Он разволновался самым нелепым образом. Он не знал, как встретится с ней сегодня, как ему держаться, о чем говорить. Но у него не оказалось времени на размышления. Она встала рано, несмотря на то, что несколько дней провела в дороге, а здесь, в Лондоне, ей все было незнакомо. По всему следовало бы предположить, что она сохранит деревенские привычки. Одета она была элегантно, хотя и не по самой последней моде. Утром она показалась ему такой же красивой, как вчера вечером.

– Может быть, – начал он, усадив ее за стол, накрытый к завтраку, и подождав, пока прислуживавший им лакей наполнит ее тарелку, – может быть, вы захотите побывать сегодня утром в каких-то лавках? И зайти в библиотеку, чтобы поставить свое имя на подписном листе?

– Вряд ли эти занятия представляют интерес для джентльмена, – ответила она. – Вы намерены сопровождать меня, милорд?

– С великим удовольствием, сударыня, – ответил он, рассеянно играя вилкой.

Этим утром она казалась ему незнакомкой, которой ему почему-то хотелось угодить. Действительно, это доставит ему удовольствие, подумал он. Его вовсе не привлекала ни обычная утренняя прогулка верхом с друзьями, ни несколько часов, которые он праздно проводил в «Уайт-клубе», читая газеты и беседуя со знакомыми.

Она улыбнулась. Он подумал, что она тоже не похожа на себя прежнюю. Она играет роль изящной и очаровательной леди, достойной своего нового положения. В это утро они походили на двух хорошо воспитанных людей, которые случайно встретились. Вероятно, это даже неплохо для начала.

– В таком случае мне больше всего хотелось бы именно этого, – сказала она. – Наверное, лондонские лавки совершенно затмят тамаутские.

– Я удивлен, – сказал Кеннет, – что ваш отец не привозил вас на лондонские сезоны.

– Сезоны в Лондоне – вещь дорогая, милорд. И потом, ему нужно было… – Не договорив, она занялась едой.

Шону нужно было купить патент, форму, шпагу и прочее воинское обмундирование. Все эти траты сильно обременяли семейный бюджет, и без того изрядно истощенный его собственными долгами. Кеннет надеялся, что пока они с Майрой будут вместе, им удастся избегнуть всяких упоминаний о прошлом. Никто не в силах изменить прошлое. И поэтому, вероятно, никто не в силах спасти будущее. Но они обязаны попытаться сделать все возможное.

– Стало быть, мне предстоит удовольствие познакомить вас с Лондоном, с его лавками, достопримечательностями и увеселениями. Я эгоистически рад, что все это ново для вас.

– Благодарю… – Она вновь улыбнулась.

Может быть, размышлял он позже, когда они прогуливались по Оксфорд-стрит, и в самом деле хорошо, что в каком-то смысле они стали незнакомцами. Беседовали, пусть даже несколько чопорно, но за все утро не было и намека на ссору. Ему нравилось, что она держит его под руку. Приятно было видеть, как встречные оборачиваются, чтобы еще раз взглянуть на красавицу, которую сопровождает граф Хэверфорд. Кто она? Ясно, что не любовница. Сомнения рассеивались, лишь когда он представлял графиню Хэверфорд. Она приводила общество в восторг. Он провел ее в лавку самой известной модистки – ее восхитили шляпки, выставленные в витрине, – и заставил примерить целую дюжину различных моделей.

– Но мне больше не нужно шляпок, милорд, – сказала она, отворачиваясь от овального зеркала, стоявшего на прилавке, и его восхищенному взгляду предстала соломенная шляпка с тульей, украшенной цветами, и широкой синей лентой, завязывающейся под подбородком, которая шла ей необыкновенно. – У меня их вполне достаточно.

Однако он понял, что шляпка ей нравится и ей хочется ее купить.

– Мы ее берем, – сказал он модистке.

– Но, милорд… – Майра попробовала возразить, но покраснела, засмеялась и больше не стала возражать.

В следующей лавке он купил ей прекрасные перчатки соломенного цвета, в тон шляпке. Она сказала, что они слишком дорогие, но поблагодарила за подарок, заметив, что все это ему очень нравится.

