Я не знал, успела ли девушка разглядеть мое лицо. Мне даже не пришлось нагибаться, незримые слуги всегда были при мне. Всего миг, и похожий на череп клочок картона и ткани вновь лежал в моей ладони. Я поспешно надел маску на лицо.

— Вы скрываетесь? — вдруг спросила принцесса, и по интонации нельзя было понять, говорит она серьезно или шутит.

— Нет, я являю миру свой настоящий лик, — ответил я, и правдивые слова прозвучали удачной шуткой.

— Тогда вы колдун? — ее прозрачные глаза цвета шампанского смотрели на меня в упор и, казалось, они были способны увидеть мое лицо под маской. — Хозяева решились пригласить своего друга-колдуна только на карнавал. Туда, где маски сравняют всех.

— Я не друг хозяев, — спокойно возразил я. — И у меня нет приглашения. Смерть везде приходит без приглашения, и ее нигде не ждут, ее всюду боятся, запирают перед ней вход, но никакие замки не в силах удержать меня.

Я думал, что напугаю ее столь фаталистичной шуткой или хотя бы насторожу, но вместо того, что извиниться и убежать, она с улыбкой протянула мне руку для поцелуя.

— Я всегда мечтала пообщаться по-дружески со смертью, — сказала она то ли игриво, то ли серьезно. Я не мог читать ее мысли, и это выводило меня из себя, я привык знать, что творится в голове у собеседника, и теперь от собственного бессилия ощущал дискомфорт.

— Мне, кажется, я вам кое-что задолжала, Господин Смерть, — на этот раз вполне серьезно, но все-таки с легкой печальной усмешкой сообщила она.

— Я вас не понимаю, — мне пришлось чуть приподнять маску, чтобы коснуться губами ее ладони. Я уже приготовился ощутить неприязнь от прикосновения к мертвенно-холодной коже, но вместо этого коснулся губами мягкого бархата. Мне показалось весьма странным, что она не снимает с правой руки расшитую бисером перчатку, в то время, как левая рука остается обнаженной. Может, второй перчатки у нее попросту нет, а эту она где-нибудь нашла.

— О-о, — восхищенно протянула она, поймав всего на миг мой взгляд под маской. — Если бы я знала, что у моей смерти такое лицо, то велела бы остановиться прохожему, который спас меня из-под конских копыт.

— Что? — я немного опешил от такого признания.

— В детстве меня чуть было не сбил экипаж, но я закричала, и проходивший мимо молодой человек, рискуя собственной жизнью, кинулся спасать меня. Помню, мне стало очень неловко. От этого мужчины, одетого во все черное, повеяло могильным холодом, и я подумала, что за мной уже явилась смерть, и вскрикнула вместо того, чтобы сказать «спасибо». С тех пор у меня проснулся интерес ко всему мрачноватому, — призналась она. — К черной одежде, к старинным рапирам, когда-то бывшим орудием убийства, к трагическим маскам…

Тени. Ее спас кто-то из теней, предположил я. Но с какой целью?

— На вас нет маски, — произнес я так, будто только сейчас это заметил. — Как вас зовут?

Я почувствовал себя ослабевшим, задавая такой обыденный вопрос, раньше я угадывал имя каждого, кто проходил мимо, я знал, как зовут всех тех, кто в танце проносится по залу, но эта девушка оставалась для меня тайной. Робкая в обществе других, возле меня она вела себя с наивным, игривым апломбом.

— Называйте меня «ваше высочество», — снисходительно разрешила она, и диадема в ее волосах заманчиво блеснула.

— А мое прозвище вы уже знаете.

— Да, Господин Смерть, — повторила она так, будто пробовала имя на вкус. — Вы, наверное, бродите по земле уже очень долго, еще с тех пор, когда человечество только зарождалось. Сколько жизней вы уже забрали?

— Их не счесть, — лаконично ответил я. Правдивый ответ вызвал у собеседницы легкую усмешку.

— Расскажите мне о прошедших временах! Вы должны знать, какие торжества происходили в этих же местах столетия назад.

— Тогда празднества были несколько более разнузданными и кровавыми, — ответил я, имея в виду турниры, потешные бои, оргии и те страшные праздники, о которых никто, кроме моего тайного общества, не знал, но принцесса, как будто, все поняла.

