За насекомыми к прорубям сплываются рыбы: окуни, ерши, язи, щуки, плотва, лещи. Последними всплывают лини и караси.

Бывает, столько рыбы сбивается в проруби, что палка стоит торчком!

Если и сейчас никто им не поможет, — озеро превратится в пустыню. Погибнут все: рыбы, жуки, личинки. Даже лягушки и раки.

Жизнь под водой

Ходили на пруд. Пробили во льду прорубь и запустили в неё сачок. Нащупали сачком дно и подцепили им, как лопатой, всё, что попадётся. Вытащили полный сачок ила, старых листьев, водорослей, разного донного мусора.

— Только старого ботинка и не хватает! — хихикнул какой-то остряк.

А посмотрели — и ботинок есть! А в том утонувшем ботинке, забитом мусором, кого только нет! Не ботинок, а подводный терем. Зимует в нём пиявка, две улитки-катушки, один прудовик. А в водорослях по соседству нашли мы водяного клеща, водяного клопа и водяную блоху. А ещё жука-плавунца, раковину беззубки и комариных личинок. Вон сколько жителей подо льдом весну ждут. А сверху посмотришь — белым-бело, мертвым-мертво...

Спящие красавицы

Кололи на озере лёд. И глыбы льда грузили на сани. Осторожно грузили, будто они хрустальные.

Но в пути сани качнуло, одна глыба упала и разбилась. Нагнулся я, чтобы куски с дороги спихнуть, и вижу: что-то в одном осколке темнеет! Посмотрел на просвет, а внутри пиявка, улитка и жук-плавунец!

Околдовала их злая колдунья-зима. Вморозила в лёд и усыпила.

Лежат неподвижно, как спящие красавицы в хрустальном гробу.

Вот явится весной добрый молодец солнечный луч, растопит лёд, разбудит всех от зимнего сна. Оживут они и поплывут как ни в чём не бывало!

Будто и не было злой зимы.

Будто за осенью сразу весна. И будто проспали они всего одну ночь.

Подводные архитекторы

Все ручейники строят свои дома из подножного материала. Но у каждой породы свой вкус: одни предпочитают хвоинки, другие — травинки, а третьи лепят дом из песка.

За лето я собрал много ручейниковых домов разной "архитектуры" и из разного материала.

Может, моя коллекция пригодится и вам: ведь по одному виду дома можно узнать имя его хозяина!

Зимняя "засуха"

Зимняя "засуха" — это промерзание водоёма до дна. Для жителей водоёма она так же опасна, как и засуха летняя. После зимней "засухи" находят весной на берегах мёртвых рыб и мёртвых лягушек. Сразу видно: тут побывала беда!

Зимняя "засуха" страшна даже для водных зверей: выдры и ондатры. Сильная выдра уходит искать другой водоём, а медлительные ондатры разбредаются по заснеженным берегам. Мёрзнут голые лапки и хвосты, колючий наст до крови режет чёрные ладошки, по кровавому следу спешат лисицы...

Подлёдная птичка

Охотились мы подо льдом, я нырнул в прорубь и вынырнул у самого берега: вода за зиму села, лёд опустился и у берега стоял теперь наклонно, навесом. Получилось что-то вроде покатой прозрачной зелёной крыши. Я высунулся из воды и отдышался.

В трещины сверху проникал солнечный свет: был он какой-то мягкий и матовый.

Из чёрной воды торчали макушки камней. Тихо-тихо. Я уж собрался снова нырнуть в глубину, как вдруг на камне увидел птичку! Птичка учтиво кланялась и приседала. Потом она быстро забежала по. брюшко в воду, что-то схватила, вспорхнула и вылетела в дырку, как в слуховое чердачное окно. И сейчас же сверху, из-за льдины, прозвенела её бодрая песенка!

Я нырнул, но даже под водой слышна была звонкая песня оляпки — водяного воробья.

