— Я заметил, — сухо сказал Северус.

— Это временная замена. Как только ты закончишь школу, ты тут же займешь ее место. Мне не важно, что она станет делать потом, но пока она нам нужна, так что, я тебя прошу, прояви к ней немного уважения и попробуй убедить твоих одноклассников делать домашние задания.

— Она сама тоже не проявляет особого уважения. У нее куча предрассудков, она вредная и слишком строгая.

— Что–то я припоминаю одного учителя Зельеделия, про которого в свое время говорили то же самое…

— Она покрасила мою классную комнату в розовый цвет, Альбус. В розовый! Даже гриффиндорцы испугались, когда увидели. Единственное зелье, о котором она имеет понятие, это духи. С ней рядом просто нечем дышать.

— Я знаю. Но она имеет право пользоватся духами, сколько ей вздумается. Это уже дело личного вкуса.

— Вкуса? У нее вообще нет вкуса. Честное слово! Ты хоть видел, что она устроила в моих подземельях? Это ужасно. Она уже даже занялась покраской спален девчонок. Сюзан говорит, что она раскрасила их спальню в розовый, а поверх нарисовала белых кроликов. Кроликов, Альбус! У бедных девочек уже начались кошмары.

— Да ладно тебе, Северус! У кого это могут быть кошмары от милых беленьких кроликов?

— У любого настоящего слизеринца. Мы — не паиньки, Альбус. И мы не любим всяких там пушистеньких кроликов на обях в спальне. Змей, драконов, пантер — да, но никаких кроликов.

— Я слышал, девочкам очень понравились ее обои.

— Да, тем самым девочкам, которые вслед за ней ходят в боевой раскраске, делают домашние задания и могут на уроке делать все что угодно, а она не скажет им и слова. Совсем с ума посходили. Или это она им мозги промывает.

— А может быть, им нужен образ матери? — предположил Дамбльдор. — Дети Слизерина часто предоставлены сами себе, им нужна сильная рука. Может быть, Дому всегда нужна была женщина, стоящая во главе.

— Мы все так или иначе предоставлены сами себе, но Мэри Сью — это точно не то, что нам нужно. Если бы ты дал нам, скажем, Минерву или Поппи…или даже Росток в качестве образа матери, тогда, может быть, что–нибудь и вышло, но Мэри Сью — просто куча штукатурки и ни капли разума. Впрочем, Хаффльпаффу она, наверное, нравится.

— Северус, Мэри Сью — единственная, кого мне удалось найти на это место. Никто в здравом уме не согласится преподавать Зелья в твоем присутствии. Все боятся, что ты не дашь им жизни, а я сам не в состоянии заниматься этим. Да еще и три года подряд. Я уже и так очень, очень занят. Пожалуйста, будь с Мэри Сью помягче.

— Извини, Альбус, не получится. Я не могу ее видеть, пожалуйста, возьми кого–нибудь другого, кого угодно. Я бы предпочел хоть Люциуса Малфоя в качестве преподавателя, только бы не ее, — заныл Северус.

— Люциуса? Ну хорошо, я спрошу у Люциуса. Не знаю, правда, с чего бы это он стал преподавать Зельеделия.

— Спасибо! — и Северус покинул кабинет Альбуса Дамбльдора, так и не понеся ожидаемого наказания.

Северус сердито смотел на сидящую перед ним лягушку. Животное напрочь отказывалось превращатся в розу, а до экзаменов на СОВУ оставались всего два месяца.

МакГонагалл уже несколько раз проходила мимо него, но не сказала насчет непревращенной лягушки ни слова.

Единственным положительным моментом было то, что лягушка все еще не окрасилась в зеленый цвет. С другой стороны, она была зеленой от природы, так что, вполне возможно, что и окрасилась, а Северус просто не заметил изменения.

— Давай, пробуй еще раз, — подбадривал его Драко. — Розы как лягушки, они тоже живые, это не будет считаться, что ты ее убил.

— Мне они не кажутся особо живыми. Спорим, ей больше нравится жить лягушкой. Она, по крайней мере, может прыгать, а не растет, прикованая к земле.

Драко вздохнул. Северус и Превращения вместе были безнадежным делом. Даже МакГонагалл, похоже, сдалась.

Северус осторожно тронул лягушку кончиком палочки.

— Ква! — квакнула лягушка в ответ.

