— Садитесь, пожалуйста!
И повернулась к залу, заговорила звонко, уверенно:
— Я хочу передать вам привет от молодежного движения — тоже общественного, — «Черные ястребы» и поздравить с созданием Комитета общественного спасения. Вы уже знаете, что мы обложили налогом подпольных производителей водки, и этот налог раздаем населению. Вчера мы собрали очередную дань и хотели бы раздать собранные деньги жителям города и района. На каждого человека выделяем сто двадцать пять рублей и сто долларов. В районе вашем живет сорок тысяч человек — вот вам, Иван Тимофеевич, деньги.
Подвинула к нему два чемодана — один с рублями, другой с долларами. И села.
Поднялся администратор:
— Не знаю, как и назвать эту акцию. Она незаконна.
Наклонился к Александре:
— Не стану спрашивать, как вы достали эти деньги, но если вы уж хотите раздать их нуждающимся…
Зал загудел, задние ряды поднялись, кто–то кричал:
— Да какое собачье дело этому борову до наших денег! Он хочет забрать их и прикарманить, как они прикарманивают все наши денежки. Пусть лучше расскажет, на какие шиши они тут понастроили себе дворцы!
Иван Тимофеевич снова остановил шум. Обратился к администратору:
— Что вы хотите?
Администратор замахал руками:
— Ничего я не хочу! И не буду вам мешать. Если уж попали в руки деньги, распоряжайтесь ими, как хотите. Только не обращайтесь ко мне за помощью, когда вот этого молодца…
Он показал на Александру.
— И того вон…
Показал на Павла.
— И всех, кто носит эти черные рубашки — этих новых фашистов…
Зал снова взорвался:
— Фашисты — это вы, сволочи такие! Обворовали народ, не платят зарплату. Наручники на вас наденем! Убирайся отсюда, свинья жирная!..
— Хорошо, хорошо, я уйду. Но когда раскроются ваши преступления…
Последние слова его потонули в гуле возмущенных голосов, в топоте и свисте разгневанных людей.
Когда зал успокоился, Александра сказала:
— Нам бы хотелось, чтобы все деньги распределили по справедливости.
— Не надо беспокоиться. Это дело мы берем в свои руки, — заверил ее Иван Тимофеевич.
Она тронула пальцами оба чемодана, как бы передавая их председателю.
И сошла со сцены, села рядом с Павлом.
Павел шепнул ей: «Пойдем обедать», — взял ее за руку, и они направились к выходу. И уже за спиной услышали громкие аплодисменты… Сосновцы бурно выражали им свою благодарность.
Александра хотя и ночевала у Павла, но не успела разглядеть всех членов его семейства. А семья у него большая: в огороде с утра до вечера трудился отец, семидесятилетний больной старик, у плиты хлопотала мать, и рано утром ушла на работу в парниковое хозяйство жена Галина. Четверо детей ходят в первую смену, и Саша их не видела, но вот теперь они один за другим заглядывали в большую комнату, где за столом сидели их отец и незнакомый парень в форме «черных ястребов». Они робко кивали ему, не решаясь войти. Собрались на веранде, ожидая, когда бабушка им даст чего–нибудь поесть. Александра вышла к ним и, обращаясь ко всем сразу, сказала:
— Давайте знакомиться, меня зовут Сашей.
Три мальчика и девочка повернулись к ней, но заговорить не осмелились. Саша подошла к девочке, протянула ей руку:
— Как тебя зовут?
— Ирина.
— А сколько тебе лет?
— Тринадцать.
— О-о!.. Ты уже совсем большая. А братьев твоих как зовут?
— Вот его, — показала Ирина на самого большого, русоволосого, синеглазого парня, — Игорь. Он учится в шестом классе. И хочет ездить с отцом на мотоцикле. А эти… Федя и Вадим. Федя еще маленький, он у нас первоклашка.
— Я уже умею читать, — осмелел Федор. — И на папином дисплее могу сложить любые цифры.
— Не любые.
— Любые! — настаивал Федор.
Вадим обратился к Саше:
— А правду говорят, что ты девушка, а только парнем назвалась, чтобы тебя приняли в «черные ястребы»?
Александра наклонила к нему голову, повела плечом:
— А если девушка — разве это плохо?
