Аттал был впереди; могучий серый жеребец, с меньшим грузом, спешил в убежище пещеры. Черный дротик вонзился коню в спину. Несколько мгновений животное продолжало бежать, но затем его передние ноги подогнулись, и Аттал свалился наземь. Мечник больно ударился при падении, но перекатился и встал на колени. Он по-прежнему держал лук — но тот сломался с одного конца. Отбросив его, воин выхватил меч.

Парменион соскочил с седла рядом с ним, хлопнув скакуна по крупу, чтобы тот бежал в пещеру. С одним мальчишкой на спине жеребец поскакал быстрее, и Александр вцепился в его гриву, чтобы не упасть.

Внезапно вспышка молнии взорвалась в гуще кружащих Пожирателей, рассеяв их и убив более двадцати. В недолгом замешательстве Парменион увидел их шанс на спасение. — Бежим! — вскричал он, пустившись в спринт вверх по склону.

Седовласый старец вышел им навстречу, но он не глядел на них. Вместо этого он поднял руки к небесам. Ослепляющий белый свет вырвался у него из пальцев, и воздух наполнился запахом паленой плоти и предсмертными воплями Пожирателей.

Не оборачиваясь, македоняне вбежали в пещеру, где их ждал Александр. — За мной! — велел мальчик, проведя их сквозь иллюзорную стену внутрь дворца.

— Чудовища могут преследовать нас здесь? — спросил Парменион.

— Хирон говорит, что ни один враг не преодолеет эту стену, — ответил мальчик.

— Что ж, посмотрим, — сказал Парменион, убрал меч в ножны и стал ждать, Аттал встал рядом.

Наконец появился Хирон. — Я должен поблагодарить вас, — с улыбкой проговорил маг.

— Так вот почему ты направил нас сюда, — откликнулся Парменион. — Здорово вновь увидеть тебя, Аристотель.

— Боюсь, тут ошибочка вышла, — сказал им маг. — Мы не знакомы.

— Что еще за игры? — прошипел Аттал, выступая вперед и кладя меч на плечо Хирону так, что лезвие коснулось его шеи. — Ты отправил нас в этот безумный мир, а теперь заявляешь, что знать нас не знаешь? Давай-ка без шуток, маг! У меня сейчас не то настроение.

— Стой! — сказал Парменион, встав между ними и отведя меч Аттала в сторону. — Как твое имя, друг?

— Я Хирон, — ответил маг. — Имя Аристотель мне незнакомо. Но это поистине удивительно. Я существую — в другой форме — и в вашем мире тоже. И в скольких еще мирах, если подумать?

— Ты что, веришь в эту чушь? — вспылил Аттал. — Мы же видим, кто это такой!

— Нет, — сказал Парменион. — Присмотрись. Он более худощав, да и у Аристотеля есть шрам на правом виске. В остальном они, конечно, как братья-близнецы. Однако, прежде чем вступать в споры, давайте-ка убедимся, насколько здесь безопасно. Эти существа могут проникнуть сюда?

— Не сразу, — ответил маг. — Но у врага много приспешников, а силы мои уже не те, что прежде.

Парменион прошел к окну, выглянул и увидел сверкающие воды океана. — Мы еще в твоем мире, маг, или это уже другой?

— Всё тот же — только немного в другом месте. В Ахайе есть семь центров Силы. И я могу перемещаться между ними. Этот дворец стоит на берегу залива Малин.

— Малин? Вероятно, Маллия, — прошептал Парменион. — Нет ли здесь поблизости ущелья, с названием, похожим на Фермопилы?

— Именно так. В двух днях верхом к югу отсюда.

— Значит, Фивы буду ближайшим крупным городом.

— Нет города с таким названием, — сказал ему маг.

— Белая Госпожа говорила о Кадмосе.

— Какая Белая Госпожа? — вмешался Аттал, но оба собеседника не обратили на него внимания.

— Да, есть Кадмос, самый могущественный город центральной Ахайи, — согласился Хирон, — но он осажден Македонами. Им не устоять против Филиппоса. Каков твой план?

— Нам нужно попасть в Спарту, — сказал Парменион.

— Почему именно туда? — спросил Аттал. — И что еще за Госпожа? Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит?

— Хороший вопрос, друг мой, — молвил Хирон, положа руку мечнику на плечо. — Пройдемте в кухню, где я приготовлю вам поесть, и мы сможем сесть и поговорить обо всем. Многие вещи тут непонятны и мне самому.

