Облачившись во всё это великолепие, Ириска посмотрела время на телефоне. Семь пятнадцать. Пока дождётся автобуса, доедет до школы, как раз начнётся первый урок. Ириска чихнула. Потом ещё и ещё раз. Холодно. А в школе тоже нежарко.

Вечером в субботу она обещала позвонить Вике, и очень кстати вспомнила об этом. Нет, говорить о Нём не хотелось. По крайней мере не сейчас. Влюбляться и обсуждать с подружкой мальчиков можно потом, в спокойной обстановке.

— Алё, — необычно робко сказала подруга в трубку.

— Привет, Вика. Извини, я не могла раньше перезвонить.

— А-а-а... Э-э-э...

— Что? Я плохо слышу тебя.

— Как дела, спрашиваю. На контрошу собираешься?

— Да. Вик, мне нужна твоя помощь. Принеси мне к школе какую-нибудь кофту, свитер. Только такой... посвободнее, не в обтяжку. Ладно? Я тебе всё-всё объясню.

— Ну ладно.

— Спасибо! Ты меня очень выручишь. Пока!

— Пока-а.

Дождь не прекращался всю дорогу. Ириска спешила, папин плащ путался длинными полами в ногах. Приходилось смотреть под ноги и придерживать одеяние руками, чтобы не упасть. У ворот школьной территории Ириска упёрлась в пару ярких резиновых сапожек на каблучках. Подняла глаза — Вика. Улыбается, распустив над головой шикарный зонт с оборками. А рядом... рядом стоит Он. О чёрт, только этого сейчас не хватало. Вика окликнула её:

— Эй!

Ириска глянула на подругу — а та нажала на кнопку и сделала фото Ириски. Повернула телефон, показывая подруге хмурое, мокрое, бесформенное существо на снимке. И даже калоши попали в кадр! Вика заливисто засмеялась:

— Ну ты и вырядилась!

А потом засмеялся Он. Эти двое стояли, указывая на Ириску, и хохотали от души. От Вики можно было этого ожидать. Уже не раз она предавала, отказываясь, однако, считать свои выходки предательством. А Он? Как Он мог? За что? Его смех был неприятен, он хлестал Ириску, обжигал холодом, резал сердце. А она не могла сдвинуться с места. Не было сил. Оказывается, это не страшно — быть осмеянной, это очень больно.

Внезапно чей-то голос вытолкнул Ириску из оцепенения:

— Ну, чё ржёте-то?

Перед Ним и Викой стоял Пашка Клюквин из седьмого класса. Он был простоватый парень. Крупнее всех в их параллели, но не задиристый, а спокойный и рассудительный. Учителя его любили. Хоть Пашка и был троечником или около того по всем предметам, зато ему можно было доверить класс на весь урок, и никто не решался сбежать или поднять шум при Клюквине. Наверное, Пашка натренировался удерживать порядок и дисциплину на своих трёх сёстрах и двух братьях. Он был старшим в семье. Ириска знала его по Перепечино. Дача Клюквиных была таким же старым одноэтажным деревянным домом, как и у Брусникиных.

— В школу шагом марш! — зыркнул Пашка на Ириску.

— А вы двое... — раздалось уже за спиной, но Ириска не стала слушать.

Идти лучше, чем стоять на месте. Я всё, всё пройду, думала девочка. Слёзы на щеках вполне можно было принять за дождь.

Ириска не помнила, как писала контрольную, сидела на следующих уроках, ходила в столовую. Она чувствовала себя выжатой и выброшенной прочь, как лимон, из которого добывали сок, чтобы сбрызнуть им блюдо.

Когда уроки закончились, Ириска не знала, куда ей идти. Идти лучше, чем топтаться на месте. Добираться до Перепечино не было сил. И вдруг очень захотелось домой, к маме. Пусть они не откровенничали, пусть они редко проводили время вместе, но ведь мама же любила её. Ведь любила? Иначе не могло быть. И Ириска пошла домой. Она мечтала добраться до квартиры, согреться под тёплым душем, а вечером рассказать маме, как любит её, и как плохо и одиноко без неё в этом мире.

Дома Ириска разулась, оставила рюзкак на полу в прихожей и бросилась на кухню. Очень хотелось есть. И пить. А потом снова есть. Странно, у бабушки она питалась сытно и регулярно, но стоило выйти через дерево обратно, — завтрак или обед становились смутным воспоминанием. Утолив голод и жажду бутербродами и чаем и прихватив полную кружку с собой, Ириска направилась в свою комнату.

