Она бездумно рисовала узоры у него на груди, её рука двигалась всё медленнее и медленнее, по мере того как её тело всё больше расслаблялось рядом с ним.

— Феб, — окликнул он и пожалел, что ему приходится это делать.

— Да, детка.

Её голос был тихим, усталым. Было больше трёх утра, а она всю ночь много работала и развлекалась.

— Я хочу, чтобы завтра мы отправились под защиту.

Вес её тела изменился, и он понял, что расслабленность от подступающего сна ушла.

Она подняла голову и посмотрела на его лицо в темноте.

— Я думала, мы...

— Сегодня я узнал, что Денни, скорее всего, убил ещё двух человек. — Он услышал, как она резко вдохнула, и продолжил: — Никого из твоих знакомых, если только ты не знаешь мужчину по имени Джейден Уилан.

Он увидел, как она отрицательно покачала головой.

— Случайные жертвы, малыш, он становится неуправляемым, и мы уверены, что он направляется сюда.

— Но...

— Феб, они его возьмут.

— Но...

— И я хочу, чтобы ты была в безопасности, пока они это не сделают.

— Ты можешь защитить меня.

— Да, могу, уговорив тебя на защиту.

Она посмотрела в сторону, потом снова на него.

— Я не хочу, чтобы он забрал ещё хоть каплю моей жизни.

— А я не хочу, чтобы он забрал её всю.

— Колт.

Он сжал её рукой, лежавшей на её талии, поднял вторую руку и положил ладонь ей на шею, притягивая её лицо ближе.

— Малыш, — прошептал он, — я прошу тебя сделать это для меня. Ты сделаешь это для меня?

Она колебалась всего мгновение, прежде чем прошептать в ответ:

— Я сделаю это для тебя.

Никаких споров. Вот она. Его девочка.

Он притянул её к себе, быстро поцеловал и отпустил. Она снова устроилась рядом, положив голову ему на плечо, и начала выводить узоры у него на груди. Колт не засыпал до тех пор, пока её рука не остановилась и Феб не привалилась к его боку.

Тогда он заснул, примерно в то же время, как Крис Реники, сидевший в неприметной машине на улице через дом от жилища Колта, налил себе вторую чашку кофе из термоса, который захватил с собой.

Крис сделал глоток, потом посмотрел в ночь, окружавшую квартал Колта, примерно в пятидесятый раз с тех пор, как приехал сюда, но ничего не увидел.

Я резко проснулась, потому что мне показалось, что я слышала, как мой брат прокричал: «Фриттата!»

Я поняла, что это не отголосок плохого сна, когда услышала, как Колт пробурчал:

— Я его убью.

Он откинул одеяло, встал с кровати, поднял с пола джинсы, надел их и, застёгивая, вышел из спальни.

Уилсон, подняв хвост, рысью припустил следом за ним.

Прежде чем Колт добрался до входной двери, я снова услышала крик Морри:

— Фриттата!

После чего послышался громкий стук в дверь и пиканье кнопок, пока Колт отключал сигнализацию на дверях и окнах.

Потом стук прекратился, и Колт громко спросил:

— Серьёзно?

На что Морри так же громко ответил:

— Чувак, я уже пропустил одну.

— Привет, дядя Колт! — крикнула Тьюздей.

А Палмер, совсем как отец, крикнул:

— Тетя Феб, фриттата!

После этого дети шумно вбежали в дом, скорее всего, прямиком к бильярдному столу. Ещё когда я не была дома у Колта, я много слышала от детей про бильярдный стол. Он был таким же легендарным, как и лодка. Эти две вещи, похоже, были главной причиной, по которой Палмер хотел быть таким, как дядя Колт, а не крутость профессии полицейского.

Потом я услышала голос Ди:

— Извини, Колт, я пыталась его остановить.

Мне показалось, что я услышала, как Колт что-то проворчал, и посмотрела на часы. Восемь минут десятого.

— Твою ж мать, — пробурчала я, перекатившись на спину.

Во-первых, я пробурчала это, потому что мы с Колтом собирались в программу защиты свидетелей и я хотела провести ленивое воскресное утро с ним в кровати. В его кровати. В нашей кровати. Во-вторых, я пробурчала это, потому что вообше собиралась в программу защиты свидетелей. И в-последних, я пробурчала это, потому что хотела поспать подольше.

