И еще, то, что я ощущал сейчас, находясь у седьмого бокса, показалось мне очень знакомым, словно я уже испытывал эти чувства раньше. Вот только никак не мог вспомнить, когда же это — раньше.

— Ребята, ребята, я, кажется, начинаю понимать, что это такое. Ну, то, что мы все сейчас ощущаем. Вы ведь тоже это почувствовали, верно? — мы закивали на слова Макса. — Помните, когда мы, находясь на площади, впервые увидели древнего атлантийца? Он весь светился, излучая что–то в пространство, и мы тогда испытали чувство счастья.

— Да, точно, а потом еще и ты стал светиться, — тут уже просияла и Лира, указывая на меня. — А затем и я тоже, прямо перед тем, как встретилась со своими родителями.

— Погодите, погодите, то есть вы хотите сказать, что, то, что мы все испытывали тогда, на площади, это мы ощущаем и сейчас? — я пришел в замешательство.

— Именно так. Верно, — снова произнесла Лира. — Как ты тогда назвал это чувство, эту…? — она запнулась.

— Энергию? — напомнила Нара, вступив в диалог.

— Точно, энергию…. Но как же ты ее назвал? Ах, да. Любовь, кажется. Точно — любовь. — вспомнила Лира и улыбнулась.

— Да вы что! Погодите! Как такое возможно? Здесь? Там же ведь был атлантиец с нами, а сейчас его нет. Откуда ей здесь взяться? Любви? — я пребывал теперь в шоке и просто не мог поверить, что такое возможно.

— Постойте, смотрите, — опять остановила нас всех Нара.

Мы все вновь уставились на нее, а она тем временем подошла ближе к двери, постояла немного в полном молчании, а затем так же медленно отошла подальше.

— Думаю, я поняла. Это чувство идет от комнаты. Там внутри что–то есть, и оно излучает любовь наружу, — радуясь своей догадке, произнесла Лира.

— Попробуйте сами. Подойдите ближе, затем отойдите, и вы тоже почувствуете это.

Мы так и поступили.

Подойдя ближе к кубу, я почувствовал некую приятную энергию сильнее, ярче. Затем отошел чуть назад, и чувство притупилось.

Действительно, Нара оказалась права на этот счет.

Но что там могло находиться такое, что было способно излучать вовне энергию любви? Я это смогу узнать только тогда, когда окажусь внутри, в комнате. А раз дух сказал, что у меня получится туда попасть, значит надо искать способ, как открыть эту комнату.

Я еще раз, подойдя ближе к входу в куб, прошелся вдоль него, разглядывая при этом ворсистую полусферу. Убедившись теперь уже окончательно, что кроме этого объекта других не было, остановил свое внимание на нем. Как с ним обращаться я совсем не представлял. Коснулся его рукой. Почувствовал под пальцами гладкую, словно из стекла, поверхность, и ворсинки на ней. Но…, на этот раз чувство было иным. Это был ворс вовсе не живого существа, как я предположил ранее. Они были очень теплые, как и сама поверхность полусферы, и неестественно упругие. Такая температура не была свойственна ворсу живых организмов.

Он явно был искусственным, и, скорее всего, являлся компонентом некоего приемо–передающего устройства. Устройство было приемником сигнала. Но где тогда находился его передатчик?

— А сигнал должны были передавать атлантийцы, желавшие попасть в эту комнату, — продолжила у меня из–за спины Лира так внезапно, что я вздрогнул от неожиданности, а в кровь была выброшена большая доза адреналина. — Вот, смотри, что я обнаружила.

Она подошла ближе к сфере, и ворс на полусфере после такого ее действия пришел в движение. Все усики как бы «уставились» на Лиру, словно ожидая от нее чего–то.

— Ух, ты. Вот так дела, — меня очень заинтересовало, происходящее с полусферой действо.

— Что ты сделала, Лира? Как ты заставила усики двигаться?

— Я просто сосредоточила свое внимание на этом предмете, и все. Больше не делала ничего. Они сами стали двигаться. — произнесла Лира и потом сразу замолчала.

