Кирилл достал пачку пятидесяток, три отсчитал Феде.

Федя прочувствованно благодарил, думая, что мог бы дать больше или долларами. Говорят, у него мать в Америке и оттуда ему шлет баксы. Жлоб! Ну, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Но «Смирнова» надо выпить здесь, авось на дом еще выдаст…

— По чу-чуть? За дружбу? Ты, Сонь, как я понимаю, здесь обитаться будешь? — спросил Федя.

Сонечка смотрела куда-то вбок. На Кирилла боялась, вдруг он скажет сейчас: «Нет, она у меня только работает. А раз вашей «пани» нету, то Соня вполне у вас прокантуется…»

— Да, — ответил за нее Кирилл, — пока, по крайней мере. Пока ей у меня не надоест. Да, Сонечка?

У Кирилла продолжались посиделки.

Сонечка вдруг сказала: «Налейте мне, пожалуйста, водки».

Кирилл удивился:

— Но ты же не пьешь? Или это враки Феди?.. — Ему пьющие натуры не нужны! И если это так, то он откажется от своей затеи…

— Что вы! Я не пью, правда! — замотала головой Сонечка. — А водку вообще не пробовала… Просто… Я хочу вам все рассказать. Все. И мне надо… — Она не знала, как выразить, и он помог:

— Отключиться слегка? Давай, и я с тобой выпью. Знаешь, я испугался. Вдруг ты…

Он остановился и со значением закончил:

— Мне было бы очень жаль…

Они выпили, Сонечка задохнулась:

— Какая гадость!

Кирилл рассмеялся. Он был рад: так притвориться невозможно. И вдруг неожиданно спросил:

— А почему ты меня никак не называешь?

— А почему вас этот Макарыч Кириком назвал?

Кирик — это по святцам, так он назвался Макарычу, впрочем, как и всем. Но приятели не восприняли: разве бывают такие имена? И он стал для них Кириллом. А его близкие называют его Кирик…

— Вам Кирилл не нравится? — спросила Сонечка.

— Очень… — признался он.

— Тогда можно я буду называть вас Кирик?.. А ваше отчество? — осмелилась она.

— Сергеевич… Но ты можешь без отчества, если у тебя получится.

Наступило молчание. Кирик включил музыку, и казалось, его больше ничто не интересует. Это и обижало, и освобождало: значит, ему не так уж интересна ее жизнь и ее тайна, но зато она может забыть о своем обещании.

Однако он не забыл. Он ждал, понимая, как нелегко девчушке довериться малознакомому человеку…

Он с нежностью подумал о ней: она очаровательна! Но никогда и никаких мыслей по поводу… Он не имеет права связывать свою жизнь с женщиной, предназначение которой — семья, дети. У него предназначение другое. Он не муж, не отец, не возлюбленный. Он — художник. Таким его создала Природа, и он не имеет права ей перечить. Его высшая любовь — искусство.

Надо быть осторожным с девочкой, чтобы у нее не появилась надежда. Плохо, конечно, что она будет здесь жить, но куда ей деваться?..

Он может в нее влюбиться, потому что по-своему она совершенна. Но это будет предательством, в частности, и по отношению к ней. Со временем она устроит свою судьбу. Не одному ему откроется ее прелесть и неординарность…

Его мысли прервал Сонин голос.

— Кирик Сергеевич, — сказала Сонечка жалобно, — я вам очень надоела?

Он ответил, не открывая глаз:

— Совсем нет, что ты придумываешь?

— Я все-таки расскажу вам…

— Рассказывай… — откликнулся Кирилл.

— Только откройте глаза… Или вы спать хотите?..

Он открыл совершенно ясные глаза и улыбнулся.

— Я думал, так тебе будет легче… Ну, рассказывай все с самого начала.

Хорошо, что он так сказал: с самого начала… Потому что Соня не знала, с чего начинать. Может быть, сразу сказать ему — она убийца. Прячется от милиции…

И она начала свою длинную историю с жизни в станице.

Закончила Соня, когда за окном было совсем светло. А у них горел свет. Два раза за ночь они прикладывались к «Смирнову».

Когда она поставила последнюю точку, Кирик встал.

— Теперь спать. Я ничего не могу сейчас сказать тебе. Не готов. Нам надо выспаться. Мудрые мысли придут во сне. Но, думаю, все не так страшно, как ты вообразила. Пока. Спокойного сна.

