Навуходоносор. Тогда измени закон.
Архиминистр. Невозможно. Иначе рухнут пятьсот тысяч параграфов вавилонского законодательства, логически вытекающих из закона о власти царя, и в стране воцарится хаос. (Он удаляется.)
Нимрод (со смехом). Мне он тоже всегда говорил об этом.
Навуходоносор. Но количество параграфов каждый раз вырастало. До бесконечности.
Нимрод. Как и количество канцелярий.
Навуходоносор. Мне остается только подставка для ног.
Нимрод. И твой сын, наследный принц.
Слева появляется щеголевато одетый идиот; ухмыляясь и прыгая через скакалку, он исчезает в глубине сцены справа.
Навуходоносор закрывает лицо руками.
Навуходоносор. Твой сын.
Нимрод. Наш сын, наследник нашего могущества. Никому не известно, кто произвел его на свет. Мы оба пьяные пробирались тайком к его матери.
Навуходоносор. Мы связаны одной цепью, я и ты.
Нимрод. Навсегда, навсегда.
Навуходоносор. Вот уже многие тысячи лет.
Вместе. Сверху я, снизу ты, снизу я, сверху ты, и так без конца.
Навуходоносор. Палач!
Акки (входит слева). Ваше величество?
Навуходоносор. Подойди ближе.
Акки. Пожалуйста, ваше величество.
Навуходоносор. Ближе ко мне. Можешь снять свою маску.
Акки. Лучше не надо.
Навуходоносор. Я чувствую себя не в своей тарелке, если тебя нет рядом.
Акки. Не забывайте о том, что нас разделяет, ваше величество.
Навуходоносор. Ты самый низкооплачиваемый чиновник моего двора, а выполняешь самую трудную работу. Вот тебе чек на тысячу золотых.
Он вынимает чековую книжку. Акки протягивает ему карандаш, Навуходоносор подписывает чек.
Акки. Лишь бы он попал в хорошие руки.
Навуходоносор. Ты единственный в моем царстве, кто не притворяется, не выдает себя за другого.
Акки. Вы немного преувеличиваете, ваше величество.
Навуходоносор. Географы и астрономы уже наказаны?
Акки. Подземелья очищены от них.
Навуходоносор. С нищенством покончено?
Акки. Полностью.
Навуходоносор. А с Акки?
Акки. Даже вы не узнали бы его, окажись он перед вами.
Навуходоносор. Повешен?
Акки. Взлетел наверх.
Навуходоносор. Болтается туда-сюда под вечерним ветром?
Акки. Вращается в высоких кругах.
Навуходоносор. Впервые после Всемирного потопа чувствуется прогресс. Человечество принимает более четкие формы, движется навстречу гуманности. В социальной сфере мы навели порядок, теперь надо разобраться с интеллектуалами и выступить либо против поэтов, либо против богословов.
Акки (вздрагивает). Только не поэты. У нас всегда была такая тишина в подземельях, а теперь даже паж сочиняет стихи.
Навуходоносор. Ты его еще не казнил?
Акки. Согласно дворцовому церемониалу, казнь пажей производится в ночные часы. Давайте, ваше величество, примем меры против богословов. Они не так шумливы.
Навуходоносор. Мы решим этот вопрос после беседы с верховным теологом. Выполняй свой долг, готовь государственную виселицу.
Навуходоносор. Утнапиштим!
Справа входит верховный теолог Утнапиштим, почтенный старец.
Утнапиштим. Что ты хочешь от меня, царь Навуходоносор?
Навуходоносор. Плюнь в лицо голове, что зажата у меня между ног.
Утнапиштим. По закону, который ты сам же и утвердил, я освобожден от этой церемонии.
Навуходоносор. Тогда предай подставку под моими ногами вечному проклятию.
Утнапиштим. Мой долг — молиться во благо человечества.
Нимрод смеется. Навуходоносор берет себя в руки.
Навуходоносор. Можешь сесть.
