– Говори.

– Ладно, – она сделала вдох, – эта твоя одержимость…

Джейн отчаянно простонала и уткнулась лицом в подушку.

– …Была заметна еще с учебы. Да, и я любила воображать себя в объятиях

несравненного Дарси, но лишь ты превратила это в смысл жизни. Конечно, тебе не

пошли на пользу неудачи на любовном фронте, но вот последние два года…

– Знаю, знаю, – пробормотала Джейн в душную подушку. – Я чудачка, все только

портила, не понимая этого, но сейчас все не так. Думаю, что теперь все в порядке.

– Неужели? – Протянула после паузы Молли.

– Нет, я все вру. Боюсь, все начнется снова. Я уродина, калека и никто меня не любит; я

даже не понимаю, что со мной не так. Что же мне делать, Молли? Скажи, пожалуйста?

– Ох, дорогая моя…

– А… ох.

Молли собралась с духом и начала чересчур мягким тоном:

– Ты замечала, что каждого следующего парня заранее воспринимала, как

потенциального жениха, никак не меньше?

Так и было. Они даже были пронумерованы, и у последнего во лбу сияет цифра 13.

Слава Богу, что об этой нумерации она даже Молли никогда не рассказывала.

– Но ведь это… ненормально. Это перебор. Тем самым ты выносила приговор

возможности серьезного чувства.

Прям соль на рану. Пару лет назад она даже собиралась было к психотерапевту, но так

и не собралась. Решила для себя, что первопричина в том, что с нежного возраста

заразилась у Остен представлениями о любви. Тогда не было такого понятия, как

просто перепихнуться с парнем. Каждый холостой мужчина рассматривался как

потенциальный жених, каждое кокетство служило цели поисков суженого. Поэтому

Джейн любой очередной разрыв воспринимала как трагедию, сопоставимой с

разводом, не иначе. И что делать?

– Джейн, – похлопала Молли ее по руке. – Может хватит, а? Зачем тебе еще и Пембрук

Парк? Зачем еще больше Дарси?

– Знаю, знаю, его нет, нет на свете, он выдумка, но может…

– Никаких может. Он просто не существует.

– Я не об этом! И я не стремилась затащить каждого в брак.

– Как бы не так. Каждого.

– Но ни один из них не любил меня. Ни один. Нравилась, да, вполне устраивала,

конечно, но… Послушай, это не слишком высокопарно?

– Нет, конечно, нет, – успокаивающе погладила ее Молли, что звучало как «да, но все

равно я люблю тебя, моя дурочка».

– А, я не знаю, что мне делать, я уже самой себе не доверяю. Нет, вот скажи, откуда ты

узнала, что твой Филипп именно тот парень?

Молли совершенно невозмутимо пожала плечами. Словно у нее спросили, не она ли

слопала все карамельки из пакетика.

– Слушай, прекрати это, миссис Молли Эндрюс-Карреро. Как это понимать? Отвечай,

как ты узнала, что он и есть тот самый?

Молли сосредоточенно отковыривала присохший к брюкам соус.

– С ним я просто… могла быть всегда, всякий божий день и час самой прекрасной

женщиной на белом свете.

У Джейн слезы подступили к глазам.

– Вот это да. Но ведь ты никогда… но почему ты ни слова не говорила мне об этом?

Молли почти пожала плечами снова, но вовремя остановилась.

– Согласись, об этом не так легко рассуждать с одинокой подружкой, ты не находишь?

Словно ткнуть тебя носом в чужое счастье, тебе не кажется?

– Если б я не любила тебя, я бы тебе врезала как следует. – Джейн поискала способ

выместить свой гнев, и швырнула в нее подушкой.

– Ты обязана была рассказать мне, чертова кукла. Тогда бы я знала, что такое

возможно.

Или невозможно, подумала Джейн.

– Ну, и что теперь? – опасливо протянула Молли.

– А теперь я думаю завязать с этим делом.

– Ну, хватит тебе, лапа… Не начинай все снова.

– Нет, теперь все серьезно. Нутром чую, что мне не найти своего филиппа, но еще день

ожидания, еще одно разочарование медленно убивает меня. Так будет лучше, Молли.