Я приподнялась на локте, подтянув одеяло к груди, когда Колт вернулся и объявил:

— Персональный заказ, Фебрари.

Судя по выражению его лица, он был так же счастлив, как и я, заполучить компанию утром в воскресенье.

— Не передумал насчёт топора? — спросила я.

— Моим пистолетом будет чище, — ответил Колт, и у меня сложилось впечатление, что он всерьёз рассматривал этот вариант, хоть я и знала, что на самом деле он не думал ничего подобного.

Я улыбнулась и сказала:

— Мы должны рассчитывать на то, что Тьюздей и Палмер будут заботиться о нас в старости. Сомневаюсь, что они станут это делать, если ты убьёшь их отца.

Почему-то эта фраза оказалась ошибкой. Я заметила, как лицо Колта изменилось и на нём на миг отразилась боль.

Я полностью села в кровати, всё ещё прижимая одеяло к груди, и окликнула:

— Колт?

Он покачал головой, его лицо расслабилось, и он мягко сказал:

— Вставай, малыш.

— Колт.

Он не послушал меня и прошёл в ванную. Я встала с кровати, натянула трусики и футболку Колта и подождала, пока не услышала, что он начал чистить зубы. Тогда я постучала в дверь ванной и, после того как он откликнулся, вошла.

Я подошла к раковине и прислонилась бедром к тумбе, глядя, как он чистит зубы. Он не смотрел мне в глаза.

— О чём ты думаешь? — тихо спросила я, когда он сплюнул пену в раковину.

Колт не ответил на мой вопрос, он включил воду и сказал:

— Я позвоню Джеку и Джеки, они не захотят пропустить фриттату, а когда они приедут, мы сможем сообщить всем сразу, что отправляемся под защиту.

Он наклонился и стал ополаскивать рот, а я подошла ближе.

Положив ладонь ему на спину, я тихо сказала:

— Хорошо, но, Колт, что-то произошло, детка. Я видела. Милый, скажи мне, о чём ты думаешь.

Он поднял голову и посмотрел на себя в зеркало, несколько ударов сердца он смотрел в глаза своему отражению, а я ждала. Он заставил меня подождать некоторое время, прежде чем выпрямился и повернулся ко мне. Я убрала руку с его спины и затаила дыхание от того, что увидела на его лице, когда он наконец встретил мой взгляд.

— Если бы у нас был сын, я бы уговорил тебя назвать его Джеком. А девочку — Жаклин, — прошептал он, и я закрыла глаза, пытаясь подавить боль.

Он хотел детей, и я тоже. Даже когда мы были юными, мы говорили об этом. Не часто, но достаточно, чтобы понимать, что когда поженимся официально, то не станем терять времени и начнём строить семью. Потом неспособность Мелани забеременеть разбила ему сердце. Теперь, когда ему сорок четыре, а мне сорок два, мы только начали всё заново и нам требовалось время. Нельзя сказать, что это невозможно, но, наверное, уже не слишком умно с нашей стороны пытаться заводить детей. Если мы попытаемся и у нас ничего не выйдет, нас просто ждёт ещё больше разочарований, а нам и так их хватало.

Он положил мне на шею свою ладонь, тёплую и надёжную. Я любила, когда он так делал. Даже сейчас, когда мы осознали, что ещё Денни отнял у нас, мне было приятно ощущать его руку, это казалось правильным и делало боль намного меньше.

— Милая, — окликнул он, и я открыла глаза.

— Тебе не пришлось бы меня уговаривать, — сказала я, и он улыбнулся, но не счастливой или полной веселья улыбкой. Эта улыбка разбила мне сердце.

— Так я и думал, — сказал он.

Я подошла ближе, и он сжал мою шею рукой, а второй рукой обнял меня за талию. Я положила ладони на его обнажённую грудь и прижалась к ней щекой.

— Как думаешь, наступит время, когда это дерьмо перестанет нас задевать, всё, что мы пропустили, всё, что он украл?

— Да, малыш, — утешительно сказал он, хотя я не очень-то ему поверила, потому что его голос прозвучал так, словно он и сам себе не верил.

— Уверен?

Он ещё раз сжал мою шею.