— Ямик… — Яростно зову его, чувствуя, как холод начинает пробирать лопатки.

— Ямик. — Отчаяние захлестывает меня, но я не хочу умирать!!!

— Ямик! — Лопатки сильно скручивает от приходящей постепенно боли. Никто не реагирует на мои мысленные вопли.

— Ямик!!! — Паника, внутри меня сплошная паника… — Ямик!!!

Пытаюсь дернуться, скатиться с его колен, чувствуя, как ноет спина. К этой боли присоединяется еще одна — подлая и резкая, в боку.

— Ямик!!!

— Ямик!!!

Вспышка боли сильна на столько, что сознание едва удерживается в положенных рамках. Резко дергаюсь, чувствуя, что тело, наконец-то, способно двигаться, стараюсь сжаться в комочек, дабы укрыться от боли. На мгновение распахиваю глаза, натыкаюсь взглядом на белоснежный снег. Но тут же зажмуриваюсь, стискиваю зубы, клыки впиваются в губы. По подбородку медленно скользит горячая капля крови. Надо бы сглотнуть кровь, но горло отказывается делать это, я судорожно кашляясь, сплевываю кровь на снег. Затем вновь открываю глаза. Чьи-то сапоги на белом снегу. И кровь. Красное на белом. Мы все еще в скалах? Ах да, я же упала…

— Юна…

Угу она самая. И даже живая. Как вам такая перспектива?

— Юн, что бы я тебя еще раз пустил на какое нибудь сражение… — Разочарованно протянул Ямик.

— Она живая? — С сомнением спросил кто-то.

— Да вроде… — Неуверенно протянул второй голос.

— Ты уверен?

— Не-а.

— Ей хуже всех, кажись.

— …Если она живая. — Напомнил голос.

— Слышь, мать, хватит притворяться. — Попросил новый персонаж — Ямик.

А кто сказал, что я притворяюсь-то? Все было паршиво, но жить хотелось, и я покорно терпела боль.

— Ладно, ладно, верю я тебе. — Устало вздохнул он, прочитав мои мысли.

— А пошел ты… — Слабо предложила я, имея ввиду Ямика. — Все. — Поправилась я, чуть подумав.

— Мертвяк очнулся. — Глухо прокомментировал Ямик. Как ни странно, через некоторое время все замолкли, послышались легкие удаляющиеся шаги и тихое дыхание оставшегося в комнате Ямика. На него я уже перестала обращать внимания, он здесь тоже с неделю валяется. Корчась от боли я подтянула колени к животу, и постаралась обнять себя руками. Вообще-то это палата. Изначально нас было штук десять, которые вот так лежали и страдали. Ейларуса выпишут уже завтра — его в бою по голове шарахнули. Ямик тоже в ближайшем будущем уйдет отсюда. Он, в отличие от меня, с первого дня несмотря на свои раны, начал бегать по неизвестным срочным делам.

Боль чуток унялась. Эту неделю я, в большинстве, лежала с закрытыми глазами, не подавая признаков жизни. Сегодня вообще, первый раз заговорила. Глаза открывала крайне редко, только для того, чтоб узнать, кто выздоровел и покушать. А еще я обнаружила, что сломала правую руку и крыло при падении. Так что мне лежать и лежать. Чуть развернув голову так, чтобы шея не болела, я выпустила когти на руке. Спустив руку с койки, я царапнула деревянный пол, который был относительно близко. Мне нечем было заняться: а что еще прикажите делать целый день, когда у тебя в голове стучит мерзкий убойный молоточек и по всему телу бродит подлая слабость. Потом я поднесла руку к глазам, и внимательно осмотрела ее, думая, что я еще легко отделалась. Могла при падении и позвоночник сломать. А тут правая рука рабочая, что еще для полного счастья надо? Повернув голову еще на немного, я глянула на Ямика. Круги под глазами, внушительная повязка поперек лба, левая рука аналогично перебинтована. На меня он даже не смотрит, постоянно пялясь в потолок. Почувствовав на себе мой далеко не добрый взгляд, он резко сел, я же перевела взор на стену. Где-то минуту стояла тишина, затем Ямик беззвучно выскользнул из постели и исчез за дверью.

