Стремящийся к теплу и ласке. Нежности и покою.

Затем, в по мере взросления – цветок распускается – волосня вокруг него хоть и вырастает но не высокая, и слегка кусается. Как будто охраняя цветок. Как охраняет трава вокруг розочки.

И все они вместе – создают одно целое. Чудесное и прекрасное. Чудо гармонии и совершенства.

Которой – можно любоваться ими часами.

Или рисовать картины.

Или сочинять стихи.

Но не о стихах я сейчас веду разговор. И не об поэзии.

А о розочке.

Итак, затем ещё через 20 лет – розочка цветёт пышным цветом, становится всё крупнее, а трава вокруг неё – становится всё выше. Но потом появляется первый признак зрелости – трава теряет привлекательность … опадает … становится похожая на сено.

Да и розочка уже не смущается .как прежде … она выполняет свою функцию исправно и безотказно. Готова работать в две смены. Как на работе. Принимает в себя с охотой и даже с удовольствием.

(Ох, где же эта первоначальная робость и стыдливость! Как же её не хватает порой!)

Ещё через 20 лет – большая розочка уже не привлекает внимание как ранее. Всё чаще замечают не её красоту а … дурной запах и омерзительно облезлую волосню сверху.

Уже никто не пишет стихи любуясь ею.

Да и видеть её – хотят поменьше. Лишь когда надо – ищут руками. Иногда торопясь и брезгливо.

Потом, снова проходят годы, и она – теряет последние остатки привлекательности. Даже на ощупь. От ненужности – сморщивается. Как и тело самой старухи. Впрочем, как и её душа – тоже.

Дырочка оставшееся на месте розочки – не вызывает уже никаких эмоций … её избегают … игнорируют … про неё стараются не вспоминать … как будто она умирает раньше своей владелицы.

И наконец – умирает тело, а вместе с ним – окончательно умирает и дырочка.

Лишь там, в костях скелета – внимательно разглядывая его, можно только догадываться что была она … когда-то нежная розоватая полоска, которая смущалась и стеснялась … жила и страдала … надеялась и любила …

Земля поглотит её … растворит … и ничего не останется …

Как и от меня

И от Вас.

И только пульсар, возникший на месте солнечной галактики через миллиарды лет – будет мерцать в космосе ослепительно белым светом.

Где маленькая частичка в этом свете – будет моя.

И Ваша.

И того замечательного места у моей одноклассницы – тоже.

Я знаю. В этом сиянии, оно будет тогда – снова не старым. А – молодым. Будет звать к себе. И кричать на весь космос – я победила старость!

Потому-что я знаю … красота не умирает.

Она не стареет.

Они лишь меняет форму.

И мне глубоко плевать – в какой именно форме – мы встретимся с ней наконец. Однажды.

Евдотья Матреновна попала на небо не сразу. Сначала её подержали темноте несколько часов. Затем перевернули вверх ногами и потрясли как будто стараясь вывернуть всё что было в карманах.

Но в карманах у неё ничего не было кроме писания.

Тогда её снова поставили на ноги.

– Молодец! – Сказал чей-то голос. И в этом голосе слегка угадывалась досада. Может потому-что он хотел увидеть что-то другое в карманах. А может – чего ещё …

Потом она попала в длинный туннель. Который нёс её как трамвай на городских улицах – медленно и лениво, едва покачиваясь на поворотах.

Наконец она увидела свет. Он приближался неся с собой радость и вдохновение.

И Евдотья Матреновна вдруг решила что самое время пропеть песнь номер восемь из писания и затянула её. Но то ли голос у неё охрип, то ли слух пропал. Песня зазвучала как-то надрывно и фальшиво. И её движение к свету явно замедлилось. Кто-то недоуменно уставился на неё в темноте и вежливо закашлял.

Вовремя поняв свою оплошность Евдотья замолчала и движение снова ускорилось.

Свет вынес её прямо в рай, где она целый день перелетала с тучки на тучку удивляясь что её земной вес равный 120 килограммам теперь чудным образом не мешает это делать.

