– Послушай меня внимательно, Дэрри, – продолжал Гэрис, сделав еще один могучий глоток и не обращая на это бешенство никакого внимания. – Я и так предполагал, что те люди потребуют с меня долг. Если б они на это не решились, они бы вовсе были не людьми, а последней дрянью. Но выходит, кишка у них не совсем тонка. Пусть даже они готовы драться со мной только всей толпой. Но они будут драться, а не опускать глаза. Это хорошо. Я приму их вызов и убью их всех. Я ждал чего-то подобного, так что ты меня не удивил. А раз ты меня не удивил, то и грошей тебе за твой донос никаких не причитается.

Гэрис допил кружку и грохнул ею об стол. Этой, пожалуй, будет вполне достаточно сейчас, и следующей просить не надо. Хмель уже сделал его разговорчивым – но не успел еще затуманить разум. «Как странно, – подумал Гэрис. – Прежде бедняки не были такими наглыми. Уж не война ли и разгром поселили в их сердцах злость?»

– Что до твоей девушки, – сказал рыцарь напряженно смотревшему на него мальчишке, – могу дать один полезный совет. Никогда не трать на женщин звонкую монету. Тратить деньги на женщин – себе ничего не останется. Напои лучше эту барышню пивом, вот вроде этого, заведи на конюшню, сними с нее платье и отымей во все дыры. Поверь, так выйдет дешевле.

Юноша встал.

– Оставьте свой совет для себя, сэр рыцарь, – сказал он. – Я никогда не беру задаром.

Гэрис посмотрел на Дэрри очень внимательно, изучая его лицо. Красивое, в общем-то, лицо, правильное. Большие зеленые глаза, длинные, почти девичьи ресницы, высокий лоб, прямой, как рукоять меча, нос, заостренный узкий подбородок.

– Ты не просто уличный клоп, – сказал Гэрис. – Откуда ты взялся? Чей ты?

Дэрри усмехнулся, одними губами.

– А вот здесь вы ошибаетесь, сэр рыцарь, и очень серьезно. Я – уличный клоп, и ничего большего. До свидания, сэр. Когда будете убивать своих врагов, не поскользнитесь в грязи. – Он отвернулся и пошел прочь, почти побежал к выходу. Стремительные движения, прямая как гвоздь спина. Однако же, как интересно. Пожалуй, имелась здесь определенная занятность, и в иных обстоятельствах можно было бы даже потратить немного времени, пытаясь узнать, что это за наглец такой и откуда выискался. Впрочем, обстоятельствах сейчас такие, что просто не до того. Сейчас мы будем убивать. Потому что надо. И потому что хочется.

Гэрис поднялся со скамьи и проверил, хорошо ли меч выходит из ножен. Меч выходил из них вполне хорошо. Что же, прекрасно. Рыцарь скинул с себя плащ и бросил его на скамью – там, на улице, плащ будет только помехой.

На дворе уже совсем стемнело. Это тоже порадовало Гэриса – в темноте его глаза видели куда лучше, чем на ярком свету. И ни одна тень не была для него преградой. Вокруг было совершенно безлюдно. Рыжий проныра, должно быть, опять спрятался под телегой? Если Гэрис правильно оценил мальчишку, тот обязательно попробует поглядеть, как все пройдет. Даже несмотря на обиду. Или все же нет? А, да какая разница, будто это важно. Потом узнаем.

Гэрис вышел со двора и направился к выходу с переулка – походкой подвыпившего человека, иногда спотыкаясь, иногда размахивая руками. Он старался не переиграть – каким бы сбродом не были те мужики, пьяниц они видели каждый вечер, и на неуклюжую игру не купятся. Но где же они затаились? Реши Гэрис устроить тут засаду, он бы поставил людей за двумя бочками, выставленными у крыльца склада; за телегой напротив и за углом двухэтажного дома, выходящего фасадом на противоположную улицу. Больше негде. Ну что ж, проверим, как сработали сегодняшние смертники. Страшно не было, как не было страшно никогда. Было интересно. Хотелось узнать, как именно все произойдет.

Сработали они именно так, как Гэрис и прикидывал. Двое бросились на Гэриса из-за бочек, стоило ему пройти мимо них. Еще трое выбежали из-за угла. Выбежали с криком, и сделали они это совершенно зря, потому что какой же дурак станет кричать в темноте. Впрочем, двигайся они даже совершенно бесшумно, он все равно заметил бы их.

Гэрис выхватил меч и сделал два шага назад, отступая к стене. Принял на лезвие удар топора, высвободил оружие и проткнул нападавшему насквозь горло. Тут же выдернул меч, вновь отступил, отвел удар кинжала, пнул еще одного идиота ногой в промежность и снес ему голову с плеч. Сталь чиркнула по локтю – это достал Гэриса один из противников. Ничего страшного в этом, впрочем, не было – левый локоть не правый, и уж тем более не колено и не бедро. Зато своего неприятеля Гэрис именно в бедро и уколол, заставив того с воплем отшатнуться. Проход обратно к трактиру оказался открыт, туда рыцарь и отступил, увлекая за собой двоих противников. Третий, с раненой ногой, держался позади. Воспользовавшись полученным для маневра пространством, Гэрис развернулся и располосовал ближайшему из врагов живот – а затем выбил топор у второго из рук и разрубил ему туловище ударом с плеча.