— Хочешь стать розой?

— Ква!

— Вот видишь. Ей больше нравится быть лягушкой.

— Северус, эта лягушка понятия не имеет, что ты сказал. Она не знает английского.

Внезапно раздался стук в дверь, и в класс ворвался Альбус Дамбльдор. Северус никогда раньше не видел его в таком восторге и ликовании.

— Вольдеморт помер, что ли? — спросил он сам у себя. — Отчего это еще он так обрадовался?

— Может, Мэри Сью только что сказала, что увольняется, — с надеждой предположил Драко.

— Тогда он бы не стал радоваться. Замены для нее все еще нет.

Драко не ответил. Замена для Мэри Сью стала для него больным местом после того, как сам Люциус едва не занял этот пост. Причиной стало его собственное письмо отцу с рассказом о том, что он, Драко, встречается с Герминой. Люциус пришел в такой ужас от мысли, что его сын влюблен в грязнокровку, что серьезно задумался о принятии весьма низкого для его положения поста учителя в Хогвартсе, только чтобы присматривать за сыном. К счастью, ему своевременно сообщили, что Драко целовался с Джинни, и Люциус заключил, что, пожалуй, не стоит идти на такие жертвы.

— Северус, не мог бы ты зайти на минуточку ко мне? Нам нужно поговорить, — сказал Дамбльдор, сияя.

Теперь уже Северус удивился по–настоящему. Какое это имело отношение к нему? Что могло оказаться настолько важным, чтобы заставить Дамбльдора забрать его прямо с середины Превращений?

Он поднялся, собрал портфель и книги, и последовал за директором.

— Альбус? Что я такого опять сделал? — осторожно спросил он. — Я не припоминаю на этой неделе ничего особо серьезного в смысле проделок. Ну, была одна, но я уверен, Мэри Сью понятия не имеет, что это был я.

— Ты ни в чем не виноват, Северус, — улыбнулся Дамбльдор. — У меня для тебя новость. Хорошая новость.

— Мэри Сью повесилась?

— Нет, еще лучше.

— Что может быть лучше?

— Я получил письмо из Дурмштранга. Очень сложное и подробное письмо, и я сам не совсем понял его, но тебе, я думаю, оно очень понравится.

— Мне что, обьяснить тебе, о чем речь в письме? — удивился Северус, войдя в кабинет Дамбльдора.

— Ах, нет, мне вполне хватило той части, которую я понял. И посылки, которая была вместе с письмом, — улыбнулся Дамбльдор.

— Посылки? Что за посылка? Что там внутри?

— Твое противоядие. Они уверяют, что это то, что нужно, но не уверены, сколько тебе нужно выпить, потому что не знают, насколько концентрированым было зелье Невилля. Так что ты, возможно, стенешь немного моложе, чем был сначала, но это не беда.

Северус уставился на Дамбльдора. Наверное, ему тоже нужно порадоваться. Случилось то, к чему он раньше так стремился. Он сам уже почти потерял надежду на это, когда пришлось прекратить эксперименты из–за того, что не получалось достать даже самых необходимых компонентов.

Но теперь он чувствовал ужас и неуверенность. Северус опустился на стул напротив Альбуса и попытался собрать воедино обрывки мыслей.

— Северус? — осторожно позвал Дамбльдор.

Очевидно, он ожидал совсем иной реакции. Но в данный момент Северусу как–то стало не до того, чего там Альбус от него ожидает. Он пытался упорядочить собственные чувства и мысли.

— Северус? — вновь позвал Дамбльдор, и теперь в его голосе звучала некоторая тревога.

— Как им это удалось? Ты сам сказал, это невозможно, и мои результаты тоже не выглядели особо обнадеживающе.

Северусу нужно было время, чтобы все обдумать, может быть, обсуждение технических деталей даст ему необходимую отсрочку.

— Все это написано в той части письма, которую я не понял, — признался директор. — Вот, почитай сам.

Северус несколько раз перечитал письмо. Альбус встревоженно наблюдал за ним.

— Если я выпью это зелье, я стану таким, как был?

— Ну, как я уже говорил, а ты знаешь из письма, наши друзья из Дурмштранга не уверены в точной концентрации, но они уверяют, что ты во всяком случае не станешь старше, чем должен быть, — сказал Альбус, все еще не вполне понимая, что происходит с Северусом.