Капитан Козаченко пошел в лобовую атаку и сбил одного «мессера», а его ведомый, молодой летчик лейтенант Гусев уничтожил второй вражеский самолет. В этом неравном бою наши истребители сбили пять фашистских машин.

Позже я побывал в той авиачасти, где служили Козаченко и Гусев. Это оказались скромные, даже застенчивые ребята.

В небе Северной Осетии героически сражались практически представители всех народов нашей страны: русские Виктор Давидков, Алексей Постнов, украинцы Петр Середа, Василий Максименко, белорус Василий Князев, осетин Ибрагим Дзусов, кабардинец Кубати Карданов.

Отважно действовали в этих боях летчики 926-го истребительного авиационного полка под командованием славного сына Дагестана капитана Владимира Эмирова, которого заслуженно называли воздушным джигитом. За месяц боев полк Эмирова уничтожил 43 вражеских самолета. На его личном счету было уже пять сбитых самолетов, когда 10 сентября, прикрывая наши бомбардировщики, он в паре со своим ведомым вступил в бой с шестью фашистскими истребителями.

Владимиру Эмирову удалось сбить один вражеский самолет, но вскоре и его истребитель был подожжен. На горящей машине летчик ринулся за фашистским истребителем и уничтожил его. Стремясь спасти машину, Эмиров сбил пламя, но машина оказалась неуправляемой. В. А. Эмиров погиб. Воздушному джигиту посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

…На войне нередко случалось так, что солдат, летчик, бронебойщик, командир совершал геройский подвиг, а о нем мы узнавали только спустя месяцы, годы, десятилетия. Но никакой отрезок времени, конечно, не сможет затмить величие боевого духа советского воина, его подвига, беззаветной любви к своей великой Родине…

…Осень 1942 года. С военного аэродрома, расположенного в предгорьях Кавказа, на боевое задание вылетел летчик-штурмовик Владимир Зангиев. Он прикрывал с воздуха самолеты, бомбившие скопления гитлеровских танков на Военно-Осетинской дороге.

В неравном бою с вражескими «мессерами» самолет Владимира Зангиева был подбит.

С трудом открыв заклинившийся фонарь, летчик выбросился из горящей машины. Чтобы сбить пламя, охватившее парашют, Владимир решил сделать затяжной прыжок. Огонь был сбит, но парашют раскрылся слишком поздно. Коснувшись земли, он почувствовал резкую боль в ноге и потерял сознание.

Немецкие мотоциклисты привезли его в дом, где жила сельская учительница Фаруз Басаева.

Когда Зангиев пришел в себя, явился офицер с переводчиком. Начался допрос. Володя молчал, отказывался отвечать, и его избивали до потери сознания. Так продолжалось несколько дней.

Однажды утром немцы согнали жителей Хаталдона к школьному зданию. Зангиева вывели из дома, связали обожженные руки веревкой, другой конец которой привязали к хвосту лошади. Всадник пришпорил лошадь, она рванулась и поволокла раненого по земле. На другом конце селения, на обочине дороги, была вырыта яма. Гитлеровцы столкнули в нее летчика.

В этот день через селение Хаталдон гнали группу пленных красноармейцев. Они вытащили летчика из ямы и попеременно несли его на руках до осетинского селения Дигора.

В сыром глиняном карьере Дигорского концлагеря к Зангиеву вернулось сознание. Потом последовал Прохладненский пересыльный пункт, долгий путь в обледенелых вагонах и, наконец, «гросслазарет Славута», лагерь — 301.

Владимир Зангиев трижды пытался бежать из лагеря, но безуспешно. И только в четвертый раз вместе с группой военнопленных ему удалось вырваться на свободу. Зангиев попал в партизанский отряд Первого молдавского соединения, действовавшего в районе Шепетовки, Славута, Каменец-Подольска, Ровно.

Позже с группой партизан он перешел линию фронта, лечился в госпитале, а через некоторое время снова сел за штурвал боевой машины.

