- Одну тебе, одну мне! - сказал он, имея в виду ее грудь. - Давай попробуем эти пирожные? Как ты считаешь, какая вкусней - левая или правая?

- Моя вкусней мне кажется, но я не пробовала твою, - ответила я.

- Смотри, какой у нее упругий, плоский животик! - заметил он, проведя пальцами вниз по животу.

- Смотри, как все идеально расположено! - продолжал он, ощупывая рукой ее между ног.

- Что идеально расположено? - попыталась вклиниться в наш односторонний разговор она.

- А вас, девушка, никто не спрашивает, - бархатным голосом произнес он. - Лежите и молчите.

- Давай теперь рассмотрим ее с другой стороны? - сказал он, хотя мы не только рассматривали...

Видимо, от перевозбуждения, он быстро дошел до оргазма, и потому мне в этот раз он не достался. Он решил, что я и так получила свое удовольствие.

В другой раз он сказал, что меня ждет сюрприз. И я, наивная, все еще мечтающая о романтике, застала его с красивой, высокой девушкой на съемной квартире. Он сказал, что познакомился с ней в клубе, и что успел с ней встретиться и заняться сексом, поскольку она поставила такое условие - в первый раз без меня.

Он считал нас какими-то партнерами, оставляя за собой большие права. Я же помимо жуткой ревности, испытывала досаду и унижение.

У девушки, видимо, тоже была цель понравиться ему, и потому она старалась сделать вид, что все происходящее ей интересно. Это было абсолютно не так, поскольку ко мне она не проявляла своего интереса, а лишь позволяла нам ласкать себя.

Я не могла совладать со своими чувствами, которые раньше сдерживала. Наверное, это была последняя капля, и из меня вырвался неудержимый поток обид.

Он воспринял это, как проявление моей ревности. Да я это не отрицаю. Я ревновала. Но в этот момент не сама ревность стояла между нами, как невидимая, но ощутимая преграда. Между нами стояло нечто другое - какое-то озарение, которое я еще не хотела впускать в себя, но остро ощущала, что оно рядом. Все эти мои предчувствия и предзнаменования, которые почему то я не сразу истолковываю...

Я смотрела на любимые руки, ласкающие другую девушку, ласкающие так, как ласкают меня. Я слышала голос, мягкий, обволакивающий, и этот голос обращался не ко мне, хотя я была рядом. Я слышала дыхание, прерывистое, несдержанное. Мне кажется, я даже слышала стук его сердца, и оно билось в унисон, но не со мной... Я думала, что только со мной он такой, я думала, что он принадлежит мне, мысленно отталкивая от себя знания о наличии жены. Но значит, он со всеми такой?! А что же тогда наше с ним? Или это и есть ревность? Ревность, которая копилась и в итоге вырвалась, несмотря на все мои старания ее обуздать.

Чтобы не разрыдаться на глазах этой девушки, я поспешила домой. Он же хотел еще продолжения, может, не понимая меня, может, понимая, и игнорируя.

В тот вечер, вернее ночь, я одна шла домой по пустой темной улице, а он провожал ее до такси, почему-то долго прощаясь и извиняясь за мое поведение. Тогда и он на меня обиделся. Называл эгоисткой. Может, я что-то не понимаю? Однако одно я поняла точно. Чувства той девушки его волновали больше, чем мои чувства.

Можно ли поверить в то, что такая скромная, из приличной семьи девушка, как я, все это терпела ради любимого? Нет, такая девушка не может быть столь распущенной и опустившейся. Пусть это все будет моими фантазиями. Хотя действительность куда намного хуже.

Действительность заключается в том, что, увидав однажды свою подругу обнаженной, я почувствовала возбуждение. Она непринужденно перемещалась с одной комнаты в другую, нисколько не стесняясь своей наготы. Во рту у нее была сигарета, в руках небрежно смято белье. Она что-то искала. И мне было все равно, что она ищет. Главное, чтобы продолжала искать в таком же виде. Ее упругая грудь идеального размера и формы, с такими выпятившимися сосками, что делали ее заостренной, зазывно колыхалась при ее движениях. В какой-то момент она встала на колени, прогнула спину так искусно, что я одновременно почувствовала и зависть к ее гибкости, и еще одну волну возбуждения.