Плотвичное облако

Подо льдом и так-то видно неважно, а тут ещё день выдался серый. Видно всё как сквозь толстое и мутное стекло зелёного цвета. Плыву, вытянув руки вперёд. И вот надвигается на меня что-то огромное, бесформенное, тёмное, как грозовая туча. Всё ближе, ближе: замелькало, завиляло, засуетилось — в глазах рябит! Огромное облако мелкой плотвы — тысячи штук! — накатилось и окутало со всех сторон. Рыбки сверху, снизу, с боков, спереди и позади. Но меня даже хвостиком не задели: будто я в стеклянной банке, а они мельтешат за стеклом!

Два раза я выныривал в прорубь, чтоб отдышаться, а плотвичное облако всё клубилось и клубилось. А я-то думал, что зимой подо льдом сонное царство!

Своими глазами

Рассказывал знакомый рыболов. "Ловил я на самотряс — на зимнюю удочку. Сижу себе, позваниваю блесенкой. И всё вроде бы у меня исправно, а как заколодило, хоть бы раз стукнуло.

Лёг я на живот, заглянул в лунку — и что же там вижу! Блесенка моя играет, тянутся к ней окушки-недомерки — вот-вот стучать начнут! — а тут, откуда ни возьмись, окунище матёрый, чистый кабан, — шасть на них! Те врассыпную!

"Эге!" — смекаю.

Опять окушки носами к блесне, а матёрый снова — шасть! Всех разогнал. Сам не берёт и другим не даёт. Спасает, стало быть, недомерков от моей блесны! Те сглупу лезут, а он отгоняет. Тем блесна-то в диковину, а этот, видать, битый пёс, не с одного крючка сходил, не одну леску порвал. Вот и недомерков учит: делится, так сказать, опытом".

Я слушаю про умного окуня и молчу. А что я могу сказать? Всё так и было. Я и сам не раз видел таких. Но знаю я, что не спасал окунище недомерков от блесны, не уму-разуму их учил, а сам схапать окушка хотел! Окушки на блесну, а он на них.

Долго рыболов упирался. Я, говорит, сам видел, а у тебя что — глаза лучше моих? Не глаза, отвечаю, у меня лучше, а полушубок лучше. Полушубок у меня теплей, и потому я дольше у лунки пролежал и продолжение увидел. Видел я, как эти "заботливые" окунищи своих меньших братьев хапали.

Вот как бывает в рыбачьем деле. Чтобы правду понять, там не только глаз нужен, а ещё кое-что... Полушубок, например!

Северные тропики

Рядом с каждой тепловой электростанцией у нас ка севере есть большое озеро, полное тёплой сточной воды. Вода чистая, пригодная для рыб. А температура её такая, как в тропических африканских озёрах!

А что, если в них поселить огромных тропических рыб?

Они станут чистить озёра от тины. Их можно ловить для стола.

А в мёртвый для подводников зимний сезон в этих озёрах можно будет охотиться под Москвой на диковинных тропических рыб!

Десятиглазая

Ещё летом я эту пиявку положил в баночку со спиртом: уж очень была большая. Зимой я её измерил — двадцать сантиметров! Но самое интересное то, что у пиявки на голове я насчитал десять глаз. Такая глазастая найдёт, к кому присосаться.

Вова П.

От редакции. Пиявок у нас шесть видов: двуглазая, улитковая, рыбья, медицинская, ложноконская большая и малая. Самая большая — медицинская. У неё действительно пять пар глаз.

Рыбы и марки

Я не рыболов и не подводный фотоохотник, но я тоже охочусь за рыбами. Только за теми, которые нарисованы на почтовых марках. Это очень интересные рыбы. В моём садке-альбоме есть карпы, сиги, судаки. Есть даже форели, осетры и лососи. Наваристая вышла бы уха!

Первая рыба попала на марку в Исландии. Это была треска. И было это в 1866 году.

Я никогда сам не рыбачил и не читал книг о рыбной ловле, но благодаря маркам я многое узнал о жизни рыб. Я узнал, например, что есть рыба-прыгун. Она выходит из воды и прыгает по берегу, как кузнечик! Рыбку эту я "поймал" на марке из Либерии.