— Ладно, уговорила. И кстати, перестань уже постоянно проверять холодильник, чтобы выяснить, сколько я выпила твоего молока или отрезала твоего бекона.

— Я уверена, что всегда лучше избегать любого недопонимания, — ответила Клара беспечно.

Питер принес бутылку вина.

— Как мило, давай откроем. — Клара протянула ему штопор.

— Штопор не понадобится, пробка откручивается. Я беру вино на распродаже, но оно вполне приличное, — ответил он.

— Я вообще считаю, что все бутылки должны быть с откручивающейся крышечкой, — сказала Клара, делая бутерброд из черного хлеба с семгой.

— В винном бизнесе вообще полно абсурда, — сказал Питер. — Люди считают, что хорошее — это обязательно дорогое. Это как новое платье короля! А ведь сколько есть хороших вин, которые стоят вполовину дешевле, чем так называемые фирменные.

Ну почему, почему он все время говорит о деньгах? Взрослые люди, вполне состоявшиеся, она врач, он фармацевт, далеко не бедные, в конце концов, могут они себе позволить разориться на бутылку вина или нет?! Клара с трудом подавила раздражение.

Он похвалил ее дом — светлый и просторный, и сад такой ухоженный и яркий. Она сказала, что весь секрет садов — в пышных разноцветных кустах, которые растут сами по себе и особого ухода не требуют. Они взяли по бокалу вина и вышли в садик, где она показала ему разные растения.

— Ты сажаешь семена? — поинтересовался он.

— Что ты, у меня ведь ни теплицы нет, ни специальных приспособлений, которые нужны, чтобы получить такой результат.

— Но это ведь страшно дорого? — спросил он.

— Не дороже, чем заводиться с теплицей и торчать в ней дни и ночи не разгибаясь, — ехидно ответила она.

— Действительно. — Питер задумался. Друзья не раз жаловались ему, что содержание сада требует больших затрат, так что всякий раз, поднимаясь в свою квартиру над аптекой, Питер утешал себя именно этим.

— Если ты придешь сюда как-нибудь летом, мы можем пообедать на свежем воздухе, я тут сделала специальный уголок, — предложила она.

— Надеюсь, летом мы все еще будем друзьями, — просто ответил он.

На столе были стейки, пирог с мясом и почками, сыр. Клара открыла бутылку красного вина. На вопрос, где и за сколько она его купила, соврала, что не знает, это был подарок. Не говорить же, в самом деле, что зашла в винный погребок за настоящим десертным вином, кажется, это бургундское. И стоит оно соответственно. А то еще решит, что она таким образом пытается его завлечь, а не ведет себя просто как великодушный, гостеприимный хозяин.

Он заговорил о рецептах фармацевтических компаний, которые заполонили рынок своим товаром. Но, возражала ему Клара, то, что люди с сердечными болезнями живут нормальной жизнью, чрезвычайно обнадеживает. Совсем недавно ее пациенты считали клинику чем-то вроде чистилища, откуда всем одна дорога — на тот свет. А сейчас все привыкли, почувствовали уверенность и способны справиться с трудностями.

Он рассказал, как на этой неделе к ним в аптеку, размахивая ножкой от стула, ворвался наркоман. Абсолютно невменяемый парень требовал морфия и антидепрессантов. Тощий, прыщавый мальчишка. Питер отвел его в кладовку, показал закрытый сейф, объяснил, что необходимо три ключа, но сотрудник, у которого третий ключ, ушел на обед.

— И что он сделал?

— Поверил мне. А потом вдруг закричал и весь затрясся. Полицию уже позвали, и мне оставалось только задержать его, чтобы он не сбежал. Дал ему пару таблеток успокоительного, зубы заговаривал. Он и впрямь думал, что мы ждем кого-то, кто принесет третий ключ. А вместо этого пришли полицейские. Грустно все это.

— Ты имеешь в виду, что он тоже чей-то сын? — уточнила Клара.

— Да, ведь кто-то растил его, давал ему все самое лучшее, возлагал на него надежды. А посмотри на него сейчас… — У Питера был очень удрученный вид.

