Озеро Ханка

Чем могу удивить я? А вот чем. Я большое, как море, — 80 километров шириной, а мелкое, как пруд, — глубина всего 10 метров. В водах моих живут необыкновенные черепахи: они очень свирепы, а панцирь у них... мягкий! Их так и зовут — мягкотелые черепахи.

И рыбы мои необычные: верхогляды, змееголовы, яркие, как бабочки, ерши — аухас. По дну ползают улитки с красными раковинами. А на воде качаются гигантские кувшинки с лиловыми лепестками. И мелкие заливы летом становятся розовыми от прекраснейших цветов лотоса...

Есть у нас в школе юннатский кружок: в нём ботаники, зоологи, энтомологи. Только это не обычные ботаники, не обычные зоологи и энтомологи — все они подводные. Кружок юннатов-подводников. И называется он — "Голубые маски".

Есть в кружке и подводные геологи, подводные археологи.

Работы хватает всем. Хватает работы и нашим подводным патрулям. Эти ребята следят за порядком на озёрах и реках: чтоб не травили и не глушили рыбу, чтоб не ловили рыбу запрещёнными сетями, не охотились в нерест и с аквалангом, не перегораживали заколами мелкие реки.

Не сидят без дела и наши спасатели: спасают рыб от осыхания и заморов.

А этим летом хотим мы устроить свой подводный заповедник: проводить в нём наблюдения и разводить рыб.

У каждого юнната на маске значок — пластмассовая морская звезда.

"ГОЛУБЫЕ МАСКИ" ПРЕДЛАГАЮТ

Лодка с прозрачным дном

Предлагаем изготовить лодки из органического стекла. Такие лодки на прозрачных озёрах и реках все будут брать нарасхват: кому не охота своими глазами увидеть подводное царство?! По очереди б гребли, по очереди б смотрели. И приятно, и весело, и интересно.

Как научиться плавать?

Плаванию "по-собачьи" надо учиться у собак. Плаванию "по-лягушачьи" — у лягушек. "Дельфиньему" стилю научат вас дельфины. Учителей вокруг много, была бы охота учиться!

Но наш совет — учитесь плаванью у людей.

Они научат и "по-собачьи", и "по-лягушачьи", и "по-дельфиньи".

А ещё "саженками", "брассом", "кролем". На боку, на спине, на животе. Тихо, быстро, стремительно. Далеко и близко, с отдыхом и без отдыха. При волне и в тихую погоду. В море, реке и озере. По воде и под водой.

ОТЧИТЫВАЮТСЯ ФЕНОЛОГИ

Рыбий календарь

Наш человеческий календарь для рыб не годится. Природа не очень-то с ним считается: то к первому мая лёд на воде, а то — вольные волны; то тёплая вода, а то — ледяная! И потому живут рыбы не по нашему, а по своему — по рыбьему — календарю.

Главное в рыбьем календаре — цветы.

Щука нерестится, когда зацветает волчье лыко.

Язь нерестится, когда набухнут почки у берёзы.

Плотва и окунь — когда у березы раскроются почки.

Усач-мирон — когда зацветут груша и бузина.

Лещ мелкий — когда у берёзы раскроются почки.

Лещ средний — когда зацветёт черёмуха.

Лещ крупный — когда заколосится рожь.

Сом — когда зацветёт шиповник.

Сазан — когда расцветут ирисы.

Форель — когда пожелтеют берёзы.

Озеро и волчье лыко

Три года я отмечал время вскрытия озера. В 1962 году наше озеро очистилось 22 апреля, а в 1964-м — только 7 мая. Разница не малая — полмесяца!

Полмесяца я каждый день шлёпал по грязи к далёкому озеру, чтобы не прозевать день вскрытия. Набил-таки ноги и не раз воду голенищем черпал.

Но зато приметил, что день вскрытия озера почти точь-в-точь совпадает с днём зацветания волчьего лыка. Зарозовеет лыко — засинеет озеро!

Теперь не надо весной грязь месить — стоит лишь в окно посмотреть: коли лыко цветёт, — значит, озеро без льда!