Вот увидишь. Пора смириться с достопочтенным званием старой девы. Пора…

– Осторожнее! – Завопила Молли, отшвырнув в сторону проспект и прыгнув к Джеку,

водрузившему себе на голову чашку мюслей с молоком.

Фланирующий блестящий журнальчик перехватила малышка Ханна, взобравшись к

ней на колени. Обнимать это тепленькое, мягонькое тельце было так сладко, словно

греть руки о чашку горячего шоколада. И с болью подспудно ощущать нутром, что

может все, что ей светит, это утешаться ласками чужих детишек.

– Мои материнские инстинкты бурно взыграли, – меланхолично констатировала она

некий холодок внизу живота.

Молли что-то прокричала ей из глубины кухни.

– Книска! – повелительно ткнула брошюру ей в руки малышка.

– Вот домик, – покорно показала ей Джейн. – А где дядя?

Правильно, вот он. А где тетя? Да, это и есть я. А знаешь ли ты, какая балда эта твоя

тетушка Джейн? Знаешь, она мечтает унестись в другой век, стать этой дамой в

книжке. И как я ненавижу себя за это! Ну, все, хватит.

– Фсе. – сказала Ханна. – Охотно захлопнула книжку, скользнула на пол, отправляясь

на поиски новых развлечений.

Джейн откинулась на спинку дивана. Ладно-ладно, она поедет. Пусть это станет той

самой последней каплей. Как та ночь обжорства ее подружки Бекки накануне операции

по ушиванию желудка. Ладно-ладно, она оторвется по полной напоследок, а потом

забьет на мужиков, навсегда. Насытится фантазиями, потом торжественно похоронит

эту часть своей жизни. Хватит с нее Дарси, хватит мужчин вообще. Домой вернется

нормальная, спокойная, довольная своей одинокой жизнью женщина.

Она даже выкинет их к чертям, эти сами знаете какие дивидишки.

3

Три недели и один день тому назад…

До Лондона Джейн летела эконом-классом, а в Хитроу ее ожидал… черный лимузин.

Лимузин! Шофер в котелке распахнул перед ней дверь и забрал ее сумку – только

смена одежды, кое-какие дорожные туалетные принадлежности. Ей сказали, что в

Парке она получит все, что нужно.

– А это далеко? – спросила она.

– Около трех часов, мэм, – ответил он, не поднимая глаз.

– Еще три часа. – Она попыталась придумать что-то по-британски остроумное, но

брякнула – Я себя чувствую трижды заваренным пакетиком чая.

Шофер даже не улыбнулся.

– Э-э, я Джейн. А как вас зовут?

– Не положено говорить, – покачал он головой.

Ну, конечно. Начинается Остенландия. Слуги должны быть невидимыми.

В поездке Джейн пыталась прочесть выданные ей буклеты, например, «Социальная

история эпохи Регентства». Честное слово, будто вернулась во времена зубрежки по

какому-то важнейшему, но скучному предмету. Это не похоже на нее, но с того

момента, как она расписалась в бумагах, между ней и реальным миром словно

опустился непроницаемый занавес. При одной мысли об этом решении у нее

болезненно сводило ноги, словно после баскетбольного матча на первенство

университета.

Бумаг было множество.

* При встрече – джентльмена первым представляют даме,

поскольку знакомство с дамой считается большой честью для него.

* Старшая дочь в семье именуется «Мисс» плюс фамилия, а все младшие «Мисс»

плюс имя и фамилия. Например, Джейн, старшую, называли Мисс Беннет, а ее сестру

Мисс Элизабет Беннет.

* Вист – это одна из ранних разновидностей бриджа, в котором принимали участие

две пары игроков. Правила игры…

И так далее, страница за страницей, с дико неудобной римской нумерацией.

Завершалось все это грозным предупреждением руководства Пембрук Парка в лице

дамы с впечатляющим именем миссис Уоттлзбрук.

«Правила общения должны соблюдаться в точности. Ради наших гостей, лицам,

осмелившимся демонстративно не подчиняться установленным правилам, будет

предложено покинуть Парк.