Я страшно виноват перед Валентиной. Я не смог практически быть полезным: тут и расстояние, и то, что мы оказались не столько в мошаве, сколько в крепостной зависимости без возможности выезда, и мои камни, нищета и т.д. Нищета в том смысле, что у нас полный достаток прожиточный, но ни на йоту больше. Бензин уже не по зубам. Но скоро эта дурацкая кабала кончается.

12 ноября 1978

Люся - в Россию

Дорогие, мы покидаем мошав и возвращаемся в Иерусалим. Работы пока никакой, но в течение пяти месяцев мы должны получать какое-то пособие по безработице.

Лёва возлагает большие надежды на свои камни, но я как-то не слишком уверена, что это сразу же обернется к нам денежной стороной. Пока что предполагается выставка, для которой понадобятся большие деньги с нашей стороны, и которая может принести разве что известность в Израиле и за его пределами. Но Лёва никогда не был человеком честолюбивым, и к славе не стремился. Он и без выставки уже широко известен в узком израильском кругу в качестве автора скульптуры, построенной на принципе отрицательной поверхности. У нас перебывало множество народу и порядком знатоков, очень высоко отозвавшихся о лёвиных работах, не говоря уже о нем самом, искренне убежденном в гениальности своего метода, вернее, в гениальности своих работ.

17 ноября 1978

Галилея

... Первая экспозиция, узкая, домашняя, прошла в Тель-Авиве, смотрели специалисты и владельцы галерей. Мнение благожелательное, утверждается, что успех будет и у публики, и у критики, что бывает редко. Предлагаются выставки, но коммерческих предложений не было. Богач Соколовский торгует живописью, здесь он мямлит и все объясняется мне в симпатиях. Сейчас экспозиция в другом доме в Тель-Авиве, там должны смотреть бизнесмены и специалисты другого круга, возможно, более высокого.

... Завтра возвращаемся домой. Много хлопот с детьми, домом, устройством для жизни, заработка, мастерской и т.д. Я бы сразу отправился в Грецию, да только еще сыры мои скульптурные дела, да надо еще поработать в мраморе, в натуральном камне, иметь выставки, каталог, да и монет нет, а продавать все -трудно, даже за бесценок, да и зима впереди, а мы здесь стали тепличными.

В Иерусалиме будем интересоваться всеми существующими вариантами выезда, хотелось бы задержаться в Европе, поработать, но это маловероятно.

Разумеется, не с таким уж легким сердцем я буду прощаться с этой страной, хотя все дни в ней и был эмигрантом. Остается Галилея, привязался к которой всем сердцем; несколько человек, жизнь без которых сейчас кажется почти невозможной, и боязно - вдруг больше не обрести.

Сейчас практически предстоит начать зарабатывать на жизнь. При этой дурацкой дороговизне, инфляции (одна поездка в Тель-Авив на машине уже обходится в 500 лир, а наша зарплата была 1800), стоимости квартиры прожить не так просто. Первое время будем получать пособие по безработице, но мизерное, только на квартиру и хватит.

17 ноября 1978

Галилея

Дорогой Марк! Последнее письмо из Аршаха - тебе. Завтра надеюсь отчалить. В результате более полуторагодовой жизни выходим с пустыми руками: более месяца без зарплаты, не можем получить расчет, и т.д.

Бандитизм на самом махровом кухонно-комсомольском уровне. Все вокруг кипят благородно-праведным гневом, ожидая, что я буду предпринимать, поскольку, считая себя евреями, они не могут действовать, объявив всему свету, что еще одно патриотическое олимовское начинание оказалось корыстной акцией мелких жуликов. Я же говорю: позвольте, я - эмигрант, ни на минуту это ощущение меня не покидало, вправе ли я лезть в ваши еврейские дела, сами управляйтесь со своей шпаной.

