Говорить с герром Шефером по-немецки я не пытался, ограничившись приветствием Guten Morgen. Я чувствовал себя относительно уверенно только в беседах на предварительно изученные темы, а вот с импровизациями дело обстояло хуже. Между тем мы с герром Шефером собирались обсуждать вопросы, которые обычно не входят в онлайн-программы обучения иностранным языкам.

— Надеюсь, отель вам обоим нравится? — поинтересовался герр Шефер после того, как мы, обменявшись рукопожатиями, расселись.

Мистер Питерсон кивнул.

— Мистеру Питерсону трудно говорить, — объяснил я. — Двигать глазами ему тоже нелегко, поэтому он предпочитает общаться письменно.

— Это не имеет значения. Мы можем общаться, как вы привыкли.

Спасибо. Отель хороший.

Герр Шефер задумчиво кивнул.

— Я сам не часто в нем останавливаюсь, но очень его люблю. Я подумал, что он вам подойдет. Интерьеры в стиль ар-деко выглядят очень элегантно, но в то же время чрезвычайно практичны.

Ар-деко! Так вот как называлась та странная смесь современности и старины, что с самого начала поразила меня. Герр Шефер пустился в подробный рассказ и поведал нам, что отель открылся в 1919 году и долго считался пристанищем цюрихских интеллектуалов. В 1930-е годы здесь несколько раз останавливался Джеймс Джойс — он больше не жил в Цюрихе, но продолжал сюда приезжать ради очередного визита к своему окулисту. До этого, в 1915–1917 годах, он обитал буквально по соседству с нами, за углом, на улицах Кройцштрассе и Зеефельдштрассе. Я сказал, что знаю про Джеймса Джойса. Именно он придумал слово «кварк», которым впоследствии назвали элементарную частицу. По-моему, герр Шефер выслушал эту информацию с большим интересом.

— Пожалуй, пора перейти к делу, — сказал он наконец. — Первая консультация у вас сегодня в шесть вечера, вторая — завтра в семь. Надеюсь, проволочка не доставит вам неудобств. Законом нам предписано проводить медицинский осмотр с интервалом.

Нам не к спеху, — написал мистер Питерсон.

Герр Шефер улыбнулся, но взгляд его оставался серьезным.

— Я хочу, чтобы вы поняли: эти правила приняты в целях безопасности. Только врач может назначить препарат, который позволит вам уйти из жизни, а для этого он должен убедиться, что, во-первых, таково ваше истинное желание, а во-вторых, что под ним лежат веские основания.

А есть вероятность, что врач сочтет мои основания недостаточно вескими?

— Не думаю. Доктор Райнхардт уже ознакомилась с вашей историей болезни и искренне вам сочувствует. Тем не менее она должна удостовериться, что с вашей стороны речь идет об осознанном и взвешенном выборе. Напоминаю, что вы вольны в любой момент изменить свое решение. С этого пути свернуть никогда не поздно.

Спасибо. Я не передумаю.

Герр Шефер кивнул.

— Понятно. Полагаю, вам не надо объяснять, почему мы в этом вопросе стремимся к полной ясности. Поэтому будьте готовы к тому, что вам будут задавать его еще не раз — и сегодня, и завтра, и послезавтра.

Понял. Если врач согласится выписать препарат, каков дальнейший порядок действий?

— Тогда мы сможем назначить процедуру уже на следующий день. Вы подпишете доверенность на имя сотрудника нашей клиники, и он приобретет для вас препарат. Об остальном мы позаботимся. У нас есть комфортабельный частный дом в близком пригороде. Вы отправитесь туда, и вас встретят еще два наших сотрудника. Это специалисты с большим опытом, и они будут оказывать вам помощь на всех этапах процесса, за исключением финального. Они будут с вами, но последний шаг вам предстоит сделать самостоятельно. Когда именно вы его сделаете — решать тоже вам. Вас никто не станет торопить или каким-либо образом оказывать на вас давление.

А Алекс?

— Алекс будет с вами, если вы оба этого хотите. Наш опыт показывает, что присутствие родных и близких оказывает благотворное воздействие на каждого, кто участвует в процедуре. Но опять-таки последнее слово за вами.

Я имею в виду — потом. Что будет с Алексом?

