Я умру! Эта мысль придала ей панической силы, и она рвалась на поверхность. Когда она вынырнула, у нее был только миг для короткого вдоха, прежде чем волна накрыла ее с головой, швырнув на скалу. На этот раз она была спокойнее, и поплыла под водой, усилив темп, чтобы дать своему ушибленному телу отплыть на безопасное расстояние от свирепого прибоя. Рядом с ней в воду влетело копье, за котором последовала стая стрел. Нырнув на глубину, она поплыла в море к плотному белому туману, что поднимался, казалось, из самих волн.

Затем она увидела корабль мертвых, идущий по воде.

— Парменион! — закричала она. — Парменион!

Спартанец увидел ее и — о чудо! — корабль-призрак замедлил ход, и его искореженный остов двинулся к ней. Когда он приблизился, она ухватилась за лопасть весла, но оно треснуло, и она вновь погрузилась в волны. Она вынырнула и увидела, как Парменион карабкается вниз по борту корабля, держась за отверстие для весла и вытянув к ней руку. Схватив его запястье, она почувствовала, как ее вытягивают из воды. Вставая на опору ногами, она обнаружила, что ее ступня угодила на истлевший череп, который треснул и скатился в воду, но теперь уже она была рядом с Парменионом. Его рука обхватила ее поперек талии, и, притянув ее к себе, он нежно поцеловал ее в лоб.

— Хорошо видеть тебя снова, — произнес он.

— И теперь ты видишь меня чересчур хорошо, — ответила она, отстранившись и влезая на палубу.

Аттал снял свой плащ, накинув его ей на плечи. — Добро пожаловать обратно, госпожа, — сказал мечник. — Несказанно рад твоему возвращению.

— Благодарю, Аттал. — Его теплый прием удивил ее, и она улыбнулась ему в ответ. Парменион вскарабкался на палубу и собрался что-то сказать, как послышался голос Горгона.

— С запада идет корабль! Трирема!

Спутники подошли к борту и увидели, приближающееся судно. Оно было лигах в сорока позади, однако весла со всех трех ярусов опускались в воду, и корабль шел на них с бешеной скоростью.

— Впечатляющая работа, — обратился Аттал к Дерае. — Видишь бронзовый таран у него перед носом? Он способен разбить корпус корабля похлеще рифа.

— Сумеем от них уйти? — спросил Парменион у Горгона.

Лесной Царь усмехнулся и указал на трупы, валяющиеся вокруг. — Моя команда видала и лучшие деньки, — сказал он, — но посмотрим, что можно сделать.

С нижних палуб послышался ужасающий стон, и весла поднялись и опустились в пучину. Аттал глянул вниз и увидел, как костлявые руки скелетов вцепились в дерево. Корабль стал набирать ход — но недостаточно, чтобы уйти от преследования триремы.

— Лево руля! — скомандовал Парменион.

Труп у кормила повернул его вправо, и мертвый корабль отклонился левее. Атакующая трирема прошла мимо них, ее гребцы принялись отчаянно убирать весла. Большинство удалось спасти, однако двадцать из них, или более того, корабль смерти сломал как палочки.

С палуб триремы были пущены стрелы. Парменион бросился на Дераю, уронив ее на палубу. Одна стрела отскочила от шлема Аттала. Затем корабли снова разошлись. Туман вокруг них сгустился, и корабль смерти исчез в призрачном облаке.

Час или больше того они плыли в полной тишине, вслушиваясь в крики врагов, пока те прочесывали окутанное туманом море. Облака над ними потемнели, молния рассекла небо, и над заливом раскатился гром.

С неба обрушился дождь — и корабль смерти запнулся, замедлился.

— Магия моя почти иссякла, — признался Горгон. — Судно скоро развалится и пойдет ко дну — во второй раз.

До берега оставалось не больше мили, но шторм работал против них.

Туман рассеялся под натиском штормовых ветров. Когда Парменион обернулся, трирема вновь появилась и шла на них.

Снова мелькнула молния, отразившись в бронзовом таране на носу, когда, вспенив воду, устремился на корпус корабля смерти.

