В итоге, психиатр не вытерпел и велел ждать ему в коридоре. У второго паренька не из нашего военкомата обнаружили страшные резаные шрамы на руках и шее, и также отправили в коридор. С ними намечался особый разговор. Ну, а с тем "патриотом накачанным" и вовсе курьёз приключился. Оказалось, что этот Аполлон - мастер спорта по греко-римской борьбе. В процессе общения с врачом он льстил настолько часто и бестактно, что просто тошно было. Над ним давно уже возвышалось облако снобизма.

"Пять прибавить два? Боже, как это можно не знать? Каждый мужчина обязан знать! Я так хочу в армию...!"

Тьфу! Фальшь через уши лилась.

В итоге, изучив его личное дело, у него нашли трещину левой стопы. Эту травму он получил на одной из тренировок, что подтверждает справка, вклеенная в его личном деле. Приговор был однозначен: "Паренёк, служить ты не будешь!"

Лицо парня исказилось. На нём резкий траур и шок.

- Как не "буду"?

- Как и большинство призывников. Вы свободны, юноша!

- Вы не можете! - упал на колени он перед столом психиатра. - Я хочу служить! Я пуще смерти желаю служить Отчизне!!! Иначе, она меня не простит!

Мы с ребятами просто залились смехом. Это так неожиданно. Ну и поделом ему: не будет больше льстить окружающим.

- Да ведь он ещё и актёр хороший, - держась за живот, произнёс Арсен.

Нас троих отправили за дверь и, как только майор забрал наши личные дела у психиатра, мы отправились в раздевалку, за родимыми вещичками. А я уж почти стал привыкать к своей наготе. Даже и не знаю, что было дальше с этим Васей - сыном тракториста, тем "актёром" - Аполлоном и тем "суицидником". Моя дорога гораздо круче их дальнейшей судьбы, поверьте на слово.

Когда мы вышли из кирпичного здания, где благополучно прошли комиссию, на улице совсем стемнело. Последняя полоса уходящего солнца скрывалась за высокими тополями. Майор дал нам последние указания и поспешно скрылся за серыми воротами.

- Да-а, вот это наржались! - заключил Юра и, скопировав голос того "патриота", проблеял: - Как "не буду"? Но я жажду служить! Я сделаю, что хотите!

С дружным хохотом мы вернулись к лавочке, к нашим вещам. Ребята в округе всё ещё играли в карты, спали на собственных пакетах и сумках, а также знакомились со сверстниками. Странно, но Женьки Илюшина нигде не было. Мы осмотрелись внимательней. Вещи его лежали на месте.

- Кажется, я знаю, где он может быть! - предположил я, тяжело вздохнув.

- Где? - вопросил Юрка.

- Пойдёмте! - я решительно повёл их за собой.

- Да куда ты, чёрт тебя дери?

- Хочу проверить свою интуицию!

Я пулей вбежал в военный сортир. Друзья замешкались.

- В сортире? Проверить интуицию??? - слабо улыбнулся Арсен, глядя на Юру.

Зайдя в слабоосвещённое помещение, мы сразу окунулись в мир зловоний, да таких, что и раздевалка в здании приёмной комиссии показалась нам базой отдыха на Азовском море.

Среди тёмно-зелёных стен, как и ожидалось, я увидел избитого Женю, чистящего засранный сортир своей зубной щёткой.

- Опоздали..., - выдохнул я, прикусив от злости краешек губы.

Вот досада. Стоило нам только уйти, как тот солдат воспользовался удобным случаем.

- Чёрт возьми! Женька, это тот солдат так тебя побил? - аккуратно спросил Арсен.

- И не только. С ним ещё несколько крепких ребят, - ответил он, не отвлекаясь от своей новой работы.

- Да брось ты эту дрянь! - подойдя к нему, я выбил с его рук щётку.

- Но мне сказали...

- Уймись, Женя!!! Помнишь наше обещание? Главное: держаться вместе!!!

- Да чушь всё это! Прикончат нас, как собак бродячих! Их там много, а нас - лишь четверо!

- И что? Вспомни, как у Дюма! У его мушкетёров изюминка тоже не в количестве.

- Дима, да брось ты! То ведь было давно и неправда. Попробовали бы они сейчас...

- Женя! Что за истерика? Мы с тобой! Вот сейчас встретим их и поговорим! Они наш урок запомнят надолго! Пошли с нами!