Она открыла дверь и чуть не расплескала чай.

— Проходи, чувствуй себя как дома, — хихикнула девочка с Ирискиной кровати.

Это был, вернее, была двойник. Она и вправду внешне ничем не отличалась от Ириски. Но сразу не понравилась последней.

— Что ты здесь делаешь? Ты ведь должна быть там, в Мире за деревом.

— А ты очень приветлива и дружелюбна, сестричка. — сказала двойник, — Никому я ничего не должна, — добавила она зло.

— Но как же? — растерялась Ириска.

— Так же, — отрезала двойник.

Ириска присела за стол. Двойник осталась на кровати и всем своим видом показывала, что продолжать разговор не имеет ни малейшего желания. Девочки молчали минуты три, потом Ириска не выдержала:

— Послушай... я даже не знаю, как мне тебя называть.

— Ира. Разве трудно догадаться?

— Ладно. Ира, скажи, пожалуйста, почему ты не ушла, когда я вернулась из того мира сюда? Ведь в первый раз мы поменялись местами, и всё было отлично.

— Тебе было отлично. Ты забежала на минутку, прихватила школьные вещи и умчалась. Да и сейчас ты ненадолго пришла.

— Почему это? Я сегодня хотела переночевать дома, поговорить с родителями.

Двойник внезапно вскочила с кровати и нависла над Ириской:

— Нет. Ты представляешь, что будет, если мама увидит нас обеих?

Ириске не понравилось, что двойник называет мамой её, только её маму.

— Но это же моя мама! Я хочу с ней поговорить. А ты можешь уйти. Хотя бы на время.

Глаза двойника прищурились:

— И моя тоже. И она меня любит! Ты не заметила, как она изменилась всего за один вечер и ночь, когда я была здесь?

Ириска это заметила. Мама тогда стала как будто моложе и счастливее.

— Ей хорошо со мной. Я знаю, как поднять родителям настроение. А с такой дочкой, как ты, они совсем закиснут. Если ты их любишь, — напирала двойник, — то уйдёшь.

Ириска засомневалась. Может, ей действительно лучше уйти?

— А вдруг они забудут меня? Ну, отвыкнут. Я ведь всё равно когда-нибудь вернусь. Вдруг они меня не узнают?

— Ну сама подумай, что ты такое говоришь, — двойник положила руку ей на плечо. — Мы ведь похожи как две капли воды. А ты обязательно когда-нибудь вернёшься. Обязательно. Ведь тот мир не вечен. В один прекрасный день он перестанет существовать, и мне придётся исчезнуть из этой жизни. Стать снова невидимой для всех.

Она говорила печально. Ириске стало жаль её. Ведь у двойника нет семьи, друзей в том, другом мире. Может быть, и самого Мира воспоминаний и фантазий нет без Ириски. И появляется он тогда, когда она туда приходит. Ириска ухватила эту мысль. Она чувствовала, что почти поняла что-то важное. Но додумать не успела, голос двойника настойчиво звучал и не давал сосредоточиться.

— Ира, сестричка, ну пожалуйста, дай мне ещё пожить за тебя. Сходить в школу, познакомиться с людьми, — двойник не переставая говорила и говорила.

И Ириска сдалась.

— Ладно. Но чур, не до того момента, как Мир за деревом исчезнет, а лишь на время, пока я сама не захочу вернуться. Я постараюсь продержаться подольше.

— Спасибо! Спасибо! — двойник обняла её и начала тормошить.

— Подожди, Ира. Да постой ты. Надо всё обдумать.

И девчонки принялись обсуждать, куда податься на это время Ириске и как вести себя со знакомыми Ире. Двойник со всем послушно соглашалась. Ириске даже показалось, что она дурачится и, возможно, врёт. Но девочка отогнала эту мысль. Надо помочь двойнику. Она же тоже человек, и у неё нет никого родного.

Ириска отдала Ире учебники, тетради, форму. А себе решила взять несколько футболок, спотривный костюм, кеды. Открыла шкаф и обалдела: её вещей не было. Вместо них на полках лежали новые маечки, юбочки, на плечиках висели сарафаны.

— Где моя одежда? — еле слышно проговорила Ириска.

— Ой, правда, здорово? Я обновила твой гардероб. А то тоска смертная в платяном шкафу царила. Мама была даже рада. Это всё недорого, а какая радость ребёнку, — весело щебетала двойник.