– Ах, какие красивые веера! – сказала она на Бонд-стрит, останавливаясь перед очередной витриной. – Посмотрите же, как они расписаны, милорд! Это просто произведения искусства. Какая изысканность!

Он стоял и смотрел на веера и на нее.

– Какой вам больше всего, нравится?

– Я думаю, обнаженный Купидон, пускающий стрелу в убегающую нимфу, – сказал он. – С таким же успехом она могла бы стоять на месте. У нее нет ни малейшей возможности спастись.

– Но я тоже бросилась бы бежать от такого нелепого пастуха! – отозвалась она со смехом. Вид у нее юный и счастливый, подумал он.

– Мне нравится вот этот, с леди, сидящей на замшелой скамье, и джентльменом, который с восхищением смотрит на нее через изгородь. Романтическая сценка.

Несмотря на ее протесты, он вошел в лавку и купил ей именно этот веер.

– Я теперь не решусь сказать, что мне что-то нравится, – заявила она, когда они снова вышли на улицу, только из опасения, что вы купите и это. Не нужно, милорд. Вы даете мне такую сумму на булавки, что у меня есть все необходимое.

– А может быть, сударыня, мне нравится покупать вам красивые вещи?

Она чуть нахмурилась, глаза ее на мгновение затуманились, но она опять ослепительно улыбнулась:

– В таком случае благодарю вас!

Они остановились перед витриной ювелирного магазина, но Майра намеренно молчала, хотя Кеннет и обращал ее внимание на выставленные браслеты и попытался сыграть в ту же игру, в какую они сыграли с веерами. На этот раз она не поддалась.

– Войдем, – предложил он, – посмотрим на них вблизи. Драгоценности нужно смотреть не через стекло.

В лавке она держалась очень сдержанно. Согласилась с ювелиром, что вес браслеты очень красивы, но упрямо отказывалась сказать, какой ей нравится больше.

– Вот этот, – сказал наконец Кеннет, указывая на самый красивый и самый дорогой из всех – изящный браслет, украшенный бриллиантами. – Упакуйте его, пожалуйста.

Он пошел внутрь помещения, чтобы заплатить за браслет и получить вещь, а Майра пока стояла у прилавка. Это будет как бы свадебный подарок, подумал он, пусть и запоздалый. Он ничего не подарил ей к свадьбе, кроме золотого обручального кольца. Теперь он дарит ей бриллианты.

Когда он присоединился к ней, выйдя от ювелира, она не улыбнулась в ответ па его улыбку. Она молча повернулась и пошла рядом с ним по мостовой. Когда же она подняла глаза, он заметил в них тревогу.

– Это, наверное, стоит целое состояние, – сказала она. – Не нужно покупать мою… мою благосклонность.

– Боже милостивый, – он наклонил голову, чтобы заглянуть под поля ее изящной шляпки, – вот, значит, как вы это поняли? Трех месяцев не прошло, как вы стали моей женой, сударыня. Я купил вам эти безделицы, потому что мне нравится это делать. А браслет – потому, что ничего не подарил вам на свадьбу.

– На свадьбу? – переспросила она. – А что, если мы не останемся вместе?

В это утро ему не хотелось думать о таком повороте событий.

– Это не отменяет свадьбы как свершившегося факта. И подарка не отменяет. Браслет будет у Вас, что бы ни произошло между нами. Может быть, он, по крайней мере, будет напоминать вам о… о приятном утре.

– Что ж, прекрасно, – спокойно сказала она. – Благодарю вас.

Но отчего-то веселое возбуждение этого утра погасло. Он собирался отвести ее полакомиться мороженым. Но в таком случае им придется, сидя за столиком, поддерживать разговор. О чем они будут беседовать? Не вел ли он себя как дурак, покупая ей подарки, словно до потери памяти влюбленный юнец? Лучше бы повести ее прямо в библиотеку, а потом домой.

Когда он предложил ей руку, какая-то пара остановилась рядом.

– Кен? – окликнул его знакомый толос, и он, повернувшись, увидел виконта Роули, поклонился ему и его спутнице – леди Роули.

– Я встретил сегодня в парке Нэта… Окажите честь, представьте нас супруге.

Кеннет наблюдал, как Рекс с любопытством смотрит на Майру. Она же очень естественно улыбалась, прекрасно и с достоинством держась, как и накануне вечером с его друзьями.