- Ребята, ну я не знаю...

- Илюшин, вперёд! Что про тебя твой район подумает! Пацаны не поймут!

- Да, наверное...

У двери послышались шаги.

- Ну что, козлина, вычистил парашу? - послышалось у входа.

Да ведь это тот солдат. И какой самоуверенный теперь. Видать, неспроста. Мои суждения оправдались, когда с ним зашло ещё пару солдат.

- Не работаешь? Ты что, идиот? - прикрикнул солдат.

- А что, родственную душу подыскиваешь? - ухмыльнулся Юра.

- Слышь, я ведь тебя по-хорошему предупреждал, чтоб ты катился отсюда!!! Не понял, что ли? - тут уж я взорвался.

- А, это вы, школьники?!! Так ведь, вас ждёт та же участь, что и вашего дружка!

На плечах одного из трёх здоровецких парней, что зашли вместе с тем солдатом, на тусклом свету переливались сержантские погоны. Дело приобретало серьёзный оборот. Такое впечатление, что проказница-судьба шепчет: "Это твой первый шаг в новой жизни! Готовься к худшему!"

Вот я и приготовился.

- Ребята! - произнёс Арсен, максимально жестикулируя руками. - А в чём дело? Мы зашли просто справить малую нужду!

Ответа не последовало. Для такого уровня накала ситуации, та фраза оказалась неуместной. Тот самоуверенный солдат стоял у выхода, плечом облокотившись о тёмно-зелёную стенку, и методично перебирал губами зубочистку. Внешне был спокойным, нахальным и уверенным в собственных силах. Второй, стоявший рядом с сержантом, похож был по поведению на бультерьера, нетерпеливо ждущего, когда хозяин даст команду "фас".

И немая команда была дана, как только Юра попытался выйти наружу. Быстрый удар в живот на мгновение усмирил Селезнёва, который упал на пол и скорчился от жуткой боли. Сам сержант, дитя болот и полнолуния, с которого и началось это противостояние, накинулся на меня, выплюнув зубочистку, и сбил своим немалым весом меня с ног. Арсен принялся бить того нервного, что на бультерьера был похож. На помощь Юрчику побежал Женя Илюшин, с жаждой мести. В драке никто никого не жалел. Перед глазами ярость, принципы и готовность продемонстрировать своё уменье владеть кулаками не хуже, чем острым словом. Мимолётом я видел свою кровь на полу, я видел кровь своих друзей - это злило меня ещё больше и вновь давало силы встать и биться, не жалея разбитых кулаков и ежесекундно появляющихся синяков и ран.

"Если это и есть новая жизнь, - мелькнуло в голове, - то я покажу, кто в ней хозяин!"

Но, увлёкшись дракой, я не предусмотрел "шах и мат" с их стороны, выражавшийся в скором отступлении этих вояк. Уже догадались? Эх, я тоже. Но было уже поздно. Четверо побитых солдат пожаловались прапорщику (кажется, Сидоркин - его фамилия), ну а тот незамедлительно примчался на место драки, где мы в тот момент умывались и приводили себя в божеский вид.

Лаконично он объяснил нам наше поведение с его точки зрения, указал на некоторые статьи криминального кодекса и по-дурацки ухмыльнулся, мол: "Ну что, голубчики, приплыли?". Ну а мы стояли и глуповато поглядывали то в пол, то на него и почти одновременно кивали, поддакивали его незабвенной речи. Короче, полный хэви-метал.

В наказание мы достали свои зубные щётки и стали чистить грязные, дурнопахнущие унитазы, чередуя это "милое времяпрепровождение" с отжиманиями от пола под чутким руководством наших новоиспечённых врагов и прапорщика Сидоркина. Так продолжалось всю ночь и весь день, ну а в 7:30 нас любезнейше пригласили поужинать в столовой, произнеся речь такую:

- Эй, мудаки! Идите жрать! А то вас до принятия присяги убивать нельзя!

Мы и возразить не могли. Тут уж сами виноваты. Выиграли бой, но проиграли войну. И устами всё того же прапорщика нам было предложено на выбор два варианта развития наших дальнейших судеб: отправляют нас в милицию, либо мы должны выполнять приказы этих негодяев до прибытия наших поездов.

Зная, что мама со мной сделает, если узнает о моём просиживании штанов в СИЗО, я без сомнений согласился на их условия, более походящие на ультиматум. Уставшие и избитые, мы отправились в столовую.