Какая–то мысль промелькнула в моем сознании, но мне не удалось сконцентрироваться на ней. Что–то меня в этом действии настораживало, и было одновременно знакомо. Но вот что именно, я не понимал. Пока не понимал. Углубивший в эти размышления, я тоже подошел к полусфере, и почти автоматически уставился на нее, при этом, совсем не замечая, что с ней что–то начало твориться. Я был полностью погружен в раздумья о том, что же заставило ворс на полусфере прийти в движение.

Лира, в отличие от меня, заметила, что с прибором начало происходить что–то странное, на ее взгляд.

— Виталий, Виталий, посмотри. Теперь они реагируют на тебя, — Лира стала тормошить меня, шепотом произнося слова, и приходя в возбуждение.

Я очнулся от размышлений. А так как все еще продолжал на автомате пялиться на прибор над дверным проемом, то, естественно, его первым и осознал.

Действительно, концы всех ворсинок на полусфере «смотрели» прямо на меня.

— Что ты сделал? Виталий? Почему эта штука обратилась на тебя? — Лира все еще была возбуждена. Макс же и Нара стояли немного в стороне и молча переводили взгляды то на нас, то на полусферу словно завороженные.

— Ничего, абсолютно ничего, — поспешно ответил я на вопрос Лиры.

— Так же как и ты абсолютно ничего. Хотя, погоди. Я размышлял над тем, почему приспособление среагировало на тебя. Что его заставило это сделать. Вот. И был полностью погружен в эти размышления, пока ты не отвлекла меня.

— Что же такое получается? — вступил в разговор Максимилиан. — Ты — Лира сосредоточила на полусфере свое внимание, а ты — Виталий размышлял над тем, что заставило эту штуку отреагировать на Лиру, и она, ну, эта штука, затем повернулась к тебе.

— Выходит, что этот прибор реагирует на ваши мысли, размышления. — заключил Макс Говард.

Произнеся последние слова, он подошел к нам с Лирой, встал рядом и слегка сосредоточился. Я понял, он проверял свою догадку. И она оказалась верна. Усики полусферы пришли в движение, некоторое время поколебавшись, словно раздумывая, что им делать дальше, затем все разом «посмотрели» в сторону Макса.

— Так и есть, этот прибор реагирует на наши мысли, на то, о чем мы думаем, — произнес Макс притихшим голосом. — Но…, но…, это же невозможно. Такого не бывает.

— Почему не бывает? Все очень даже может быть. — я все понял. Действия Лиры и слова Макса все расставили на свои места в моих мыслях. — Согласен, это очень тонкая технология, и что создать прибор, реагирующий на мысли человека довольно сложно. Но в этом нет ничего невозможного. Признаю, что даже в нашем времени, мы пока еще не пришли к этому, но проекты, правда пока еще в теории, уже разрабатываются. А там кто знает, может, в скором будущем, мы тоже создадим подобный прибор.

— Я так понимаю, что это какой–то замок, который и не пускает нас в комнату. — услышал я слова Нары, молчавшей все это время. — И как стало вам ясно, он реагирует на наши мысли. Тогда почему не дать ему команду, чтобы он открыл двери комнаты?

— Верно подмечено, Нара, — воспрял духом Максимилиан. — Пусть же Лира откроет эту комнату. Давай Лира, сделай это.

Она взглянула на всех нас, улыбаясь, затем встала строго перед прибором, и чуть прикрыв глаза, сосредоточилась. Улыбка исчезла с ее лица. Лира посерьезнела.

Но…, тишина ничем не была нарушена. Все молчали. Ждали. А дверь все не двигалась с места. Усики прибора связи были направлены на Лиру, но все безрезультатно. Я заметил, как слегка вздулись вены на ее лице и шее, а на висках выступили капельки пота. Лира, очевидно, делала, что могла, перебирая многие варианты, но, увы. Двери оставались на своем месте.

Это противостояние не могло длиться слишком долго, и Лира, наконец, сдалась.

Придя в себя, она еле устояла на ногах, и была подхвачена вовремя подоспевшим Максом. Он помог ей удержаться и не упасть.

Видок у Лиры был потрепанный. она побледнела, взгляд погас, а на лице, вымученная извиняющаяся улыбка. Похоже, она отдала слишком много сил, пытаясь открыть эту таинственную комнату.

— У меня не получается ее открыть, — тихо произнесла Лира, понемногу приходя в себя. — Я все перепробовала, что мне было известно, но как вы могли заметить, ничего не произошло.