Не ожидая такой реакции, Соня заплакала. Вернувшись с чистым бельем, Кирилл поморщился.

— Не думал я, что ты такая глупенькая и слабая. Я уже сказал — ничего сверхстрашного. Давай спать.

…Проснувшись, Соня испугалась и пожалела о своей откровенности. Она села на постели. Бежать?..

Соня прислушалась. В квартире стояла тишина. Она босиком подкралась к двери мастерской, там не было слышно ни звука.

Она вошла. Пусто. Ее охватила паника: он пошел в милицию! Сейчас придут ее брать. Он, наверное, ожидал, что она расскажет глупенькую детскую «тайну», после которой нужно просто разыскать родителей и вернуть блудного ребенка в семью…

А оказалось, он пригрел у себя в доме убийцу. И еще рисует ее портрет! Все! Бежать! Найти на вокзале местечко… Нет, бежать в другой город, уехать в любую сторону! Уж такое пристанище, как у Зофьи, она найдет… Деньги у нее еще есть.

Сонечка лихорадочно оделась, осмотрела комнату… Убрать постель? Нет, время дорого!

В двери она столкнулась с Кириком.

— Куда это ты собралась? — Увидев в руке пакет, догадался: — Бежать решила? Поворачивай назад!

Втащив ее в квартиру, он захлопнул дверь и вынул ключ — на всякий случай, чтобы не сорвалась по глупости.

— Бегать я за тобой по дворам не намерен. Так и знай. Уйдешь — разыскивать не стану. Запомни накрепко. Это не пустые слова.

Они вошли в мастерскую. Кирилл, устало присев, раздраженно проговорил:

— Сегодня я уже не работник, и за это я должен благодарить тебя. — Помолчал, справляясь с раздражением. — Совершенное тобой там, у себя, безусловно, мерзко. Можно было отомстить по-другому… — он снова задумался. — Впрочем, придумала ты складно, а вот ножом… Это самое дрянное во всей истории. Я читал ваши газеты, видел заметку об этом событии. Твой Максим жив и здоров. — Тут Кирик кривил душой, написано было: за жизнь хирурги ручаются, за красоту — нет. Он не поленился съездить в библиотеку и разыскать подшивку газет. Ему показалось, что девчонка половину выдумала. Оказалось, нет. И убивать она не хотела.

Сонечка не поверила. Вскочив, она заплакала, закричала:

— Вы меня успокаиваете! Вы нарочно… Вы…

Он похлопал ее по спине:

— Хватит истерики. Я тебе сказал правду. На черта мне было тащиться с утра в библиотеку!

Она во все глаза смотрела на него и поняла, что он ее не обманывает. Он специально ездил в библиотеку!.. Из-за нее. Тратил свое драгоценное (это она уже поняла) время, чтобы помочь ей…

Слезы предательски подступили к глазам, но Кирилл понял, что ей необходимо снять груз, день ото дня становившийся тяжелее.

Соня выплакалась. Он дал ей носовой платок.

— Наверное, шрамы… останутся? Как вы думаете? — спросила она.

— Думаю, да. Но сейчас делают чудеса. Хотя для мужчины это даже гордость. За него, наверное, все девчонки теперь передрались. Да, кстати, — вдруг вспомнил он главное, — там написано, что подозреваются пришлые. То есть никого из общежития не подозревают, а уж тебя — тем более. Значит, твой Макс ничего не сказал. Видишь, какой он благородный…

Сонечка покачала головой — он злой, он будет мстить. Он же ее видел! Теперь она должна бояться его.

— Ну вот, все тебе не так… — посмеялся Кирик. — Даже если он приедет в Москву, где он тебя найдет? Как? А вообще, пусть пройдет время. Оно все лечит, и Максу не захочется мотаться по Москве в поисках тебя. А сколько нужно денег, чтобы жить здесь хотя бы полгода! Подумай! Тебе нечего бояться. Просто будь внимательна, когда выходишь на улицу, случайности, конечно, бывают…

Кирик потянулся, встал, сказал лениво:

— Давай кофе выпьем и — за работу, детка моя!

Она удивленно посмотрела на него.

— A-а вы мне ничего не скажете?

Он тоже удивился или притворился.

— А что я тебе должен сказать? Ты теперь знаешь, что твой… м-м… возлюбленный жив, что тебе еще?

Сонечка расстроилась. Она ждала, что он скажет ей что-то такое, после чего она будет строить свою жизнь по-новому…