Позже, когда они сидели под открытым небом, Парменион поведал Атталу о своей встрече с Госпожой на поляне и о ее совете. — Это был не сон. Мы действительно бились с Македонами, а потом нас одурманили. Я не знаю, кто была эта Госпожа, но она хорошо обошлась со мной, и я верю, что ее совет имеет смысл.

— А я и не знал об этом, — буркнул Аттал, — из-за того, что ей не хватило хороших манер разбудить меня. Почему именно ты, Спартанец? Я что, выгляжу как какой-то лакей, постоянно семенящий за тобой?

— Я не могу ответить на твои вопросы. Та поляна была местом магии и красоты. Не думаю, что они вообще желали присутствия людей. Но мы спасли нимф, и поэтому, полагаю, заслужили признательность.

— Хорошо же они ее выказали, оставив меня спать на голой земле. Ладно, чума на них! Мне на них плевать, как и на уродливых тварей в этих местах. У меня лишь один вопрос: как нам попасть домой? — вопрошал он, обернувшись к магу.

Хирон только развел руками. — Не знаю.

— Здесь вообще хоть кто-нибудь что-нибудь знает? — вспылил Аттал, встал и прошел через сад вниз по ступеням к широкому пляжу.

— Твой друг напуган, — произнес Хирон. — И я не сказал бы, что виню его за это.

Парменион кивнул. — В Македонии он властный человек, и ему требуется чувствовать, что всё вокруг под контролем. А здесь он словно лист на ветру.

— Я чувствую, что вы не друзья. Почему он отправился с тобой в это странствие?

— У него свои причины, — молвил Парменион. — Первая из них — это убедиться, что один я не спасу Александра. Он жаждет разделить эту славу и ради этого готов рисковать жизнью до конца.

— Ну а ты, Парменион? Ты напуган?

— Конечно. Этот мир для меня чужой; мне в нем нет места. Но я не теряю надежды. Я нашел Александра и, на какое-то время, мы в безопасности. Этого вполне довольно.

Александр вышел на солнечный свет и забрался к Пармениону на колени. — Я знал, что ты придешь, Парменион. Я говорил, ведь так, Хирон?

— Да, ты говорил, юный принц. Ты прекрасно разбираешься в людях.

— Почему Аттал тоже здесь? Он мне не нравится.

— Он здесь, чтобы помочь тебе, — сказал Парменион. — А теперь, почему бы тебе не пойти к морю и не подружиться с ним?

— А я должен?

— Он — первый из доверенных воинов твоего отца, а Филипп такое доверие легко не оказывает. Иди. Поговори с ним. Тогда и составишь свое мнение.

— Ты просто пытаешься избавиться от меня, чтобы поговорить с Хироном.

— Совершенно верно, — подтвердил Парменион с широкой ухмылкой.

— Что ж, хорошо, — сказал мальчик, спрыгнул на землю и ушел.

— Он — прекрасный ребенок, — заметил Хирон, — и ты очень дорог ему.

Пропустив сказанное, Парменион встал и размял спину. — Расскажи мне об этом мире, маг. Дай мне почувствовать себя чуть менее чужим.

— Что ты желаешь знать?

— Расстановку сил. Начни с Филиппоса. Когда он взошел на престол — и как?

Хирон наполнил кубок вина и отпил из него прежде чем ответить. — Он убил своего брата Пердикку десять лет тому назад и захватил корону. Затем отправил войска на Иллирию и на север, захватив их города и отняв копи. Афины объявили ему войну, города Трезубца сделали то же самое.

— Трезубца?

— Земли Халкидики?

— Ах, да. Халкидонский полуостров. Продолжай.

— Филиппос разбил войска Трезубца три года назад, затем захватил Фракию.

— А что же Персидская империя?

— Какая империя? — переспросил Хирон, смеясь. — Как столь неотесанные варвары сумели бы создать империю?

Парменион откинулся на спинку. — Так кто же тогда правит землями Азии?

— Никто. Это дикая равнина, населенная кочевыми племенами, которые режут и уничтожают друг друга в череде бессмысленных войн. Там есть греческие города на побережье, которые когда-то управлялись Афинами и Спартой, но нет… никакой империи. А там, откуда ты явился, стало быть, есть?

— Да, — ответил ему Парменион, — величайшая империя из когда-либо созданных за всю историю мира. Царь Царей правит от границ Фракии и до самого края света. Даже Греция… Ахайя, как ты ее называешь… платит дань Персии. Но ты рассказывал мне о завоевании Фракии.