Радонежье, 4 октября. «Рыбак, рыбак, суров твой рок…»* Рыбак, рыбак, суров твой рок; Ты ждал зари нетерпеливо, И только забелел восток, Вскочил ты с ложа торопливо. Темны, туманны небеса, Как ситом сеет дождь ненастный, Качает ветер вкруг леса – Ложись опять, рыбак несчастный. Послание к М. А. Дмитриеву* Обещал писать стихами… [80]Да и жизни уж не рад; Мне ли мерными шагами Рифмы выводить в парад? Стих мой сердца выраженье, Страсти крик и вопль души… В нем тревоги и волненье – И стихи нехороши. Стары мы с тобой и хворы И сидим в своих углах; Поведем же разговоры На письме, не на словах! Хороша бывает старость, Так что юности не жаль: В ней тиха, спокойна радость, И спокойна в ней печаль. Сил душевных и телесных Благозвучен общий строй… Много в ней отрад, безвестных Даже юности самой! Но не мне такая доля Ни болезни, ни года, Ни житейская неволя, Ни громовая беда Охладить натуры страстной Не могли до этих пор, И наружностию ясной Не блестит спокойный взор! Дух по-прежнему тревожен, Нет сердечной тишины, Мир душевный невозможен Посреди мирской волны! И в себе уж я не волен. То сержуся я, то болен, То собою недоволен, То бросаюсь на других, На чужих и на своих! Раздражительно мятежен В слабом теле стал мой дух, И болезненно так нежен Изощренный сердца слух. И в мгновениях спокойных Вижу ясно, хоть не рад, Сил телесных и духовных Отвратительный разлад. Есть, однако, примиритель Вечно юный и живой, Чудотворец и целитель, – Ухожу к нему порой. Ухожу я в мир природы, Мир спокойствия, свободы, В царство рыб и куликов, На свои родные воды, На простор степных лугов, В тень прохладную лесов И – в свои младые годы! Март, 1851 г. Москва. Плач духа березы* Тридцать лет красой поляны На опушке я жила; Шли дожди, вились туманы, Влагу я из них пила. В дни засухи – тень отрадну Я бросала от ветвей, Освежала землю жадну, Защищала от лучей. Все прошло! Не гром небесный Разразился надо мной, А топор в руке безвестной Подрубил ствол белый мой. И, старик неутомимый, За грибами ты пойдешь, Но березы столь любимой Ты на месте не найдешь. Поперек твоей тропинки Свежий труп ее лежит И, творя себе поминки, Тихо ветвями шумит. Обойдешь ты стороною Безобразный мой пенек, С огорченною душою На безвременный мой рок, На судьбу мою столь строгу. И за что ж она казнит?– На Хотьковскую дорогу Вам понадобился вид. 6 июля 1853.
Абрамцево. Шестилетней Оле* Рано дед проснулся, Крякнул, потянулся, Давши мыслям волю, Вспомнил внучку Олю. Семь часов пробило; Затопили печку, Темно очень было, И зажег он свечку. И дедушка хилый К внучке своей милой Пишет поздравленье С днем ее рожденья. Пишет понемногу, Часто отдыхая, Сам молится богу, Олю вспоминая: «Дай бог, чтобы снова Оленька была Весела, здорова – Как всегда мила; Чтоб была забавой Матери с отцом – Кротким, тихим нравом, Сердцем и умом!» Если бог даст силы, Ровно через год Оле, внучке милой, Дедушка пришлет Книжку небольшую И расскажет в ней: Про весну младую, Про цветы полей, Про малюток птичек, Про гнездо яичек, Бабочек красивых, Мотыльков игривых, Про лесного Мишку, Про грибочек белый – И читать день целый Станет Оля книжку. Дедушка Сергей Аксаков. 21 декабря 1854 года. 31 октября 1856 года* Прощай, мой тихий сельский дом! Тебя бежит твой летний житель. Уж снегом занесло кругом Мою пустынную обитель; Пруды замерзли, и слегка Ледком подернулась река. Довольно спорил я с природой, Боролся с снегом, с непогодой, Бродя по берегам реки, Бросая вглубь ее крючки. Метель вокруг меня кипела, Вода и стыла и густела; А я, на мерзнувших червей, Я удил сонных окуней. Прощай, мое уединенье! Благодарю за наслажденье Природой бедною твоей, За карасей, за пескарей, За те отрадные мгновенья, Когда прошедшего виденья Вставали тихо предо мной С своею прелестью живой. вернуться Дмитриев писал ко мне три раза стихи, и я обещал. |