Миша С.

СООБЩАЮТ ЮНЫЕ ИХТИОЛОГИ

Температура и рыбы

Конечно, удобно: посмотрел в окно, увидал, что зацвела черёмуха, и уже знаешь: на озере начался нерест среднего леща! Что и говорить — здорово!

Но я предлагаю другой способ — температурный. Он кажется мне надёжней.

Наблюдая за нерестом рыб, я всегда опускал в воду термометр. И установил, что разные рыбы нерестятся при разной температуре воды.

Вот мои наблюдения. Их, конечно, тоже надо уточнить и расширить.

Весна и лето:

Щука 4-6°

Окунь 7-8°

Язь 7-10°

Подуст 5-9°

Жерех 9-10°

Стерлядь 10-12°

Лещ 12-16°

Хариус 2-11°

Судак 11-15°

Карась 15-20°

Сазан 18-20°

Белоглазка 14-16°

Густера 16-18°

Краснопёрка 16-18°

Уклейка 18-20°

Сом 18-20°

Вьюн 20°

Линь 20-22°

А форель-пеструшка нерестится осенью, при температуре воды 6-8°, ряпушка — при 2-3°.

РУСАЛКА (из дневника юнната)

Чёрной весенней ночью я сидел у костра на берегу озера. Весенняя ночь всегда полна звуков. Знакомый свист крыльев и всплеск: это сели на воду утки. Возятся под берегом водяные крысы. Шлёпает кто-то по воде, — наверное, по мелководью бегают чибисы.

И вдруг переполох!

С отчаянным кряканьем взлетели утки, крыса плюхнулась в воду, заскрипели крылья взлетевших чибисов.

Но сквозь кряк, плеск и скрип ухо поймало звук незнакомый. Казалось, кто-то осторожно плыл вдоль берега, раздвигая тяжёлым телом осоку и сухой тростник.

Я быстро вскочил, отошёл от костра и стал всматриваться в чёрную воду. Глаза с трудом привыкали к темноте. Сперва я отличил волу от неба, потом чёрный тростник от чёрной воды. Тростники вздрагивали, похрустывали, клонились. И тут я разглядел большое мокро-чёрное тело. Тростник и осока с шорохом раздвигались, пропуская его. Ни головы, ни хвоста — только блестящая мокрая спина.

Непонятное существо медленно изогнулось и наползло животом на мелководье. Тут я разглядел длинные чёрные руки, прижатые к бокам. Вдруг руки судорожно забили по воде — и из воды поднялся широкий чешуйчатый хвост. Чёрное существо с руками и чешуйчатым рыбьим хвостом вскинулось, стало подскакивать и перекатываться, подминая тростник и осоку. Мелькали руки, хвост хлестал по воде, взлетали брызги, и волны выплёскивались на берег.

Тучи совсем закрыли небо; ничего стало не видно.

Всплески скоро отдалились, затихли, и только ветер постукивал тростниковыми палочками.

Сидя у костра, я напрасно ломал голову. Я перебирал всех, кто может плескаться ночью в воде. Выдра? Но у выдры толстые лапки-коротышки, а тут длинные чёрные руки.

Утром у берега я увидел помятую осоку, и вода была ещё от мути рыжая. Значит, мне не показалось: кто-то тяжёлый ворочался там ночью. В полной растерянности я пошагал домой.

Другой весной, на том же озере, я опять повстречал ночную русалку. Но было это уже днём. Она лежала в осоке; виднелась мокрая спина и прижатые к бокам руки. Днём она была зелёная, в буроватых и желтоватых пятнах. Теперь-то я узнал её! Это была огромная щука, которая выползла на отмель метать икру. Два щурёнка-молочника — её руки! — лежали по бокам.

Я подошёл слишком близко: щука-икрянка зашевелилась, молочники испугались. И вдруг — мощный удар пятнистым хвостом; рыбы, как стремительные торпеды, помчались, рассекая воду и волоча за собой водяные буруны! Ещё всплеск, и всё исчезло; лениво распрямился примятый тростник, да мелкая волна забормотала у берега.