Когда оба атаковавших упали к ногам Гэриса, он переступил через них, направляясь к последнему из противников. Тот как раз пробовал проковылять к выходу из переулка, но не успел – был убит прежде, чем дошел до угла. Гэрис поразил его длинным выпадом в спину, а потом высвободил свой клинок, залитый кровью по самую рукоять. Вся драка заняла не больше двух минут, и он даже не начал уставать. Это радовало.

Но, бес их всех задери, за тем столом в трактире сидело шестеро, так куда подевался шестой? Выйдет совсем не до смеха, если он побежит докладывать городской страже и опишет приметы нападавшего. В Нижнем Городе обычно всем плевать на смертоубийство, и никто, обнаружив эти тела в канаве, не стал бы вести в трактире допрос, откуда они тут взялись. Но если найдется выживший свидетель, что обратится к закону – получится нехорошо. К тому же, он может обратиться к своей гильдии, и та захочет отомстить. Запоздало рыцарь подумал, что возможно все-таки хмель и злость сыграли с ним дурную шутку. Если придется, он ответит, что напали на него первыми, но отвечать лишний раз не хотелось.

Гэрис обернулся, осматриваясь по сторонам – и услышал вдруг раздавшийся из-за телеги крик.

– Этот парень был настолько труслив, что как-то даже неловко, – сказал Дэрри, подходя к Гэрису. В руках мальчишка держал окровавленный кинжал. – Он не захотел с вами драться. Ну я подумал – пусть тогда подерется со мной. Не уходить же ему отсюда живым.

Сэр Гэрис из Ниоткуда смерил рыжего еще один внимательным взглядом – а потом вложил меч в ножны, выбил у парнишки оружие и наотмашь ударил его по лицу. Схватил за шиворот и прижал к стене. Зеленые глаза оказались совсем близко. Очень спокойные глаза. Дэрри, кажется, совсем не боялся.

– Зачем ты это сделал? – спросил рыцарь. – Зачем ты убил моего врага?

– А что, нельзя было? Вы не говорили, что нельзя.

– Голова твоя пустая, ты что, совсем идиот? Какого дьявола ты лезешь в это все? Ты решил втереться ко мне в доверие?

Дэрри улыбнулся.

– Ваша правда. Да, я втираюсь к вам в доверие. Рассказал вам о засаде, убил вашего врага. Хорошо же втираюсь, правда? Мне очень нужны деньги, вы помните, а ради денег я на все готов. Милорд, разрешите мне сказать еще одну вещь, – голос паренька сделался вежливым, почти елейным. – По словам Стефи, вы назвались рыцарем. Я охотно в это верю. На рыцаря вы действительно похожи. И конь у вас прилично подкован, и меч хороший есть… а вот доспехов никаких нету. И оруженосца нету. Нехорошо вам, милорд, на войне пришлось? Не знаю, много ли у вас с собой денег, может и немного. Может, с вас взять нечего. Но вы благородного звания, а значит, летаете высоко. Я тоже хочу подняться немного выше, чем это дно. Возьмите меня к себе на службу. Как видите, я умею приносить пользу.

– Мечтаешь о подвигах? – Гэрис тоже улыбнулся.

– Я совсем кретин, по-вашему? Нет, я не мечтаю о подвигах. Просто… Как бы вам объяснить… – Дэрри замолчал. Поднял голову и посмотрел наверх, на небо, где уже загорались, складываясь в узоры, звезды. Молочная дорожка протянулась от одного горизонта к другому. Она казалась рекой, по которой можно плыть – наполнив тугие паруса лунным ветром. – Знаете… – сказал он наконец. – Мне здесь совсем не нравится. Я обычно сплю в конюшне, на соломе. Иногда на кухне, там очаг, тепло… но утром, когда просыпаешься, по одежде бегают тараканы. Не люблю тараканов. Еще блевотину не люблю, а ей здесь все пропиталось. Вот одна радость, мне нравится Стефани. Она правда хорошая, я насчет этого не врал. Но она сама работает с утра и до ночи, и что такой, как я, могу предложить ей? А владетельные лорды спят на очень мягких постелях и едят с золотой посуды. И одежда у них хорошая. Я вот думаю, если я стану вашим оруженосцем, может я потом и дворянином стану? Пусть не владетельным лордом, но хотя бы сквайром. Я знаю, что смогу тогда отсюда вырваться и сделаться кем-то еще, не тем, кто я есть сейчас. Для меня это много значит. Если вы примете мою службу, вам не придется об этом пожалеть.