Утнапиштим. Благодарствую.
Навуходоносор. Мне нужен совет.
Утнапиштим. Я слушаю.
Навуходоносор (немного поколебавшись). Ты был с нами в то злосчастное утро, когда на берегу Евфрата появился ангел.
Утнапиштим. Событие, способное сбить богослова с толку. Я отказывался верить в ангелов и написал несколько трактатов против этой веры; пришлось даже сжечь на костре двух профессоров теологии, разделявших эту веру. Мне казалось, Богу не нужны помощники. Он всемогущ. И вот меня почти что вынудили пересмотреть мои устоявшиеся взгляды на ангелов, а это не так просто, как кажется людям непосвященным, ибо на всемогущество Господа нельзя поднимать руку.
Навуходоносор. Я тебя не понимаю.
Утнапиштим. Не беспокойтесь, ваше величество. Мы, теологи, тоже почти никогда не понимаем друг друга.
Навуходоносор (смущаясь). Ты видел, как я пинал девушку ногами.
Утнапиштим. Это потрясло меня.
Навуходоносор (с болью). Я люблю эту девушку, Утнапиштим.
Утнапиштим. Мы все любим это дитя.
Навуходоносор. Весь город слагает о ней стихи.
Утнапиштим. Знаю, я тоже пытался воспеть ее в стихах.
Навуходоносор. И ты тоже? Самый старый из людей.
Я оскорблен небесами.
Утнапиштим. Ты ревнуешь только к самому себе, царь Навуходоносор.
Сзади, прыгая через скакалку, справа налево пересекает сцену идиот. Утнапиштим кланяется.
Навуходоносор (смущений). Продолжай.
Утнапиштим. Если мы, о царь, хотим разобраться в тайнах мироздания, которые, не скрою, существуют, мы должны исходить из предположения, что небеса всегда правы.
Навуходоносор (мрачно). В моем конфликте с небесами ты встал на сторону небес. Очень жаль, но мне придется тебя казнить. Палач!
Акки (радостно). Значит, все-таки богословы, ваше величество. Прошу вас.
Утнапиштим (с достоинством встает со своего места). Как тебе будет угодно.
Навуходоносор (испуганно). Садись, дорогой Утнапиштим. Я не тороплюсь. Палач немного подождет. Продолжай.
Акки. Только не давайте себя разжалобить, ваше величество. С богословами надо быть построже. (Выходит.)
Утнапиштим (холодно). Ты, кажется, склонен думать, что обманул небеса, выдав себя в ту ночь за нищего. Это смешно. Ангела ты ввел в заблуждение, но пославшие его небеса точно знали, кому он передавал девушку. Тебе, царь Навуходоносор. По-другому и быть не могло, ибо Господь не только всемогущ, но и всеведущ, как я доказал.
Навуходоносор (мрачно). Девушка предназначена небесами ничтожнейшему из людей.
Утнапиштим. Никогда не следует воспринимать слова небес буквально, их надо понимать в самом общем смысле. Если смотреть с того громадного расстояния, с какого небеса взирают на нас, то все люди покажутся почти одинаково ничтожными. Бог хотел одарить тебя своей милостью, а ты по собственной глупости отверг его дар.
Навуходоносор (немного помолчав, дружелюбно). То, что я сказал о твоей казни, конечно, чепуха.
Утнапиштим. Благодарю тебя.
Навуходоносор. И вообще в моем царстве надо способствовать развитию богословия. Все остальные науки я велю запретить.
Утнапиштим. Как ни похвально твое усердие, но злоупотреблять им не следует.
Навуходоносор. В таком случае повесим только поэтов.
Утнапиштим. Мне очень жаль.
Навуходоносор. В совершенном государстве недопустимо распространять вымыслы. В своих стихах поэты рассказывают о несуществующих чувствах, публикуют вымышленные истории и фразы, лишенные смысла. Я думаю, богословие должно быть заинтересовано, чтобы истребить все это.