И вообще, она теперь выглядит как светлый ангел, вследствие чего, сзади у неё теперь был – не огромный зад а белые крылья. Спереди, её вид тоже значительно улучшился – там висели не обвислые груди а находилось белое длинное покрывало.

В общем, было чему радоваться. И непроизвольно она затянула песню снова.

Вдобавок ко всему, обнаружила что слух к ней вернулся. И голос тоже. Они стали даже лучше чем были раньше.

В самом лучшем расположении духа, Евдотья Матреовна села на светлую тучку пролетавшую рядом и стала там петь ровным нежным голосом, наслаждаясь чудесными пейзажами которые открывала райская картина – далёкий синий океан где-то далеко внизу и светлые тучки проплывающие вокруг.

Постепенно возле неё стали собираться другие ангелы – такие же белые и светлые.

– Как хорошо! – Сказала им ласково Евдотья Матреновна. И окинула счастливым взором вокруг.

Всё цвело и благоухало. И ничего не предвещало несчастья.

Именно в этот момент – всё и случилось.

– Дура – Вдруг раздался хриплый голос откуда-то снизу.

– Что? – Удивилась Евдотья и от неожиданности остановила песню на полуслове.

– Дура – Настойчиво повторил голос снизу ещё громче.

Ангелы стали переглядываться в недоумении.

Евдотья Матреновна с ужасом узнала этот голос. Он принадлежал её супругу – Демьяну Петровичу Оверчикову скончавшемуся ещё прошлым летом вследствие алкоголизма и развратного образа жизни выражавшегося в постоянных визитах к Прасковье Николаевне Обувцевой – вдовы живущей на окраине.

– Ты, что ль, Петрович? – Не веря своим ушам переспросила Авдотья – Из ада глаголишь ко мне , что ли?

– Угу – Буркнул сердитый голос – Из ада.

Ошарашенная Евдотья Матревна посидела минут пять о чем-то напряжённо размышляя, затем встала и сказала ангелам вокруг – Не обращайте внимание! Он там, куда заслужил попасть, старый развратник.

И продолжила свою радостную песнь снова.

– Ах ты сука еханая – Сердито перебил её голос доносившийся снизу. – А сама? Забыла что ль, какой в молодости была? … Ещё та … – И голос грязно выругался.

– Неправда всё это!!! – Сказала Евдотья и покраснела – Напраслину возводишь!!! Постыдился бы черт окаянный … люди же вокруг… то бишь ангелы.

– Да мне посрать – Равнодушно сказал голос и громко высморкался. – Скажи лучше когда у Вас там жрать дают? А то шибко хочется …

– Что значит "жрать"? – Изумилась Евдотья – Я же в раю, а ты в аду. Опомнись старый хрыч, или совсем мозги свои пропил уже … да и забыла я тебя давно уже … сразу после похорон …

– А нас с тобой никто не разводил! – Ехидно прошипел голос и снова захихикал – Так что давай, спускайся, жрать приготовишь. Заодно и спину мне помассируешь.

– Не обращайте внимание, девочки! – перебила его Евдотья повысив голос – Этот козел ещё при жизни допился до белой горячки. Не слушайте его!

И снова затянула голосом куплет песни. Ангелы подхватили стараясь почему-то не встречаться глазами с Евдртьей.

– Хватит вы..бываться – Снова перебил снова голос снизу. Теперь он был возмущённый и сердитый. – Ты скажи лучше коза старая, когда при жизни мне в последний раз сапоги мыла? А??? Что? Не помнишь? Так что давай, исправляй … спускайся сюда и начинай!

– Какие сапоги??? Придурок! – Ввизгнула Авдотья – В раю нету сапогов.

– А в аду есть – Возразил голос снизу и снова захихикал.

Ангелы, стоявшие вокруг Авдотьи стали медленно расходится.

– Постойте, девочки! – Старалась задержать их Авдотья – Мы ещё не до конца спели.

– Правильно! Идите отсюда, дуры старые – Пробормотал голос снизу – Пусть эта старая бл..дь наконец работой займётся!

– Заткнись! – Заорала Евдотья не обращая внимание уже ни на кого вокруг – Достал уже старый х..й! Скорее бы сгнил в аду!