— А мы?.. — спросил Качалин.

— Про вас ничего не знаю, но не исключено, что и вы им мешаете. Как свидетели.

— Но откуда вы знаете про киллеров и про их планы?

— У них там мой человек. Работает на двух хозяев. В разведке такое бывает.

— Но что же вы нам предлагаете?

— Сесть ко мне в машину и отправиться в аэропорт. Мы с Соней готовы. Я принял меры и знаю, как провести своих преследователей. Через два часа отправляется самолет в Россию.

Качалин согласился. И через полчаса вся команда сидела в машине, и Бутенко мчался по улицам Перта. В одном месте он резко затормозил, пропустил мимо себя две машины — это был хвост, — свернул в переулок, там свернул еще раз и еще и на большой скорости выкатился на просторный проспект, но и тут раза два сворачивал, петлял по закоулкам, а потом снова вырвался на шоссе и с бешеной скоростью влетел на территорию аэропорта, подъехал к служебному домику в стороне от аэровокзала, закатил машину в гараж, а сами они вошли в домик. Здесь их ожидала сидящая в коляске Соня.

Минут через сорок они поднялись в воздух.

В Россию летели с комфортом: на шесть персон был абонирован салон, занимавший третью часть громадного лайнера. В просторном отсеке были спальные места, туалетная комната и гостиная. В маленьком помещении — кухня и место для официантки.

Посреди гостиной стояла вся раззолоченная, снабженная сотовым телефоном, радиоприемником и магнитофоном коляска. Радостная и веселая сидела в ней Софья. Она все время обращалась к Николаю, тянула его за руку, говорила:

— Получила письмо от Розы. Послушай, что она пишет.

Бутенко не проявлял желания слушать письмо из Питера, но, впрочем, и не выказывал открыто неудовольствия. Он продолжал поддерживать с женой хорошие отношения, — такая тактика входила в далеко идущие его планы. Читая российские газеты, он все больше встречал в них доказательств, что счета крупных вкладов в иностранные банки будут скоро арестованы, из этих денег начнется выплата многомиллиардных долгов всяким валютным фондам и клубам. Других источников для этих выплат нет, крупные акулы–кредиторы, конечно же, не пожалеют российских олигархов. Теперь уже совсем скоро громадные суммы начнут перетекать в карманы иностранных заимодавцев. Если же и дольше затягивать этот процесс, то может случиться ситуация, как в 1917 году, когда Ленин всему миру объявил, что долги царского правительства он всем прощает, отказался платить по счетам царя и царских министров. Сейчас же Россия на всех порах летела к Ленину, а того хуже — к Гитлеру или Пиночету. В российской Думе коммунист Виктор Илюхин произнес страшные для олигархов слова: «Мы заявляем, что деньги, принадлежащие россиянам, похитила и присвоила небольшая группа еврейских дельцов и махинаторов». А в Самаре, во время многотысячной демонстрации, на трибуну поднялся любимый русским народом генерал Альберт Макашов и под бурю оваций заявил: «Пора гнать всех жидов из России». В хор этих голосов включился даже и внук Сталина Евгений Джугашвили, сказавший: «В России должны править только русские, а у нас, куда ни ткнешь — или еврей, или замаскированный». Но крепче всех встал на защиту русских краснодарский губернатор Николай Кондратенко. Он собирает тысячные аудитории молодежи и рассказывает, кто в России захватил власть, кто украл все богатства их отцов и дедов, разгромил армию, разрушил заводы. Патриотические газеты, одна за другой, на самые видные места выносят его высказывание: «Сегодня мы предупреждаем эту грязную космополитическую братию — ваше место в Израиле». Николай Амвросьевич очень бы не хотел очутиться вместе с больной женой в Израиле, да еще без копейки денег.

— Коля, но ты послушай, что мне пишет Роза! Есть какой–то гриб березовый — чага. Это на дереве такая бородавка. Если его заваривать да еще прибавлять какие–то травы, получится эликсир для ног. Попьешь месяц–два, и ноги заходят. Неужели это правда?

Нина Ивановна сидит с ней рядом, говорит:

— Я тоже слышала. Такой гриб будто бы вылечивает рак желудка. Но если он лечит рак, то болезнь ног и подавно.