А я заставила себя скатиться с постели. Постояв на коленях перед постелью, я нерешительно оглядела комнату. Все равно никого нет. Ейларуса забрали друзья, пообещав вернуть до полуночи. Лекари им свято поверили, на последок пригрозив пальцем, отпустили. Ямик только что удалился, не пожелав оставаться со мной наедине. Я скоро вообще по полу растекусь живописной лужицей… Надо приводить себя в порядок, переставать валяться и страдать. Не вставая с колен, я примерилась к полу, приняв нужное положение попыталась отжаться пару раз на правой руке. Левая бездействовала, она окончательно заживет примерно через недельку. Отжималась я неуклюже, перед глазами плыли многочисленные звездочки и кругляшки различных оттенков, но я упорно продолжала мучить организм. После сего издевательства, я поднялась на ноги и по-идиотски попрыгала на здоровой ноге. Спина протестующее заныла, я заткнула ее с помощью эффективного «мостика». Наверняка все мышцы напряглись, да и стоять, опираясь на одну руку крайне неудобно и неустойчиво… После того, что я с ними сделала-то… На этой торжественной и одновременно убогой ноте вернулся из своего короткого похода Ямик.

Не сумев разогнуться с первой попытки, я пояснила:

— Это разминка.

— Ага. Понятно. — Сказал Ямик, едва подтянув упавшую челюсть. — Тебя поднять?

— Не надо. — Я резко рухнула на пол, показывая, что с разминкой закончено.

— Ты вроде еле живая была, полчасика назад…

— Мне лежать надоело. — Буркнула я, глядя на него снизу вверх. Ямик, поколебавшись, протянул мне руку, за которую я ухватилась и подтянула свою слабенькую тушку. Чуть постояв, я нерешительно уселась обратно на койку, а там и забралась под покрывало и отвернулась вовсе. Постепенно меня начало клонить в сон, и я заснула.

Проснулась от резкого шепота, сработали рефлексы: тело никак не отреагировало на пробуждение организма, дыхание не сбилось, я лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к голосам.

— Повтори еще раз, что ты сказал!!! — Потребовал Ямик у своего собеседника.

— Тиссогран сбежал.

— Еще раз.

— Тиссогран сбежал. — Послушно ответил унылый голос.

— Ты уверен?

— Тиссогран сбежал. — Повтор. Я не понимаю… я думала, он мертв. Я не была уверена в том, что убила его… но все-таки, почему он жив, да еще и бодренько бегает по ДилКору?

— Мои блоки на магию прорывали только Мастер и вот она. — Он мельком кидает на меня взгляд. — После прорыва Мастера я их совершенствовал, после ее прорыва, не успел переставить и поправить цепи и узлы магического блока. И, насколько я понимаю, она импровизировала, и в действительности такого заклинания нет. Да и сила у Юна — левая. Тиссогран, полностью лишенный силы, не мог сломать тюремную защиту. — Не слишком уверенно сказал Ямик. — Юн, ты слышишь? — Как бы мимоходом спросил он меня.

— Да. — Буркнула я, садясь и свешивая ноги с постели. — Просканировать ДилКор на предмет Тиссограна, обыскать все помещения. — Быстренько начала задавать я план дальнейших действий. — Я из-под твоих блоков уходила с помощью телепортации, так что искать его можно везде. Мало ли куда его занесло. Желательно всем Лангорам восстановить щиты, тем, кому на это не хватает сил — помочь. И приготовиться к отражению атаки. — Чего это я так раскомандовалась? Не надо было молчать целую неделю, кажись… Вот, поперло…

— Тебя саму надо в первую очередь защищать. — Проворчал Ямик, когда его собеседник вышел из палаты. — Хоть ты и не признаешься в отсутствии сил. — Прав, он как всегда прав. Сил у меня, после того, как я выложилась, не было. Никаких. Слишком большие были ставки там, на поле боя, что бы думать о себе. Я запросто могла умереть там, и совсем не рассчитывала на выживание. Только когда я поняла, мол, помирать мне еще рановато, стала бороться за свою жизнь. Ничего, мне не привыкать жить без магии, перебьюсь.

Оглядевшись, я тяжело поднялась на ноги и прошлепала к своим вещам, заштопанным и сложенным аккуратной стопкой. Опираясь на стенку и не обращая на Ямика никакого внимания, я медленно одевалась.

— Ты куда? — Спросил Ямик, после того, как я была полностью одета.

— Искать Тиссограна.

— Издеваешься? — Ямик язвительно поднял бровь, наблюдая за тем, как я безуспешно пытаюсь нацепить на спину ножны с клинками. По всей спине гуляла наглая боль, гибкость была утрачена на приличное время, и сделать даже такое простое движение слишком сложно. Наконец, махнув на все это, я просто сунула ножны подмышку, затем, сообразив, что левой рукой мне клинок не удержать, я вновь положила его на стул. Чуть подумав, я повязала шнуры от ножен вокруг пояса, под правую руку. Неудобно и непривычно, но пока сгодиться.