Май, 1830. Москва. Стансы* К Александру Александровичу Кавелину, написанные вследствие его письма, в котором он, сожалея о моей отставке, говорит, что хотя я искусно притворяюсь, но в душе не спокоен и что как ни верти, а такая отставка пятно. Поверь, во мне достанет сил Перенести царя неправость, А возбуждать людскую жалость Я не люблю – и не любил. Спокоен я в душе моей, К тому не надобно искусства; Довольно внутреннего чувства, Сознанья совести моей. Моих поступков правоты Не запятнает власть земная, И честь моя, хоругвь святая, Сияет блеском чистоты! Не ангел царь, а человек. Я не ропщу. Безумен ропот. Я презираю низкий шепот; Как был, таким останусь ввек. Но подлые мои враги Уж не сотрут клейма презренья, Клейма общественного мненья Со лба наемного слуги. 1832 г. Апрель. Москва. К Грише* Ну, рыбак мой, шевелися Поскорее, поскорей И наудить торопися Огольцов и пескарей! Там с приветными волнами Ждет тебя широкий пруд; Под зелеными кустами Начинай веселый труд! Богородское. 1832 г. «Поверьте, больше нет мученья…»* Поверьте, больше нет мученья, Как подмосковную сыскать; Досады, скуки и терпенья Тут много надо испытать. Здесь садик есть, да мало тени; Там сад большой, да нет воды; Прудишка – лужа по колени, Дом не годится никуды. Там есть и рощи для гулянья, Да нет усадьбы никакой; Здесь дом хорош, да нет купанья, Воды ни капли ключевой. Там развалилось все строенье, А здесь недавно выпал скот; Красиво местоположенье, Да Костя кочкой назовет. Там хорошо живут крестьяне, Зато дворовых целый полк; Там лес весь вырублен заране – Какой же будет в этом толк? Там мужики не знают пашни, А здесь земля нехороша. Там есть весь обиход домашний, Да нет доходу ни гроша. Там есть и летние светлицы, Фруктовый сад и огород, Оранжереи и теплицы, Да только вымер весь народ. Там есть именье без изъяна, Уж нет помехи ни одной, Все хорошо в нем для кармана, Да – нету рыбы никакой! 1843 г. Август. «Сплывайтеся тихо…»* «Сплывайтеся тихо На лов мотылей!» – Так царевна Ершиха Скликала ершей. 1843. «Вот, наконец, за все терпенье…»* Вот, наконец, за все терпенье Судьба вознаградила нас: Мы, наконец, нашли именье По вкусу нашему, как раз. Прекрасно местоположенье, Гора над быстрою рекой, Заслонено от глаз селенье Зеленой рощею густой. Там есть и парк, и пропасть тени, И всякой множество воды; Там пруд – не лужа по колени, И дом годится хоть куды. Вокруг чудесное гулянье, Родник с водою ключевой, В пруде, в реке – везде купанье, И на горе и под горой. Не бедно там живут крестьяне; Дворовых только три души; Лесок хоть вырублен заране – Остались рощи хороши. Там вечно мужики на пашне, На Воре нет совсем воров, Там есть весь обиход домашний И белых множество грибов. Разнообразная природа, Уединенный уголок! Конечно, много нет дохода, Да здесь не о доходах толк. Зато там уженье привольно Язей, плотвы и окуней, И раков водится довольно, Налимов, щук и головлей. Москва. 1844. К Марихен* Ты в Москве перводержавной Увидала божий свет И жила в столице славной До четырнадцати лет. В первый раз ты поздравленье (Сам я вижу, как во сне) Получаешь с днем рожденья В деревенской тишине. Завсегда мы были чужды Шуму жизни городской, Без богатства и без нужды Жили мы своей семьей. Будет нам еще привольней В сельской мирной простоте И приятней и покойней, Позабыв о суете. Хоть сурово время года Поздней осени порой, Хороша зато погода У тебя в семье родной. |
