Старый слуга, пользовавшийся доверием хозяина, сделал шаг вперед с места за его креслом и тихо произнес:

— Говорят, что на улицах появятся волки, сэр Роберт! — а затем вернулся на привычное место.

— Я тоже слышала об этом, — сказала Клер.

Сэр Роберт рассердился:

— Генри собирает слухи со всего Парижа, но они редко оказываются правдой.

— Боюсь, что он может быть прав насчет волков, — сказал Бернар. — Обстановка хуже, чем вы предполагаете, сэр.

— Мой ужин говорит мне, что она неблагополучна, — ответил сэр Роберт, — но я опасаюсь отправляться в родовое поместье, когда война может вспыхнуть в любой момент.

— Уже давно все спокойно, — заметила графиня.

— Такое спокойствие всегда обманчиво. Во время осады опасность сосредоточена в одном месте. Ты знаешь, чего ожидать. А это временное затишье выглядит угрожающе. Что касается их руководителей — мы много боролись с Бедфордом и знали его повадки. Теперь он умер, и мы не знаем, что выкинут англичане. Вспомни, что Клермон расположен вблизи границы.

— Пьер прошел весь путь от Руана, — заметила Луиза.

— Ну, мальчику легко проскользнуть через лес, — сказал Бернар.

— Ты правда прошел? — возбужденно воскликнула Клер. — Совсем один? Какой храбрец!

— Я должен вам напомнить, юные леди, — сурово сказал сэр Роберт, — что я уже не владею шпагой так хорошо, как при Азенкуре. Не каждый решится подвергать опасности всю свою семью. Особенно если он обременен дочерьми, — обвиняющим тоном добавил он, взглянув на графиню.

Графиня выглядела виноватой, как всегда при подобных замечаниях, а Клер показалось, будто у нее отбирают право на жизнь.

— Мы не виноваты, что родились женщинами, — спокойно заметила Луиза.

Клер спросила:

— А ты решал, что будешь мужчиной? Мы ведь не сговаривались быть женщинами. Это не наш выбор, отец!

— Наверное, нет, дитя. — Но он всегда подозревал, что графиня могла что-то предпринять с этой целью, и она разделяла его чувства, хотя что она могла предпринять, не могли бы сказать даже ее самые близкие друзья.

— Мы несомненно должны покинуть Париж, — продолжал сэр Роберт. — Может быть, завтра или послезавтра.

Все выглядели довольными, а голодный дальний стол зажужжал со сдерживаемым возбуждением. Один слышал, что на севере полно еды, другой говорил с человеком, который сказал, что продукты есть на юге. Продукты должны быть в любом направлении, думали они и радовались, что старый деспот, наконец, принял решение вытащить их из голодающего города.

— Наш ученый молодой друг тоже планирует отправиться домой завтра, — сказал Бернар, — но сначала он должен выполнить срочную религиозную миссию. Он сказал мне, что он преодолел долгий путь до Парижа, чтобы достать несколько свечей из Сент-Шапель для вдовы из Руана.

— В наше время такое благочестие безрассудно, мой мальчик, — сказал сэр Роберт.

— Мне кажется, он святой! — закричала Клер.

— Он ведь не знал, что в городе чума, — возразил ей Бернар.

— Нет, я не знал, — согласился Пьер. — Я бы ни за что не отважился.

— Сомневаюсь в этом, — выразительно произнесла Луиза. — Ты проявил отвагу, когда дело касалось меня.

— Красота леди Луизы может превратить самого трусливого зайца в рычащего льва, — заметил Бернар, изящно склонив голову.

— Сомневаюсь, что она была прекрасна в повозке, — пробормотал сэр Роберт, а ее мать содрогнулась.

— Мастер Пьер уже выразил свое нетерпеливое желание исполнить миссию, и никто не может осуждать его за это, — продолжал Бернар. — Думаю, что все мы будем рады вновь вдохнуть чистый сельский воздух. Я охотно покажу ему дорогу к церкви завтра. Я ее показал ему сегодня утром, но юноше трудно будет сориентироваться в чужом городе.

