс я, наблюдая за подходящим ко мне Сидоркиным.

- Удавлю! - сквозь зубы "обрадовал" он меня, подсунув своё гнусное лицо к уху.

- Простите, о чём вы? - откровенно валял дурака я.

- Сам знаешь! Ты по какому праву поднял руку на солдата?

- Я? Боже, как можно?

- Ну, тварь, берегись! - он схватил меня за руку и повёл за боксы.

Но по благоприятному стечению обстоятельств меня подозвал подполковник.

- Ты куда намылился, солдат? Тебе особое приглашение? Автобус ждёт!

- Ах, автобус? - наигранно промолвил я. - А тут прапорщик хотел со мной о чём-то поговорить.

Я с ухмылкой глянул на исказившееся от испуга лицо прапорщика.

"Шах и мат" - ликовал я, скрестив руки на груди.

Гриневич перевёл взгляд на Сидоркина.

- Понимаешь, прапор, у этого призывника автобус. О чём ты хотел потолковать с ним?

- Да я... это что я? Уже ни о чём!

- Прапор, что за блеяние? Погоны мешают? А ну, доложить по уставу!

- Товарищ подполковник! Призывник Лавренёв поднял руку на солдата, нанёс ему телесные повреждения!

- Да так ему и надо! Солдатом может быть только настоящий мужик, а не те хлюпики, которых обучаешь ты! Да они, я смотрю, уже мыслями на дембеле! Они уже срут на твои погоны!

С этими словами, он повёл меня под руку за серые ворота, где и ждал меня автобус.

- Ты вещи свои взял? - спросил подполковник.

- Блин. Я сейчас! - вспомнив, что забыл свои вещи, я убежал к первому боксу.

Схватив вещи, ещё раз глянул в глаза прапорщика.

- Сука, я удавлю тебя! - шипел на меня он.

- Товарищ прапорщик, что-то от вас и вправду гамнецом подванивает! - заулыбался я и убежал за серые ворота.

- Что-о? - заорал он, но было поздно.

Мой след простыл. Впереди - путь в Каменец-Подольский.

Глава IV: "Путь - дорога"

Уже прелиминарно, то есть - предварительно, я знал, что 14 часов придётся провести в поезде. Но как? Что? - подробности никто не сообщал. В старенький бордовый "Икарус" я запрыгнул резво, правда, ещё у двери подполковник схватил меня за руку и на ухо шепнул:

- А за подобные инциденты в моей воинской части - уши надеру!

- Понял, товарищ подполковник! - радостно проговорил я и метнулся в автобус. Запахло жженым сцеплением и соляркой. Не успел я определиться с местом, как в воротах КПП показался Сидоркин, обозлённый и дьяволоподобный. Подполковник, красуясь своим превосходным телом, высокомерно обернулся в сторону прапорщика, и непонятливо глянул в его серые, стеклянные глаза.

- Прапор, тебе ещё что-нибудь нужно?

- Да тут, это... - начал, было, он, но после просто махнул рукой и скрылся за воротами.

Я уселся поудобнее на заднее сидение и с некими мыслями принялся смотреть в окно.

"Ах, как не хочется уезжать..." - печально стало вдруг.

Сержант Кузьменков сел впереди рядом с подполковником, а меня сразу дёрнул какой-то белобрысый паренёк с небольшими глазками разного цвета и насупленными бровями, которые едва различались от цвета кожи.

- Слушай, я видел, что тебя Гриневич под руку вёл. А почему?

- А я его сын, - улыбнулся я.

- Серьёзно? - доверчиво переспросил он, жадно поглядев в мои глаза, будто воду пытался достать из летнего колодца.

- Нет, конечно. Я просто особенный! Надрал задницу солдатам из распределительного пункта, но подполковник...

- А, это ты Лавренёв?

- Да. А ты откуда знаешь?

- Та, про тебя с Федяевым, Илюшиным и Се...Се...как его?

- Селезнёв?

- Ну да. Про вас там уже легенды ходят.

- Где "там"?

- Ну, в распределительном пункте.

- Полный хеви-метал! - выдохнул я.

- Кстати, я Цыганок Дима.

- О! Тёзка! - на мгновение улыбнулся я и снова отвернулся к окну, потеряв интерес к беседе.

Через пять минут мы доехали до железнодорожного вокзала. Подполковник Гриневич ещё раз нас предупредил об употреблении спиртного в поезде и сухпайке. В итоге, недлинная поучительная речь с тремя "бля" в каждом предложении разубедила нас убегать с поезда, играть в нём в "Салки" и громко слушать музыку.

Сквозь суету и давку я с ребятами поспешил сесть в поезд. Седьмой вагон. Многообещающее число, как для суеверного автора этих строк.

Сел я у окошка за разложенным столиком. А подполковник с сержантом, всё ещё метушились, проверяли каждого, чтобы призывники не пронесли запрещённые предметы. Должен сказать, что у Гриневича не получится проследить за этим.

Напротив меня за стол уселся уже знакомый мне Цыганок Дима, к которому я до сих пор был скептически настроен.

- А! Вот и ты! - хитро произнёс я, ну так, для выражения злорадства.

- Ага. Слушай! Тут тема есть! - сразу наклонился он ко мне.

Выдержав томительную паузу, он убедился, что можно продолжить разговор и уже чуть тише промолвил:

- Ты скидываться будешь?

- На что?

- Там Андрюха Сероконев будет идти в ларёк за водкой. 7 человек уже скинулось.

- 7 вагон... 7 человек..., - мечтательно пробормотал я.

- Что?

- А? - невнятно буркнул я, придя в себя. - Та не, я не буду!

- Ну, как знаешь! Как по мне, очень даже зря!

С этими словами, он снова засуетился и пошёл дальше по вагонам.

А я, наконец, смог спокойно положить свои нехитрые вещи на верхнюю полку и позвонить Юлечке.

Всё тот же диджингл - это первое, что из "той жизни" меня так порадовало.