Тогда я подумала, что всё-таки хорошо быть подружкой копа.

Мы с Делайлой сидели на качелях в парке «Арбакл Эйкерс», а Палмер и Тьюздей с воплями носились вокруг, поскольку Ди забрала у них сотовые телефоны и велела тем ласково-сердитым голосом, который получается только у мам:

— Идите поиграйте. Побудьте детьми.

Лично я считала, что в десять и двенадцать лет детям не следует иметь сотовые, и Ди думала так же. К сожалению, три недели назад Морри, который тоже считал, что детям в их возрасте не нужны сотовые, возил их в торговый центр и всё равно купил, потому что они очень упрашивали, и он сдался.

Качели были удобным местом, потому что смотрели на баскетбольную площадку, на которой Морри и Колт играли один на один.

Погода была солнечной, и температура поднялась до двадцати градусов. На мне была чёрная майка с вышитой на груди бабочкой и чёрный кардиган с поясом, закрывавший попу, потёртые джинсы с дыркой на правом колене и чёрные мотоботинки.

Колт надел футболку, шорты и баскетбольные кроссовки.

Он был мокрый от пота, тяжело дышал и усмехался, всё время поддразнивая Морри, который тоже весь взмок от пота и дышал ещё тяжелее. На его лице всё ещё красовался фингал, поставленный Колтом. К тому же Морри сердился, потому что проигрывал.

— Почему Морри с ним играет, я не понимаю. Даже не помню, когда он выигрывал в последний раз, — пробормотала Ди, не сводя глаз с мужчин, совсем как я.

Морри был моим братом и всё такое, но отвлечённым, незаинтересованным взглядом сестры я уже не в первый раз замечала, что мой брат привлекательный мужчина и, совсем как к папе, возраст был добр к нему. Он всегда был большим, красивым парнем, которого хочется обнять, и всё это осталось, но он начинал становиться интересным мужчиной. Из тех, на которых посмотришь только один раз и знаешь, что не зря потратишь время, если подсядешь к нему и выпьешь пива, или два, или три.

Опять, совсем как мой папа.

Другими словами, нам с Ди было на что посмотреть. На самом деле, просто чудо, что Колт и Морри, постоянно играя по субботам, не привлекали толпу.

— Потому что он любит быть где угодно и делать что угодно вместе с Колтом, даже если проигрывает, — ответила я на вопрос Ди.

Она кивнула, потому что это было, и так было всегда, абсолютно верно.

— Ди, — окликнула я, как будто она не качалась рядом со мной.

— Да, милая, — ответила она.

— Что заставило тебя решиться работать в баре?

На мгновение она остановилась, после чего снова начала раскачиваться и ответила:

— Всё произошедшее: и с этим психом, и между тобой и Колтом — всё. Это заставило меня задуматься.

— Да? — подбодрила я, когда она замолчала.

— Я уже думала об этом, просто не позволяла себе признаться, потому что сначала я разозлилась и действовала сгоряча, выгнав Морри, прежде чем поговорить с ним по-настоящему. Я была упрямой, думала, что так сохраню лицо. Но я осознала, что твои родители всю жизнь старались ради этого бара, а Морри, Колт и ты лучшие люди из всех, что я знаю. Их ситуация ничем не отличалась от нашей с Морри, у них даже не было сестры, которая была бы всё время в баре, делая большую часть работы. Но они всё равно добились успеха и, кроме того, вырастили трёх замечательных детей. Так что я подумала, может, я действовала слишком поспешно, а когда случилось всё это дерьмо, решила, что жизнь слишком коротка.

Я кивнула. Она была права. Жизнь слишком коротка. Я просто была рада, что Ди не потратила на это столько много времени, сколько я из-за своего упрямства и желания сохранить лицо.

Потом, всё ещё глядя на мужчин, она сменила тему и спросила:

— Колт такой быстрый, за ним не уследить. Думаешь, он когда-нибудь станет медленнее?

Я смотрела, как мой мужчина переместился, потом подпрыгнул, подняв руки, и сделал бросок. Мяч не упал в кольцо сразу, а немного прокатился по краю, но всё равно попал.

