И все-таки эмпатия – это нечто большее, чем дополнительное умение, владея которым можно выдержать конкуренцию на рынке труда XXI века. Это искусство, необходимое для выживания. Это возможность понять другого, а как установили Ч. Дарвин и П. Экман, это еще и универсальный язык, объединяющий представителей разных стран и культур. Эмпатия делает нас людьми. Эмпатия – источник радости. Кроме того, как мы узнаем в главе 9, эмпатия – необходимый элемент жизни, наполненной смыслом.

Многие из нас могут развить свои способности к эмпатии. И почти любой из нас может усовершенствоваться в чтении эмоций по мимическим жестам. Экман много лет создавал атлас мимических выражений, куда вошли едва ли не все выражения лица, которыми люди во всем мире передают эмоции. Он выявил семь основных эмоций, которые выражаются при помощи явных мимических сигналов: гнев, грусть, страх, удивление, отвращение, презрение и радость. Иногда они выражаются четко и интенсивно, но в большинстве случаев они не так очевидны. Экман называет это «тонкой мимикой» – речь обычно идет о первом признаке эмоции или о неудачной попытке эту эмоцию скрыть. Еще есть «частичная мимика» и «микромимика» – мимическая гримаса, которая держится на лице меньше одной пятой доли секунды и часто появляется, «когда человек сознательно пытается скрыть все признаки своих ощущений»[157]. Экман обучал искусству чтения по лицам агентов ФБР, ЦРУ и Управления по борьбе с незаконным оборотом алкоголя, наркотиков и взрывчатых веществ, а также офицеров полиции, судей, адвокатов и даже художников-иллюстраторов и мультипликаторов. А я научу вас одному приему из арсенала Экмана (некоторые другие вы можете найти в Портфолио в конце этой главы).

Меня всегда раздражали фальшивые улыбки, но я никогда не мог сказать с уверенностью, улыбается ли человек потому, что он очарован моим остроумием, или, так сказать, наоборот, потому что не очарован. А теперь я это умею. Настоящую веселую улыбку Экман называет «улыбкой Дюшенна», по имени французского невропатолога Дюшенна де Булона, который в конце XIX века провел новаторские исследования в этой области. При искренней улыбке задействуются две группы лицевых мышц: 1) главных скуловых мышц, которые приподнимают уголки губ к скулам и 2) внешние части кольцевых глазных мышц, окружающих глаза, которые «приопускают брови и кожу под бровями, натягивают кожу под глазами и приподнимают мышцы скул»[158].

При искусственной улыбке работают только главные скуловые мышцы. Причина тут вот в чем: этими мышцами мы можем управлять, а соответствующие группы кольцевых глазных мышц неподвластны нашему контролю. Они сокращаются непроизвольно – и только тогда, когда нам по-настоящему весело. Как сформулировал это сам Дюшенн, «искреннее веселье отображается на лице одновременным сокращением главных скуловых мышц и кольцевых глазных мышц. Первые повинуются нашей воле, но последние вступают в действие, лишь повинуясь радостному сердечному порыву»[159].

Короче говоря, если вы хотите распознать фальшивую улыбку, смотрите человеку в глаза. Если внешние глазные мышцы не сокращаются, то человек, расплывшийся перед вами в улыбке, лицемерит.

Эмпатия – не изолированная категория. Она связана с тремя другими качествами из сферы общей концептуальности и глубокого проникновения, о которых шла речь выше. Эмпатия – важный элемент дизайна, потому что хороший дизайнер должен поставить себя на место потенциального потребителя своего товара или услуги. (Неудивительно, что одна из рекомендаций в Портфолио по эмпатии связана с дизайнерской фирмой.) Эмпатия соотносится с симфонией, ведь люди, способные к эмпатии, понимают важность контекста. Они видят человека целиком, подобно тому как люди, обладающие симфоническим мышлением, видят общую картину. Наконец владение сюжетом также предполагает наличие эмпатии. И, как мы увидим в разделе, посвященном нарративной медицине, сюжет может открыть путь к эмпатии, что особенно важно для врачей.

Однако есть и другой, более прямой путь влияния эмпатии на медицину. Некоторые ведущие медики настаивают на том, что в их профессии происходит сдвиг от «бесстрастного внимания к эмпатии», как сформулировала это Джоди Гальперн, специалист по этике биологических исследований. Как я уже говорил, большинство медицинских процедур можно формализовать, так как они сведены к набору повторяющихся алгоритмов диагностики и лечения различных заболеваний. И хотя некоторые врачи критикуют упомянутый подход, называя его «медициной поваренной книги», у него есть масса преимуществ. Медицина, в основе которой лежит алгоритм, базируется на статистике из сотен, а то и тысяч клинических случаев. Она служит гарантией того, что врач не станет изобретать велосипед для каждого нового пациента. Но дело-то в том, что компьютеры способны сделать только часть работы, а вот чего они никак не могут (не забывайте, когда речь идет о человеческих отношениях, компьютеры оказываются «аутистами») – это проявлять эмпатию.

Роль эмпатии в медицине может быть колоссальной. Например, несколько лет назад два почтовых работника пришли в разные больницы с жалобой на одни и те же симптомы. Один сказал врачу, что чувствует слабость и недомогание и полагает, что у него сибирская язва, вирус которой недавно был найден в почтовом отделении, где он работал. Доктор позвонил в районное отделение здравоохранения, где ему ответили, что угрозы заражения сибирской язвой нет, поэтому прописывать антибиотики нет нужды. Доктор последовал инструкциям и отправил пациента домой, прописав ему небольшое количество таленола. Через несколько дней пациент умер, и причиной смерти была сибирская язва. А другой служащий пошел в отделение экстренной помощи другой больницы, всего в нескольких милях от первой. Врач, ничего не знавшая о первом пациенте, осмотрела его и диагностировала пневмонию. Тогда пациент сказал ей, что работает в почтовом отделении, где была выявлена угроза сибирской язвы. Врач провела еще один тест, снова убедивший ее в том, что опасения пациента беспочвенны, – и все-таки что-то ее остановило. Она выписала пациенту препарат «Сипро» (антибиотик, которым лечат сибирскую язву) – просто на всякий случай. Кроме того, она не отправила его домой, как собиралась вначале, а госпитализировала и направила к нему специалиста по инфекционным заболеваниям. Выяснилось, что у пациента действительно сибирская язва. Так эмпатия, которую проявила врач, выслушав пациента, доверившись интуиции и отступив от инструкций, решила вопрос жизни и смерти.

«Я просто прислушалась к тому, что сказал мне пациент, – объяснила она корреспонденту „Уолл-стрит Джорнэл“. – Он говорил, что знает свой организм и чувствует: что в нем неладно». Эмпатия, способность интуитивно почувствовать то, что чувствует другой, – спасла человеку жизнь.

«Эмпатия врача проявляется не только в умении чутко реагировать на ощущения пациента, но и в том, как он распределяет время, каким тоном разговаривает и в общем настрое на эмоциональное состояние больного, – говорит Гальперн. – Эмпатия дополняет объективное знание, технические средства и прочий инструментарий точной диагностики»[160]. По мере того как новый подход к медицинской практике прокладывает себе путь, эмпатия выдвигается на передний план врачебной деятельности. Она открывает ворота новому поколению медиков-профессионалов, таким как та женщина из отделения экстренной помощи, – людям, которые способны совместить холодный аналитический расчет и эмоциональную эмпатию в единое целое – новую целостную медицину.