У каждого боевого лангора на пальцах есть татуировки. Обычно татуировки обозначают титулы и звания. По возрастанию, татуировка на одном пальце, пятая ступень развития, все пять пальцев обвитые кольцами, первая — самая высшая ступень. Обычно это знак Мастера, Повелителей и просто Лангора, который обращается с оружием на ура. Простите мне мою скромность, но все мои пять пальцев на моей правой руке были обвиты тонким коричневым узором. Вот так. Я не думаю, что каждому живому существу на этой земле дано понять знаки Лангора, но осторожность никогда не мешала. Раньше, до всей этой истории, я скрывала все эти знаки под простой перчаткой. А теперь ее не было, соответственно, пытаться скрыть пальцы бессмысленно.

За окошком было довольно жарко, я совсем не хотела одевать длинный серо-зеленый плащ Ямика, но, взглянув в ковшик с водой и узрев там свое отражение, я натянула капюшон на самый нос. Подумаешь, короткие рыжие волосы стоят дыбом, левая бровь рассечена, а на щеке, возле самого уха, длинный шрам, уходящий куда-то на шею. Нос был сломан в двух местах, но организм не тратил времени зря, так что все постепенно восстанавливалось. Все идет своим ходом, через некоторое время на лице не останется шрамов, но сейчас я похожа на пугало, старательно изрезанное ножичком. Я, вроде, готова. Что ж, ноги в руки, барабан на шею и вперед на торговые ряды, на рынок.

Ямик терпеливо дожидался меня во дворе, возле своего коня, которого, по ходу дела, кликали Уроном. Подсадив меня на Урона, Ямик схватил поводья и вывел коня со двора.

Сказать, что я не люблю длинные ряды ярмарки, наглых чудаков, пытающихся сбыть свой товар и многочисленных людей шастающих по ней, значит, ничего не сказать. Я не знаю, откуда пошла моя нелюбовь к местам скопления людей, а всевозможные ярмарки и рынки, несомненно, к ним относились. Вот и сейчас, хоть и верхом на коне, проходя сквозь ряды, я скрипела зубами. Поначалу, я даже не смотрела, что там покупает Ямик. Сапоги, рубашку и штаны мне он купил без всякого моего участия. Я просто кивала головой, не обращая никакого внимания на покрой и цвет этих тряпок. Зато когда дело дошло до оружия, я оживилась и даже сползла с коня.

— … Ну что за хлам… — сердито ворчала я себе под нос, копаясь во всевозможном оружии. Вот уже какая лавка, но ничего подходящего не наблюдалось. Мечи, секиры, саи и клинки, разукрашенные камушками, меня совсем не привлекали, те, которые нравились, были слишком дорогими, а на дешевое холодное оружие нельзя было смотреть без содрогания. Я перебирала все это острое железо, уже без всякой надежды, просто рассматривая их.

На последней лавке в оружейном ряду я призадумалась: может, что-нибудь под прилавком завалялось.

— Что еще есть? — Спросила я торговца.

— Ничего.

— Прямо-таки ничего? — С недоверием глянула на него.

— Нуу… — Замялся торговец. — Есть тут парочка с браком. Ни на что не годны. Не думаю, что девушку заинтересует…

— Девушку заинтересует. — Буркнула я, нетерпеливо притаптывая ногой, — выкладывай.

И он выложил. Никчемные клинки из гномий стали. Ничего примечательного, только клеймо на боку, да парочка сильных зазубрин на лезвиях. Явно не лучший экземпляр.

— Еще чего? — С надеждой спросила я.

Он опять полез под прилавок. Звякнула сталь об сталь, я почувствовала, как больно защемило сердце. Так звенят только они. Еще до того, как он развернул тряпку, в которую были завернуты клинки, я заявила:

— Я беру их.

Торговец посмотрел на меня, как на умалишенную; еще бы, даже не видела клинки, уже берет. Так не поступает никто. Кроме меня, конечно.

— Серебряный. — С уверенностью сказала я, зная, что истинная цена их гораздо больше. Раз этак в сорок.

— Но ты даже не посмотрела. — С возмущением сказал он, пытаясь развернуть туго намотанную тряпку. — Как ты можешь назначать цену. — Продолжал он спорить. — Поверь, девочка, у меня на прилавке есть экземпляры гораздо лучше, чем эти.

— Я даю два серебряных за эти клинки. — Выговаривая чуть ли не по слогам, произнесла я. Ладно, так уж и быть, еще один прибавила…

— Ну, давай. — Обиженно заявил торговец, протягивая мне руку, а потом и клинки, все еще замотанные в тряпку.