…Его имя гремит во фронтовых газетах: «Посмотри, сквозь дым зенитных разрывов низвергается на врага штурмовик. Это он, Зангиев! Вот смолкло развороченное орудие врага, вот вражеский танк осел на бок, запылал. Наверное, Зангиев ударил! Ты слышишь, как земля сотрясается от страшных раскатов грома! Это — Зангиев! Это его ярость рвет на клочья врагов, и нет им нигде пощады от человека, который прошел через все муки ада, через смерть, и возродился для мести».[28]

На своей грозной машине Владимир Зангиев совершил десятки боевых вылетов, штурмовал с воздуха Берлин. Его подвиги отмечены орденами Боевого Красного Знамени, Красной Звезды, медалями… Владимир Сосланович Зангиев работает сейчас председателем республиканского Комитета ДОСААФ в своей родной Осетии.

Хочется рассказать еще об одном интересном факте. Когда в 1942 году было освобождено осетинское селение Хаталдон, летчики-однополчане на месте падения самолета установили Владимиру Зангиеву памятник. А через несколько лет, когда уже кончилась война, боевые друзья снова приехали в Хаталдон и прикрепили на обелиске другую пластинку, на которой начертано: «Герой жив! Пусть этот памятник напоминает о его подвигах!»

Каждый год осенью в Хаталдоне собираются жители селения: молодежь, седобородые старики, многочисленные друзья летчика. Каждый год приезжает сюда и сам защитник Кавказа — Владимир Зангиев. Здесь, у ночного костра, под крупными южными звездами, человек, ставший живой легендой Северной Осетии, рассказывает молодежи о своих фронтовых друзьях, о минувших воздушных боях в небе Северного Кавказа, о счастливой судьбе нынешнего поколения.

В Орджоникидзе, в книжном издательстве «Ир», вышла документальная повесть А. Лаписа и В. Шанаева. В ней авторы поведали о нелегкой, но прекрасной судьбе человека из легенды — Владимире Зангиеве.

Некоторые приведенные выше факты, характеризующие летчика-штурмовика, взяты мной из повести «Опаленные крылья» и фронтовых газет. Они, по-моему, типичны для тысяч советских людей, чья жизнь была связана с армией, фронтом.

В течение сентября немецко-фашистское командование группы армий «А» делало отчаянные попытки прорвать оборону советских войск на Тереке и Баксане и выйти к нефтяным промыслам Грозного и Баку.

В боях под Малгобеком и у «Эльхотовских ворот» противник потерял большое количество живой силы и техники. Но не считаясь с потерями, генерал Клейст решил любой ценой поднять свой престиж и во что бы то ни стало захватить столицу Северной Осетии — Орджоникидзе. В планах гитлеровского командования значилось: закупорить Военно-Грузинскую дорогу и тем самым лишить войска Закавказского фронта связей с Северной группой и с основными жизненно важными артериями страны. Параллельно должно было развиваться наступление на Грозный и Баку.

Орджоникидзе имел большое стратегическое значение, так как отсюда открывались прямые дороги в Закавказье, к нефтяным богатствам Азербайджана и Чечено-Ингушетии. Однако подступы к городу прикрываются горными реками, лесистыми хребтами.

Наткнувшись на сопротивление советских войск в районах Моздока — Малгобека, противник решил, что самый удобный путь к столице Северной Осетии — от Нальчика. Местность в этой полосе проходима для всех родов войск.

Северная группа войск Закавказского фронта прилагала все усилия к тому, чтобы ускорить разгром врага, но сил для мощного контрудара не доставало. Причем, командование считало, что немецко-фашистские войска начнут новое наступление не на нальчикском направлении, а на моздокском. И готовилось к сражениям под Моздоком.

— Фашисты только на моздокском направлении и проявляют активность, — сообщали мне из штаба Северной группы. — Они там даже эсэсовцев в бой бросают….

— Откуда вам известно, что со стороны Терского хребта удар готовится? — спрашивал я командующего Северной группой войск.

— Из показаний немецких военнопленных и данных нашей разведки.

Я обратил внимание на слабость левого фланга войск Северной группы. Приказал командованию быть начеку под Моздоком и в то же время усилить войска, прикрывавшие нальчикское направление.