— Наши сотрудники о нем позаботятся. Повторюсь, у них большой опыт. Мы всегда выделяем для пациентов двух сопровождающих: один остается с родственниками, второй занимается подготовкой процесса. Затем, как полагается в случае самоубийства, мы вызовем следователя и полицию, но Алексу разговаривать с ними не обязательно. Для соблюдения законности будет достаточно нашего свидетельства и подписанного вами заявления. Не волнуйтесь: мы ставим защиту пациентов и их близких превыше всего.

Спасибо. Это именно то, что я хотел услышать.

Я поинтересовался, как много насчитывается людей, которым герр Шефер уже помог умереть. По моим прикидкам, выходило по человеку раз в четыре дня.

— Да, примерно так и есть, — подтвердил герр Шефер.

У вас процветающий бизнес, — написал мистер Питерсон.

— Надеюсь, это комплимент? — спросил герр Шефер.

Мистер Питерсон кивнул.

— В таком случае благодарю, — сказал герр Шефер. — Вы, наверное, знаете, что многие относятся к этому иначе. Как ни странно, они полагают, что смерть и бизнес несовместимы. Что смерть должна вызывать лишь сострадание. Надеюсь, вы не разделяете подобных взглядов. Позвольте задать вам такой вопрос: кому вы доверили бы нести ваш гроб — тому, кто будет держать его крепко и уверенно, или тому, кто его уронит, потому что от горя у него задрожат руки?

Мистер Питерсон снова кивнул. Во все время разговора глаза герра Шефера хранили все то же строгое выражение.

— Что ж, будем считать, что мы пришли к согласию. С некомпетентностью отдельно взятых политиков и чиновников мы вынуждены мириться, но в бизнесе, связанном со смертью, она непозволительна. Если у вас больше нет вопросов, предлагаю завершить нашу сегодняшнюю встречу. Ваше время слишком ценно. Вы уже решили, чем займетесь перед визитом к врачу?

— Посмотрим Цюрих, — ответил я.

— Это хорошо, — одобрил герр Шефер. — Здесь есть что посмотреть. А завтра вечером? И где вы намерены ужинать? Могу порекомендовать вам несколько отличных ресторанов. Кроме того, я сам недурно готовлю мясо по-бургундски и с радостью приглашу вас к себе.

Я посмотрел на мистера Питерсона. Он пожал плечами и как-то кривовато улыбнулся. Я тоже пожал плечами.

— Мы с удовольствием принимаем ваше приглашение, — сказал я. — Только вам придется объяснить, как до вас добираться. К сожалению, у нас нет навигатора.

Для начала мы решили просто прогуляться по городу. Пересекли весь Альтштадт с его площадями, церквями и украшенными часами башнями, с полдюжины раз переходя с одного берега реки Лиммат на другой. На трамваях, в которые я закатывал коляску мистера Питерсона, добрались до Оперы, Ратуши, музея Кунстхаус и дома на Унионштрассе, где жил в студенческие годы Эйнштейн. Табличка на фасаде сообщала:

Я перевел мистеру Питерсону:

— С тысяча восемьсот девяносто шестого по тысяча девятисотый год здесь жил великий физик и друг мира Альберт Эйнштейн.

Друг мира?.. — не понял мистер Питерсон.

— По-немецки Friedensfreund, — пояснил я. — Freund— это «друг», a Frieden, если я ничего не путаю, «мир». В значении антонима войне.

Пацифист? — предположил мистер Питерсон.

— Пожалуй, — согласился я. — Ваш перевод точнее моего.

Заходить в дом Эйнштейна мы не стали. Мы вообще не заходили ни в один из попавшихся по пути музеев, церквей или галерей. Мистер Питерсон сказал, что его не привлекают закрытые помещения, в которых стоит мертвая тишина. Ему гораздо больше нравилось на улице, где кипит жизнь. Он не хотел застревать на одном и том же месте, и потому мы все время передвигались.

В отель мы вернулись задолго до встречи с доктором Райнхардт, назначенной в номере мистера Питерсона. Мы сели в кресла ар-деко, а доктор Райнхардт устроилась в паре футов от нас на краешке дивана с рахитичными ножками и одиноким подлокотником. Как и говорил герр Шефер, она оказалась очень приветливой, но расспрашивала мистера Питерсона очень подробно. Ему приходилось давать на ее вопросы такие же подробные ответы, поэтому беседа затянулась надолго.