— Я понимаю, но ведь мы не боги. У меня был пациент с приступами головокружения и аритмией. Мы с Декланом дали ему монитор Холтера, чтобы круглосуточно отслеживать состояние. Велели на следующий день прийти в клинику. Пришел, мы распечатали отчет, оказалось, что в районе полуночи прибор отключили. “Почему вы его отключили?” — спросила я его. “Доктор, — говорит он, — я такую красотку подцепил, ну не стану же я пугать ее этой дурацкой штукой! Еще решила бы, что я извращенец”.

— Ну еще неизвестно, что лучше — отслеживать сердечные ритмы или завалиться в постель с красоткой, — заметил Питер.

— Это само собой, но он же еще возмущался, что мы на него давим, ограничиваем его свободу и что он больше к нам не придет.

— И как теперь быть?

— Деклан — великий дипломат, он придумает, как все уладить, поверьте мне.

Разговор снова перешел на дочерей. Эми умчалась в Лондон изучать фасоны модных корсетов, Ади спасает деревья, Линда сердится и дуется. Это было совсем не то, чего они ожидали, когда еще только стали родителями.

— Может, сходим в театр на неделе? — неожиданно предложил Питер. — В Эбби идет новый спектакль.

— Прекрасная мысль, я как раз сегодня утром о нем читала! — ответила Клара.

Вечером позвонила Дервла.

— Ушел? — спросила она почему-то шепотом.

— Давно уже, — ответила Клара.

— Так он еще и жаворонок, ну-ну, — прокомментировала Дервла.

— Вообще-то я пригласила его на обед.

— Ясно, ясно. Когда следующее свидание, если таковое назначено?

— Театр Эбби, в среду, — ответила Клара.

Дервла издала торжествующее восклицание.

— Значит, дело в шляпе?

— Пока не знаю… — осторожно сказала Клара.

— Так это увлечение? Или не просто увлечение? — допытывалась Дервла.

— Старовата я для просто увлечений, — пошутила Клара.

— Понятно. Назовем это романом. У Клары роман с Питером, — объявила Дервла.

— Дервла, ты дура! — засмеялась Клара.

— Роман! — обрадовалась Дервла. — Пусть будет просто роман.

Эми вернулась выжатая как лимон.

— Как съездила? Как презентация? Тебе понравилось? — засыпал Питер ее вопросами.

Они с Кларой решили, что надо проявлять больше участия, иначе они рискуют окончательно утратить контакт с детьми.

— Па, ну что за дурацкие расспросы! — Эми безотчетно уловила фальшь в его голосе.

— Ты моя дочь, — настаивал он. — У тебя начинается карьера. Мне ведь интересно. Разве это плохо?

Вид у девушки был настороженный.

— Ты начнешь сейчас говорить, что я бестолковая, что я упускаю возможности и так далее…

— Вообще-то нет, даже не думал говорить об этом. Я только спросил, удачно ли прошла поездка. Впрочем, не хочешь говорить, не надо. Давай оставим разговор. — На этот раз его голос звучал совсем иначе.

— Мне было интересно, — осторожно начала Эми. — Но по-моему, глупо выбрасывать столько денег на… на это. Там есть много занятных штуковин, кожаные шмотки, наручники, наряды для госпожи, н-ну, ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю, — кивнул он серьезно.

— Не то чтобы на них не было спроса. Он есть. Просто большинство наших клиентов ездят за ними в Лондон, чтобы купить их анонимно. Я так думаю, но, может, я и не права.

— Хорошо, что ты это сама понимаешь. То есть тебе кажется, что игра не стоит свеч?

— Вовсе нет. А еще в самолете я познакомилась с симпатичным парнем. Мы собираемся встретиться с ним завтра.

— Он из того же бизнеса?

— Бен? Нет, он бальзамировщик.

— Бальза… кто?

— Бальзамировщик. Да ты наверняка слышал. Когда кто-то умирает, его обязательно гримируют и все такое…

— Ах, в этом смысле…

— А в каком же еще? — Эми, вздохнув, налила стакан молока и взяла бисквит.

Похоже, лед враждебности начал подтаивать.

Вернувшись домой, Линда застала мать с книгой на коленях.

— Коллега уже ушла? — спросила она.

— Давно уже. Мы славно посидели. Осталось немного стейка и пирога. Если хочешь, разогрей.