... Естественно, что при том, что я был свободен, творчески месяц не был продуктивен, но выполнил три вещицы принципиально нового порядка: переход одной стороны в другую с вертикальными просветами. Они вдвое меньше, в бронзе они мне представляются полноценными, сейчас же упрочнение цементом и тонировка создает вполне выставочный уровень. Одна из этих вещиц - забавная кривая рожица, такого рода формы попробую резать из дерева на продажу: надо начинать кормиться.

... Сейчас приехал человек с приятными новостями со второй экспозиции: были скульпторы, выразили удивление и уверенность в успехе. Удивление от количества, и что сделаны они в такой короткий срок.

Разумеется, кабы не были все мои помыслы биографические направлены на отъезд, самое время раскручиваться здесь, хотя сами израильтяне говорят, что мои камни требуют европейскую и американскую публику.

Вероятность получения средств из фондов здесь ничтожна, или невозможна. Ни один человек ни в науке, ни в искусстве о том здесь и не слышал. Вероятно, они практикуются только в Америке, хотя буду еще этим интересоваться, теоретически это единственный шанс полностью заниматься скульптурой.

При всех условиях я только и вижу, что уеду весной, самое позднее - летом, я крайне устал от евреев. И в Галилее не спасся - достали. Но я смог здесь проникнуться духом этой земли (не смейся), он в моих камнях. Неожиданно на первой экспозиции наибольший успех имел камень, который назван твоим именем. Как мне кажется, он самый академичный, сухой. Оценки не совпадали с авторскими почти во всех случаях, я не в претензии, только многие из них выдают такую тупость и вкусовщинку, что странно, как такие люди занимаются искусством, по-прежнему одна поддержка - Волохонский.

Марк, я не понял, что такое "сохранить реальную возможность возвращения"? Это совет сохранить за собой квартиру, или что иное?

31 декабря 1978

Иерусалим

Дорогие, только то обстоятельство, что Новый Год, помогло сесть за машинку с тем, чтобы послать свои поздравления и пожелания, и попросить прощение за долгое молчание. Новый Год свалился как отмашка финишного флажка. Вроде бы пора измерять время и расстояние, но не остановиться, разве что перевести дыхание. В самый раз на этот случай - стуканье письма.

Вот уже полтора месяца рублю твердый камень дома, заняв одну из комнат под мастерскую. Веду нормальную городскую жизнь: отправляю и встречаю детей, кормлю и занимаю их до матери, хожу в лавку, отвечаю на телефонные звонки, принимаю гостей и т.д. Вырубил четыре вещи: мрамор из античного осколка, в котором сохранил на левой стороне растительный рельеф, два из иерусалимского камня, называемого "царский", и один - из очень твердого, название которого еще не определил. Только на то, чтобы выдолбить глазницу или ноздрю, нужен день, а ведь камни куда меньше прежних, не более четверти метра по высоте. Но камни получились. Сказалось знание свойств формы, накопленное в мягком камне. Более всех радует мрамор. Теперь настает новая пора: рубить не случайные куски, а специально нарезанные. До сих пор материал был дармовой. Скульптурный греческий мрамор, имеющийся здесь, очень дорог, не по зубам.

План таков: десяток вещей из мрамора, да пяток лучших из прежних - это выставка. На это уйдет несколько месяцев. Знатоки уверяют, что выставка потянет уровень Национального музея. Это наиболее представительный уровень в стране, кроме этого, есть приглашение от двух крупных частных галерей. Я отказался от предложения уже сейчас начать рекламировать вещи, возбуждать интерес. Когда вещи будут готовы, они сами скажут за себя.

Я решительно и твердо замкнулся в мастерской. Хотя мои опасения, что высокий уровень городских шумов и, прежде всего - зрительских, будет забивать внутренние импульсы, к счастью, оказались напрасными. Обстановка еще более чистая, чем в Галилее, да я только трижды и был в городе. Более того, возвращение в замкнутый семейный уклад наполнило меня совершенно неожиданно счастьем и покоем. Домашняя суета доставляет неслыханное удовольствие.