— Это мило с вашей стороны, де Кози, — сказал сэр Роберт чуть-чуть формально, — а я уже решил дать юноше эскорт до Руана, если он захочет покинуть нас. Небольшой эскорт, Пьер из Милана, — извиняющимся тоном обратился он к Пьеру, впервые употребив приставку, указывающую на его происхождение. Пьер понимал, что он этого не заслуживает и покраснел до корней волос. Ему казалось, будто старый вельможа посвятил его в рыцари прямо здесь, за столом. Де Кози прикусил губу.

— Большинство моих людей все еще служат у Его Величества Короля, — продолжал сэр Роберт. — Я оставил здесь лишь несколько человек для защиты семьи. Я хочу, чтобы двое из них сопровождали тебя до дома. Это такая мелочь, что мне было бы стыдно, если бы ты связал это с глубиной моей благодарности. То, что ты сделал для меня и графини, выше всяких благодарностей. Я ничего не знаю о тебе. Ты богат, юноша? Могу я предложить тебе денег?

— Я сделал только то, что должен был сделать в тот момент, — искренне сказал Пьер. — Я не заслуживаю благодарностей.

— Не будь глупцом, Пьер, — сказала графиня. — Мы сами не богаты, но граф предлагает немного увеличить твое состояние, если ты нуждаешься в этом. Большинство людей нуждается. Тот, кто дарит от души, должен и принимать подарки с искренностью.

Пьер подумал минуту. У графа было только две вещи, которыми он хотел бы обладать, и одна из них была настолько недостижима для него, что он сразу же опустил глаза и взглянул на Клер, которая не присутствовала в его мыслях. По какой-то причине она отвела взгляд от него так же быстро, как он отвел взгляд от Луизы.

— Можете вы подарить мне коня, сэр Роберт?

Мертвое молчание воцарилось в комнате. Мужчины за дальним столом были поражены дерзостью или наивностью просьбы. Выкуп за любых трех из них, если бы они попали в плен в битве, равнялся цене одного хорошего коня, и все они знали это. Сэр Роберт сначала был изумлен, как и все.

Потом он засмеялся и ударил кулаком по столу с такой силой, что заплясали чаши, ножи и тарелки.

— Эти слова похожи на речь истинного дворянина, Пьер из Милана! У тебя будет конь!

— Пусть возьмет моего! — крикнула Клер.

— Это ласковое существо? — отозвался ее отец. — Пьер заснет на нем. И кроме того, ты любишь своего тощего пони.

— Да, люблю, — сказала Клер.

— Мне кажется, это прекрасная идея, — сказала графиня. — Конь Клер — чистопородный и хорошего нрава, но он так вырос, что Клер с трудом садится на него. Конечно, у него длинная спина и короткие ноги, но ты бы не хотел огромного неуклюжего жеребца фламандской строевой породы, не так ли, Пьер?

— Нет, мне вообще не следовало просить коня, — произнес Пьер. — Не знаю, как это у меня вырвалось. Я забыл их высокую цену.

— Конечно, цены бывают разные, — сказала графиня. — Лошадь Клер на самом деле очень красива, хотя и недостаточно сильна для войны. Мне кажется, она подойдет тебе, чтобы доехать домой в сопровождении оруженосцев. Они будут верхом на мулах, правда, сэр Роберт?

— Да, конечно, — ответил он.

Коллега Изамбара, Август де л’Айл-Адам был священником и хирургом, и в его жилах текла благородная кровь. Во время чумы он переселился из монастыря, настоятелем которого был, в небольшую заурядную квартиру рядом с Сент-Шапель.

Все церкви были заполнены, но в Сент-Шапель собиралось особенно много людей. После того, как отец Август закончил молитву за их души в верхней церкви, его позвали отслужить молебен над их телами внизу.

Бернар и Пьер пришли рано утром, потому что граф решил покинуть Париж в этот день, и приготовления начались затемно. Они ждали своей очереди среди людей, некоторые из которых выглядели больными, но большинство было просто напугано.

Отец Август взвалил на себя больше забот, чем может вынести обыкновенный человек. Удовольствие, которое он испытывал при виде такого множества людей в церкви, умерялось сознанием, что большинство из них не пришли бы сюда, если бы не страх. А удовлетворение от возможности облегчить их страдания снижалось тем, что их болезни были большей частью мнимыми, так что действительно больным людям приходилось слишком долго ждать. Он не мог полностью разграничить в себе черты священника, дворянина и врача. В результате это был усталый раздражительный человек.