Я уверенно сунула клинки под мышку и полезла на Урона. Ямик схватил за поводья коня, и мы пошли назад, на постоялый двор. Несмотря на отсутствующий вид там, возле прилавка, по дороге он начал ворчать.

— Ты не посмотрела. Там были клинки получше.

— Лучше чего?

Ответа я не дождалась, но предчувствовала, что сейчас последует длинная тирада, посвященная моей небрежности. Я быстро нагнулась, надеясь пересечь все эти ворчания еще в зародыше, и сунула клинки в руки Ямику.

— Разверни.

Отпустив поводья, он начал разворачивать тряпку. У него в руках лежали два клинка из темной стали без бликов. Обоюдоострые тонкие клинки, с практически отсутствующей гардой, сделанные явно знатоком своего дела, мастером. Один клинок, длиннее на четыре пальца, на нем были две зазубрины, на другом всего одна, черенки обоих перемотаны простыми полосками кожи. С ними обращались явно не лучшим образом, и они затупились. У меня аж слезы на глаза навернулись. Что за сволочи, такие клинки испортить. В общем, все выглядело не самым лучшим образом… Хотя, если приглядеться, не так уж все и запущено, рукоять можно перемотать, очистить их, отнести к мастеру, вновь сделать заточку. Но главное, они у меня.

— Почему ты купила именно их? — спросил Ямик, и я очнулась от созерцания клинков.

— Потому, что это мои клинки. — Сказала я и, нагнувшись, отобрала их у Ямика. Вот, теперь они снова в моих руках. Я привычно крутанула левый, тот, что был короче, он сделал плавную дугу и остановился перед моим носом. Я еще раз осмотрела лезвие и гарду, почесала нос о привычную зазубрину на середине клинка. — Заточить бы надо… — Заявила я Ямику.

— Это твои клинки? — переспросил он.

— Да, это мои клинки…

Я сидела во дворе, прямо на земле, уже в который раз рассматривая вновь приобретенные клинки. Все такое привычное. Вот на правом клинке две зазубрины, у лангоров считается, что если на лезвии есть отметины, значит, хозяин клинков успел встретиться с лучшим по качеству оружием. Так оно и было. Самая первая зазубрина, была сделана моей матерью. Маму, и ее мощный, обоюдоострый, длинный меч с широкой рукоятью я очень уважала. Она была моим первым Учителем. Мама, чей род всегда принадлежал боевым лангорам, никогда не выпускала из рук меча, насколько я знаю, она даже спала и купалась с ним. Жестоким она была учителем, абсолютно безжалостным, могла гонять по полю в течение дня, не давая никакой передышки. Зазубрину мой клинок получил практически сразу, после начала своего существования, мама была весьма зла, просто-напросто взяла вместо тренировочного меча настоящий. Тогда я очень сильно расстроилась. Теперь понимаю, мама злилась абсолютно заслужено.

Вторая зазубрина на клинке принадлежала Мастеру Клинка, сильному лангору Денракку. Все лангоры в Боевой школе проходили через него, на моей памяти, никто так и не смог победить его. Денракк до сих пор жив, и представляю, как он гоняет нынешнее поколение… Да, мне смешно. Но это только сейчас. Раньше, я бесилась, что едва начинался поединок с Мастером Денракком, мои клинки моментально вылетали из моих неуклюжих рук. Теперь я благодарю его, за все знания, которые он дал мне. Последний раз, когда мы сходились с ним в поединке, я продержалась где-то около десяти минут. Это прилично для поединка такого класса. Теперь, я наверное продержалась бы еще на две-три минуты больше. Кстати, именно с его помощью я получила первую ступень боевого лангора.

Бесшумные шаги за моей спиной. Человеку, да и любому другому существу не полагается слышать их. Я тоже не слышу, я лишь догадываюсь о его присутствии. Секунда, тело уже в полном боевом состоянии, оно готово к равному бою. Сзади меня есть достойный противник, который заслуживает равного боя. Пробного. Раскрываю глаза, плавно поднимаюсь на ноги и разворачиваюсь. Ямик. Встречаюсь с ним взглядом. Зову его провести поединок, при этом, не произнеся ни слова. Странно, но он понимает меня без слов. Его рука скользит за спину, двуручный меч легко выходит из ножен. Чувствую, что время привычно замедляется, исчезают звуки, улетучиваются из головы все ненужные мысли, дыхание становиться ровным. Приглашающим жестом поднимаю клинки. Тело расслабляется и мгновенно сосредотачивается вновь. И тут начинается.