Она хочет укрепить сонину веру в чудодейственность березового гриба.

А Николай Амвросьевич добавляет:

— Я тоже слышал, мне еще бабушка говорила, но только жить надо в деревне, желательно в лесу. Там и травы легче собирать, и вода родниковая, и воздух… Все вместе взятое может поставить на ноги.

Бутенко ухватился за мысль тащить Соню в деревню, подальше от Питера, где у нее много родных и друзей, и есть даже какой–то двоюродный брат банкир. Николай бы не хотел иметь под боком у жены такую ораву советников. Он заготовил генеральную доверенность на все основные счета; вот если она подпишет ее, он станет хозяином миллиардов. Правда, он не знает всех банков, где Сапфир запрятал свои деньги, но это уж проблема другая. Все сапфировы капиталы контролирует только один человек — юрист Тетя — Дядя, но от него–то и следует держаться подальше.

Потом сидели за круглым столом, пили кофе. Саша прониклась сочувствием к Соне, сказала:

— Если вам нужен лес и всякие травы, мы можем вас устроить в деревне.

— О-о, у вас есть домик в деревне?

Саша взглянула на Сергея, и тот понял ее. Закивал согласно головой:

— Да, у нас есть знакомый лесник. У него, я думаю, можно и пожить.

— Но я не могу жить одна!

Соня с мольбой смотрела на мужа.

— Вот если бы Николай…

— Соня! Если это нужно для твоего здоровья?..

И потом, поразмыслив:

— Конечно же, здоровье прежде всего. Питер от нас не уйдет. К тому же, если там жить, я должен вернуть средства от продажи завода «Союз». Иначе меня потянут в прокуратуру. Трясут же сейчас Субчика. Учинили следствие, вызывают на допрос.

— А он? Как он себя ведет? Он же был такой влиятельный, у него такие связи. Сам Гайдар…

— Ах, Соня! Что ты говоришь? Гайдар оскандалился и сидит в луже. Ты не читаешь газет, а то бы знала, как кипит сейчас и волнуется Россия. Там вот–вот начнутся погромы, разразится бунт. Твой Гайдар, а еще рыжий таракан Чубайс да кудрявенький картежный игрок Немцов — это же самые презренные людишки! Забудь их имена. Они помогли твоему братцу загрести миллиарды, но эти миллиарды скоро арестуют, а их хозяина поволокут к прокурору.

— Хозяина? Это, значит, меня?.. Но зачем же мы едем в Питер? Нам бы лучше оставаться в Австралии, а не то уехать куда–нибудь еще и подальше.

— Между странами есть договоренность: преступников они выдают. Ты хоть заберись на вершину айсберга в Антарктиде — российский прокурор тебя достанет. Так что лучше ты сиди и не вспоминай эти мерзкие имена.

Бутенко умышленно нагнетал страхи, подводил супругу к мысли избавиться от грязных миллиардов и подписать бумаги на передачу всех сапфировых вкладов ему, законному супругу. Она уже подписала генеральную доверенность на вклады в пертских банках, но это лишь шесть миллиардов долларов, остальные Сапфир поместил в европейские банки; туда и сейчас текут доходы от продажи карельских лесов, где Сапфир, а ныне его наследница выступают посредниками. Наконец, четыре первоклассных пассажирских лайнера и несколько океанских грузовых судов бороздят воды морей — львиная доля акций морских кампаний принадлежит Сапфиру; и от них доходы плывут на его счета. Этот коварный и скрытый от глаз непосвященных институт акционеров и посредников, советов директоров, наблюдателей и есть главный механизм рыночной экономики, машина выкачивания из России денег, переброски их в карманы еврейских дельцов и махинаторов, о которых сказал с думской трибуны депутат Илюхин. В машину делания денег был удачно встроен Сеня Сапфир, но теперь создана целая юридическая контора во главе с Тетей — Дядей для переключения сапфировой полноводной денежной реки в другие еврейские карманы. Соня хотя и еврейка, но нездорова, замужем за гоем — ее постараются устранить с дороги, а для помещения денег найти хозяина понадежнее. Обо всем этом и сообщил Бутенко человек, внедренный в круг приближенных Тети — Дяди.