Она нашла, что искала. Это была зажигалка. Я делала вид, что для меня это в порядке вещей, когда передо мной бегает обнаженная красотка, что я сама такая. Однако в то же время пыталась уловить ее взгляд. Мне все казалось, что сейчас она подойдет ко мне, и также свободно и уверенно начнет раздевать меня, и мы сольемся воедино в своих сладострастиях.

Она даже предложила и мне раздеться. Но это было сказано в такой форме, между прочим потоком слов, что кроме странности и загадочности всего этого, ничего другого я не ощутила.

Мне все было непонятно, почему так долго она не одевается и почему все ее движения, хотя достаточно легкие, в то же время, как будто специально рассчитанные? Зачем ей так искусно и красиво прогибаться, ведь когда что-то ищешь, все делаешь более небрежно. Затем она вышла на балкон все в таком же виде, плюхнулась в кресло, закинув ногу на ногу так медленно и плавно, что я успела рассмотреть все наши с ней женские отличия и сходства.

Я ее спросила, как часто она в таком виде выходит на балкон? А она, рассмеявшись, ответила, что иногда, когда замечает наблюдающих за ней соседей. Ее квартира находилась в таком расположении углового дома, что была видна многим из окон и балконов соседних квартир. Она стала рассказывать, что замечает, как некоторые соседи открыто на нее смотрят, что ее это забавляет, и она специально иногда не закрывает шторами окна, ходит обнаженная, и как будто во сне раскрывается, когда лежит на диване...

Ночью я ласкала себя, представляя ее рядом. Только в моих фантазиях я снова стала глупенькой маленькой девочкой, которую опытная девица, несмотря на то, что она даже младше меня, в игровой форме соблазняет.

Это была та подруга, с которой мы в далеком детстве играли в доктора и пациента. Уже тогда она была сексуально-озабоченной. Но, кажется, не более чем я.

Я связывала свою бисексуальность с теми первыми детскими эмоциями. Однако позже я поняла - то, что представляешь в своих фантазиях, совершенно может не понравиться в действительности.

Что еще я представляла?

Я представляла, как вместе с ней или уже и не с ней, мы удовлетворяем мужчину, а он обладает нами двумя одновременно и поочередно. Три тела перемешиваются в агонии страсти, члены, руки, языки проникают в плоти, раздирая их. Потоки белой лавы стекают по нашим лицам. Нам не нужен отдых, и мы, как одичавшие изголодавшиеся животные, заточенные в одиночных клетках и наконец-то выпущенные на свободу, даем волю своим страстям.

Я представляла, как мной овладевают трое мужчин одновременно. В своих представлениях - я снова обманутая доверчивая девушка или похищенная жертва.

Я представляла себе двух гомосексуальных мужчин, занимающихся сексом друг с другом и со мной одновременно самым извращенным способом.

В своем воображении я всех развращала и уродовала. Всех, кроме себя. Я всегда была наивной девочкой.

Действительность заключалась в том, что расставшись с Константином после бессонной ночи или целого дня, проведенных вместе, после пяти, или даже больше актов нашего соития, и бесконечных ласок - предварительных и последующих, каждый раз возвратившись уже домой, я ласкала саму себя, представляя все то, что я описала и еще много чего другого, более мерзкого и отвратительного... И за пару минут собственных ласк я достигала того, что не достигала ни с Константином, ни с кем-либо другим.

Некоторыми своими мыслями я делилась с Константином. А он оказался не просто заинтересованным слушателем и прекрасным рассказчиком, он оказался еще большим извращенцем. И уже каждый раз, каждую нашу встречу с нами был еще кто-то третий, пусть даже в фантазиях, в разговорах, но этот третий стал присутствовать постоянно. Из тонкого эстета прекрасного он превратился в безразборчивого, похотливого мужика, кидающегося уже на любую более-менее симпатичную девушку.