— Слышал о таком! — заявил Телок. — По наркоте работает!
Следователь недовольно поморщился:
— Не перебивай! Слушай… Подружишься с ним, а завтра в десять часов утра…
— Убить? — усмехнулся Телок.
Следователь опять поморщился:
— С тобой хорошо одну вещь есть, изо рта выхватываешь!.. Устроишь вместе с ним небольшую заварушку, как следует: с мордобитием, чтобы кровь хлестала, с битьем государственного имущества…
— Что это я срок наматывать буду дополнительный? — опять перебил следователя незадачливый грабитель. — Ломать в тюрьме государственное имущество… Да это — бунт!
— Больше тебе так и так не дадут! — улыбнулся следователь. — Ты забыл, что за тобой тянется. Насыплют тебе полной мерой в любом случае. А одним эпизодом больше, одним меньше — не важно.
— Выплачивать придется! — пояснил Телок. — Не из вашей же зарплаты…
— Иска не будет! — пообещал следователь. — Берешься?
Телок задумался. Он очень хорошо знал, с кем имеет дело. Могут и шлепнуть во время бунта. Но, с другой стороны, есть хоть шанс.
«Откажусь, они повесят на меня то убийство! А охранник идет как милиционер при исполнении служебных обязанностей. И тогда уж шлепнут точно».
И он выбрал единственный шанс.
— Убеждаете вы профессионально! Женщины, наверное, так и стелются. Бедная ваша жена.
Следователь рассмеялся:
— Это называется: «Начал за здравие, закончил за упокой». Забыл, что про рога говорил?
— Проехали!..
Покормили Телка, как и обещали, хорошо: умял он котелок жирного харчо да котелок гречневой каши с мясом и подливой. И большую кружку крепкого и сладкого чая принесли.
Ублажили.
А потом повезли в Бутырку, в камеру номер двести шесть.
В камеру Телок вошел вместе с крупным мужчиной, который нес в руках огромный кулек.
Пока вертухай отпирал дверь, мужчина успел шепнуть Телку очень довольным тоном:
— Со свиданки! Жена приходила.
Войдя в камеру, Великанов — а это был он — радостно завопил:
— Сергей Сергеевич! Григорьев! Прошу к столу! Я столько дней сидел на вашей шее. Приглашаю!.. А где Григорьев?
— В карцере! — коротко ответил Кузин, с интересом смотря на большой пакет.
— Ну, как ребенок! Ни на минуту нельзя одного оставить. Что натворил? — спросил Великанов.
— Сойкина отлупил!
— Давно пора! — Великанов презрительно посмотрел на Сойкина. — А за что?
— Куму всех нас заложил! — улыбнулся Кузин. — Как буржуев и пособников…
Рудин подошел поближе к пакету и принюхался.
— И что это вам, Андрей Андреевич, подбросили?
— Брысь! — рявкнул на него расстроенный Великанов.
И Рудин поспешил уйти — познакомиться с кулаками Великанова у него желания не возникало.
— Жена принесла? — спросил Кузин.
— Жена!
— Будет ждать?
— Будет!.. Плачет только. Жалко.
— Не пей, Андрей Андреевич! Не пей!
Великанов, перекладывающий содержимое кулька на отведенное ему место в продовольственном шкафу, воскликнул:
— Легче сказать, чем сделать! Ты что, не знаешь положения в стране? Стреляют, взрывают! А спиртное на каждом углу продают. И столько названий, что надо две жизни как минимум прожить, чтобы все перепробовать…
Телок, на которого не обращали абсолютно никакого внимания, сел на ближайшую койку.
Поворов сразу положил на него глаз, но пока жажда реванша не овладела им целиком, так что он не мог уже сопротивляться ее зову, — Поворов не смел лезть опять со своим единственным предложением. Обиженные жить не могут без того, чтобы не обидеть другого. Может, им тогда не так одиноко?..
Когда жажда реванша овладела им безраздельно, Поворов завопил:
— Братцы! А у нас новенький!
— Чего орешь? — сразу же осадил его Хрусталев. — Видим, что новенький! Кажется, наконец-то дали в нашу родную камеру настоящего старосту…
— Бугра сразу видно! С ровного места! — поддержал Рудин.
— Он тоже испытание должен пройти! — обиженно зачастил Поворов.