Из солидарности с братом я не завопила, хотя мне хотелось.

— Ты бы видела, как он играл в футбол, Ди, — сказала я. — Быстрый и сильный. Никогда не видела ничего похожего. Если он получал мяч, то бежал так быстро, что никто не мог его поймать, и так мощно, что даже если кому-то и удавалось, то они не могли его свалить. Если он сталкивался с другим игроком, щитки гремели так...

Я замолчала, услышав этот грохот, как будто это было вчера, и внезапно мой мозг заполнили воспоминания.

Колт бежит по полю, вытянув одну руку вперёд, а другой прижимая к себе мяч. Колт плечом врезается в другого игрока, защищая своего несущего. Колт подходит к кромке поля, дёргая застежки и срывая с головы шлем, его волосы мокрые и взлохмаченные, на лице такое выражение, которое мой папа называл «в ударе». Треск щитков, ворчание игроков, крики поддержки с трибун.

Я испытывала гордость, сидя рядом с Морри, папой и мамой на стадионе университета Пердью, когда Колт играл. Было здорово смотреть на Колта и волнительно видеть на спине его футболки надпись «Колтон».

Но не было ничего более впечатляющего, чем школьный футбол, ни тогда, ни сейчас. Весь город приходил на все домашние матчи, даже я, Морри и Колт. Укутавшись потеплее, с горячим шоколадом в руках, я сидела на трибунах плечом к плечу с Джесси и Мимс, накрыв колени одним шерстяным пледом на всех. Колт стоял вместе с Морри, Лором и полудюжиной других мужчин у металлической сетки вокруг беговой дорожки, которая ограничивала поле. Большинство из мужчин болтали и валяли дурака, только изредка поглядывая на игру. Но Морри и Колт, если мяч был в игре, не отрывали глаз от поля. Не вновь проживая старые добрые времена, нет, они находились на священном месте рядом со своими братьями.

— Феб, милая, ты со мной? — окликнула Делайла, и я оторвала взгляд от Колта и Морри и посмотрела на свою невестку.

— Да, просто... — Я вздохнула. — Вспомнила кое-что.

— Хорошее? — тихо спросила она, и меня осенило.

Я вспоминала хорошее, и впервые за долгое время эти воспоминания не причиняли боли.

— Да, — тихо ответила я.

Она сдвинулась на край своих качелей и протянула руку. Я сдвинулась ближе к ней и взяла её.

— Я люблю счастливые концы, — сказала она, сжав мою руку в своей, и слегка покачнулась туда-сюда на своих качелях, не отрывая ноги от земли, но подняв их на мысочки, а потом на пятки.

Я сжала её руку в ответ, тоже слегка раскачиваясь, и сказала:

— Я тоже.

Потом мы разомкнули руки, поджали ноги, и цепи, к которым были подвешены качели, растянули нас в стороны. Мы снова принялись смотреть на своих мужчин.

Обыграв Морри, Колт повёз нас домой, а я сделала себе мысленную пометку принести в машину полотенце, чтобы класть на его сиденье. Он был весь мокрый от пота. Я никогда не видела столько пота, а ведь выросла с тремя мужчинами.

А потом я необдуманно сказала:

— Тебе на сиденье нужно полотенце.

— Что?

— Ты такой потный. Тебе нужно полотенце на сиденье.

— Феб, это пикап, — был его нелепый ответ.

— И что?

— В пикапе можно потеть.

— Это правило? — спросила я.

— Да, — ответил он. — В пикапе можно потеть, а также в некоторых фургонах и в любой машине, которую построили до тысяча девятьсот девяностого года. Это правило. Знаешь, где потеть нельзя?

Я знала, к чему он ведёт, так что промолчала, глядя в окно.

Но он не отступился, что не удивительно. Колт никогда ни от чего не отступался. Давным-давно большинство наших споров случались из-за того, что Колт никогда не отступался, но ещё и потому, что я никогда ничего не рассказывала. Это было не слишком хорошее сочетание, но наши споры никогда не были злыми. Они всегда были вызваны раздражением на заморочки другого, но также всегда ограничивались любовью. Половину споров мы заканчивали, ухохатываясь.