— Не плохо. А почему у тебя знака белого нет, как у нашего папы? Хочешь, я тебе свой отдам?
— А у тебя есть такой знак?
— Есть. Из белого шелка. Я сам вышил Серп и Молот. На уроке труда. У нас ребята многие вышили и девочки, только нас не принимают в «ястребы».
— А учитель не ругает вас за то, что вышиваете?
— Василий Кузьмич даже помогает. Он только говорит: вы немножко подрастите, и тогда вас примут к себе «ястребы». И дадут мотоциклы.
Потом пришла их мама, Галина Степановна, тонкая, стройная женщина, сохранившая девичью фигуру. Поздоровалась с Сашей:
— Не хотела будить вас рано, ушла на работу, а там мы опять «волновались».
Павел пояснил:
— Это они свою акцию протеста так называют: «волнуются». Бросают работу, осаждают директора, грозят взять его в заложники. Им зарплату вот уже семь месяцев не выдают. Продукцию они выпускают, а зарплату не дают.
— А вам в школе платят? спросила она Павла.
— Тоже не платят — вот уже три месяца.
Саша хотела спросить: «А как же вы живете?», но не спросила, а только подумала: «Сколько мы денег привезли, а он и копейки себе не взял». Она не могла знать наверняка, взял он себе деньги или не взял, но почему–то была уверена: не взял.
Всей семьей сели обедать. Женщины принесли дымящуюся картошку, огурцы, полную миску яблок.
— Хорошо хоть яблоки уродились, — сказала Галина Степановна, — а то бы и угостить нечем было.
Чай подавали без сахара. Павлу было неловко за такой бедный стол, но денег у них давно не было и ничего другого они не ели.
— А где Антон? — спросила хозяйка. — В городе болтают, что его будто бы из ружья ранили и теперь он в больнице лежит?
Павел ниже склонил голову, ничего не сказала и Александра. И старики, и Галина Степановна, и даже дети все поняли, и никто не задавал больше вопросов.
— А вы сегодня деньги можете получить! — сказала Александра. — Хотите, Галина Степановна, я пойду с вами и скажу, чтобы вам дали деньги на всю семью.
Она оглядела сидевших за столом и радостно добавила:
— Вас восемь человек, вы много получите.
Павел их не задерживал, и они в сопровождении Ирины и Игоря пошли в Дом культуры. Уже на пути их догнали Федор и Вадим, — мать хотела было отослать их домой, но Александра обняла обоих, сказала:
— Они тоже будут получать деньги.
И они зашагали веселее.
У Дома культуры толкался народ; весть о деньгах быстро распространилась в городе, и к Дому культуры шли и шли люди. Народу было много, и Саша с детьми Павла едва протиснулась на сцену, где Иван Тимофеевич и несколько мужиков хлопотали над составлением списков. Саша наклонилась к Ивану Тимофеевичу:
— Огородниковы могут получить?
Иван Тимофеевич сразу сообразил, в чем дело, показал на очередь у окна. Там две женщины выдавали деньги горожанам, жившим на улице Степана Разина. Саша заняла очередь, и когда они с Галиной Степановной и ребятами предстали перед женщинами, они улыбнулись Саше. А Саша им сказала:
— Огородниковы. Их восемь человек.
И на всех получили деньги — в рублях и долларах.
Галина Степановна не могла сдержать буйной радости:
— Ну, ребята, у нас теперь зашло. Мы теперь целый год будем жить с хлебом, сахаром, и даже масла я вам буду покупать.
Сашу они уже не стеснялись. Она была для них как бы девятым членом семьи. Игорь ее спросил:
— А вам деньги… дали?
— Мне?.. Да нет. Я у вас в городе не прописана.
Федя взял Сашу за руку, горячо проговорил:
— У нас много денег. Мы вам дадим.
Саша подняла его, поцеловала, и с этого момента они стали большими друзьями.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Александра взяла с собой Ирину, и они пошли к Косте Барсову — к тому парню из большой семьи, который впервые был на боевой операции, ехал с ней на втором сиденье мотоцикла. Саша уже предвкушала, как они зайдут в большую горницу и будут приветствовать детвору, и с каждым знакомиться, а потом она позовет с собой костину маму и самого Костю за деньгами. Но Костя перед ними словно из земли вырос: вывернулся из–за угла дома и нос в нос столкнулся с Сашей.