— Слышишь, как тебя? — подошел к Телку Хрусталев.
— Костя Телок! — представился новенький.
Он понял, что к нему подошел Хрусталев, по описанию следователя, которое получил перед отъездом в тюрьму. И дружески ему улыбнулся.
— И фамилия у тебя подходящая! Для старосты! — подчеркнул Хрусталев. — На этой выборной должности требуется как раз Телок.
— Кончай «ля-ля»! Дело говори. Какое испытание мне требуется пройти? — проявил полную готовность к сотрудничеству Телок.
— С завязанными глазами ты должен вытащить кусок сахара, зажатый между фаланг пальцев с внешней стороны.
Телок, довольный и улыбающийся, встал, выражая полную готовность.
— Согласен! Готовьте повязку, а я схожу отлить…
И отправился резво к унитазу, на который как раз незадолго перед тем забрался Поворов — «орлом».
Хрусталев заорал на Поворова:
— Скорей стреляй, вонючка! Не дома!
Поворов так испугался, что забыл о большой надобности: он хотел получить двойное удовольствие, наблюдая унижение вновь прибывшего и сочетая приятное с полезным.
Застегивая поспешно штаны, он неожиданно для себя сказал Хрусталеву:
— Лицо у тебя, Хрусталев, ангела, а душа — дьявола!
— Я и убить могу! — рявкнул Хрусталев. — Гуляй, фраер! Когда ты девку заламывал, архангелом Гавриилом себя чувствовал? Или самим Богом? А ее за деву Марию держал? За колючей проволокой у нас соорудят сатану даже из ангела. Приятного ада!
Телок быстро сделал свои малые дела и вернулся. Рудин крепко завязал ему глаза и стал кружить его вокруг оси.
Айрапетян толкнул Маленького.
— Маленький, по твою душу!
Но Маленький не захотел участвовать в спектакле — на него опять напала хандра.
— Мне душу уже так загадили, не встать!
Хрусталев подскочил к Поворову. Тот испуганно закрылся руками, но Хрусталев горячо зашептал:
— Есть шанс отличиться!
И кивнул в сторону Телка.
Поворова не надо было упрашивать. Он мечтал об этом моменте, когда и ему кто-нибудь подурнее будет лизать задницу.
Он мгновенно забрался на койку и оголился, чуть выставив белый зад.
«Задница, как у девочки! — подумал Хрусталев. — У меня даже зашевелился».
Айрапетян бросился помогать Рудину. Вдвоем они подвели Телка к заднице Поворова.
— Хватай языком сахар! — упростил задачу Айрапетян.
Мстительно-радостное ожидание на лице Поворова говорило само за себя. Но внезапно оно сменилось гримасой ужаса, и из груди его вырвался такой дикий крик, что у присутствующих зазвенело в ушах.
Поворов рухнул на койку без сознания.
Камера замерла в недоумении.
А Телок сорвал повязку и, похлопав по заднице Поворова, сказал Хрусталеву:
— Какая белая девка! Обслуживание — первый класс! Хрусталев, хочешь мальчика?.. Только иголку не забудь вытащить из целки, а то все удовольствие испортит.
Хрусталев, глядя на лежащего в интересном положении Поворова с голой задницей, почувствовал, как напряглись его брюки спереди.
— Надо попробовать! — сказал он, возбуждаясь. — Мне еще долго без баб куковать!
И он, впервые испытывая вожделение к себе подобному, изнасиловал лежащего без сознания Поворова с таким удовольствием, какого ни разу не испытывал со своими бессчетными женщинами. Может быть, потому, что, вытаскивая воткнутую в очко Поворова иголку, увидел хлынувшую струйку крови и кровь так его возбудила…
Телок смотрел на Хрусталева, как смотрят на редкое хищное животное: с долей восхищения и ужаса одновременно.
А Хрусталев, дойдя до высшей точки возбуждения, даже застонал от удовольствия.
Закончив свое гнусное дело, Хрусталев нахально использовал в качестве утирки рубаху Поворова.
— Айрапетян! — щедро предложил он. — Хочешь бабу? Ты же кавказец!
— Если кавказец, — завопил оскорбленный Айрапетян, — значит, мальчиков любит? Кавказцы девочек любят, и девочки любят кавказцев.
Хрусталев застегнулся и, натянув штаны на Поворова, взял его под мышки и отволок к параше..