***

Александр спустился на овеваемую ветром среднюю палубу, крепко держась за деревянную сваю, пока корабль смерти поднимался и падал в бушующем штормовом море. Отсюда он видел только преследующую трирему, как вдруг огромный вал поднял нос. Массивная волна ударила в корабль смерти, накрыв толщей воды верхнюю палубу. Камирон не удержался за сломанную мачту, и его понесло в разгневанное море. Александр закричал, но никто не услышал его за шумом бури. Увидев, что случилось с Камироном, Бронт бросился на исхлестанную дождем палубу, схватив кентавра за руку. На миг казалось, что бывший минотавр добился успеха, но корабль накренился, и вторая волна накрыла их, смывая обоих с палубы.

Александр попытался встать, надеясь добраться до Пармениона на корме, но он соскользнул и едва не сорвался со сваи. Фина подобралась к нему, крепко обхватив.

— Камирон пропал! — заплакал принц. Фина кивнула, но не сказала ничего. Еще одна часть палубы, близко к носу, была снесена в море.

Александр напряг внутреннюю силу, пытаясь найти Камирона.

Поначалу он ничего не мог найти, но затем его сознание наполнила сладчайшая музыка, какой он еще никогда не слышал. Высокотональная и блаженная, она прогоняла все мысли о кентавре из его головы. Корабль задрожал, ветхая древесина застонала под напором шторма, однако Александр не слышал ничего, кроме волшебной музыки морских глубин. Он позволил музыке плыть в своих мыслях, полагая, что его дар позволит ее прочитать. Но это оказалось ему не по силам. В ней не было слов, только эмоции, богатые и дарящие блаженство. Двигаясь дальше, он поискал источник, но звук шел отовсюду вокруг него в невообразимой гармонии. Когда он слушал поющих на деревьях птиц, он мог отделить каждую из них, ибо у каждой был свой особый голос. Но эта музыка была иной. Певцы были едины на эмпатическом уровне.

Корабль смерти опрокинулся, вода стала стремительно вливаться через открытые весельные порты. Палуба разломилась надвое, и море вскипело вокруг ребенка и жрицы. Руки Александра сорвались с петли на свае.

Фина попыталась его удержать, но корабль перевернулся, сбросив в воду их обоих. Александр почувствовал, как море смыкается над ним, но его душу по-прежнему наполняла волшебная музыка.

Погружаясь в глубины под волнами, он почувствовал мягкое, удивительно теплое тело рядом с собой, кто-то потянул его вверх. Его голова оказалась над водой, и он глотнул воздуха, а руки его застучали по воде, когда он попытался удержаться наплаву. Темная серая фигура появилась рядом с ним, кривой плавник поднялся над спиной. Он схватился за плавник, держась за него изо всех сил. Дельфин повел хвостом и поплыл к далекому берегу, и музыка его песни ласкала слух ребенка и унимала все его страхи.

***

Таран триремы врезался в корму корабля смерти, силой удара Пармениона сбило с ног. Скользя по исхлестанной дождем палубе, он ухватился за поручень и попытался встать. Он увидел, как Горгон подбросил древесный корень высоко вверх, проследил взглядом, как подхваченный штормовым ветром корень долетел до палубы триремы. Столкнувшись вместе, два корабля теперь оба закружились в водовороте. Гребцы триремы старались убрать весла в попытке отстраниться от обреченного судна. Однако магия, державшая наплаву корабль смерти, иссякла, и полный вес намокшего дерева тянул на дно и вражескую трирему, утягивая нос книзу, а корму поднимая над водой.

Корабль смерти накренился, сбрасывая Пармениона в море. Но он отчаянно вцепился в поручень левой рукой, правой шаря по застежкам своего ременного пояса. Он никогда не мог плавать с этим весом у себя на животе. Тут могучая волна врезалась в палубу, срывая Спартанца с его места и перебрасывая за борт.

Его шлем был сорван с головы — однако нагрудник еще оставался на нем. Сохраняя хладнокровие, Парменион достал кинжал, разрезав ремешки, пристегивавшие броню. Высвободившись из нагрудника, он вынырнул и увидел, как оба обреченных корабля исчезают в морских волнах.

Справа от себя, на краткий миг, он увидел Аттала, отчаянно пытавшегося держать голову над водой. Бросив кинжал, Парменион поплыл к македонянину. По-прежнему в доспехах, Аттал уходил под воду. Парменион нырнул глубоко, молотя в воде сильными ногами и продвигаясь к тонущему мечнику.