— Расскажите мне о мрачной эпохе, о рыцарях, ненавидевших друг друга, о борьбе наследников за трон в какой-нибудь крепости, которая ныне сровнялась с землей, о чародеях, затесавшихся в толпу придворных, о шабашах ведьм, о кровавых праздниках проклятых.

— Откуда вы так многое знаете? — поинтересовался я вроде бы из вежливости, но на самом деле я, правда, был заинтригован.

— Из книг можно многое узнать, — последовала обычная дежурная фраза. — Но мне хотелось бы услышать впечатление очевидца.

Прозрачные глаза цвета шампанского загорелись живым блеском и осветили холодное лицо. Девушка преобразилась. У нее было обычное человеческое лицо, пусть даже очень красивое, но вполне земное. Однако в ее глазах, как будто, жил кто-то другой, непредсказуемый и опасный, какая-то вторая личность, которая скрывается до поры до времени.

Я вспомнил охоту, волков, аудиенцию демона и короля, потом заглянул еще глубже в прошлое, чтобы на миг увидеть прежние состязания стрелков на зимней поляне, стрелы со свистом летящие в мишень, ужины при дворе и арлекинады. Я мог бы рассказать ей многое, но не хотел слишком откровенничать с незнакомкой.

— Вам опасно здесь находиться? — вдруг спросила она.

— Если меня разоблачат, я просто исчезну, растворюсь в пустоте, прихватив с собой жизнь кого-то из присутствующих и оставив в зале одно бездыханное тело. Как видите, для меня лично никакой опасности нет.

— Кто вас может разоблачить? Кто-то ищет вас, чтобы свести счеты?

Быстрым движением руки я указал на ту часть зала, где столпилась тесным кружком самая элита.

— Я забрал их любимых, их друзей, их родственников, я жестоко играл с ними самими, пугал их, а теперь они мечтают о мести и не только они, — мне вспомнились пожары, интересно, скольких родичей гостей поглотил мой последний погребальный костер. — Я же сказал вам, принцесса, моих жертв давно не счесть, многие хотели бы отомстить мне, и вот я дал им шанс, выставил себя мишенью для любого, кто захочет скрестить со мной шпаги, и посмотрите, моя подсказка оказалась тщетной, никто не узнал смерть в лицо.

— Я вас узнала, — вдруг возразила она.

— С вами у меня нет счетов.

— Ошибаетесь! — она протянула мне руку, затянутую в перчатку. — Теперь я хотела бы видеть в вас колдуна или звездочета. Не перечьте, ваш плащ расшит магическими символами, значит, вы умеете ворожить или хотя бы гадать. Я хочу, чтобы вы предсказали мою судьбу, прямо здесь, сейчас. Вы ведь можете это сделать?

Она с надеждой посмотрела на меня, словно от моего ответа зависела вся ее жизнь.

Хиромантия не была моим излюбленным занятием. Мне не нужно было смотреть на линии на ладони, чтобы сообщить человеку его судьбу. Обычно я чувствовал на расстоянии тех, кого отметила своей печатью стоящая за плечами смерть или злая судьба. Я мог предположить, сколько кому осталось жить, не приближаясь к этому человеку. Я вершил судьбы издалека, и считал гадание просто забавой. Все самое основное зависит от самого человека, а не от складочек на его ладони, судьбу можно переиграть, смерть перехитрить. Ни один фатум не может противостоять сильной воле человека, вступающей с ним в противоборство. Однако часто мне встречались не сильные личности, а пассивные обыватели, те, кто спокойно плывут по течению, не пытаясь ничего изменить. Интересно, что я прочту по ладони принцессы, как скрещиваются линии ее судьбы, какой у нее характер.

Я снял с ее руки перчатку, чуть наклонился и, наверное, действительно, стал похож на чернокнижника, пророчащего несчастья знатной даме.

Ее кожа была едва теплой, я перевернул тыльную сторону ладони, чтобы посмотреть на линии, даже провел по ним подушечками пальцев, чтобы не ошибиться. Впервые в жизни я был удивлен. У девушки, стоящей передо мной, не было никакой судьбы, потому что самой принцессы уже не должно было бы быть на свете. Смерть. Эта девушка давно мертва. Линии ее судьбы оборвались под колесами какого-то экипажа. Я даже мог назвать число, тринадцатое ноября истекающего года, среда, после полуночи.