- Бесполезно. Клаустрофобка, тут уговорами не поможешь, - Герман достал фляжку и, разжав фотографу зубы, влил немного спирта в рот.
Левушка жалобно застонал, но спирт проглотил.
Семен заботливо упаковал приятеля в спальник и длинно прерывисто вздохнул.
- Будем надеяться, что проспится этот... твой и придет в себя, а то... - Герман осекся, а затем сказал излишне бодро. - Ну что, силы еще остались?
- В каком смысле? - удивился Семен.
- Надо осмотреться. Решить, что дальше. Пойдешь со мной.
- А... Левушка как же?
- Инга присмотрит. Да? - Герман перевел взгляд на нее. Инга судорожно кивнула, чувствуя, как пересохло во рту.
- Вот и отлично. Значит, остаешься за старшую. С этого глаз не спускай, чтобы не отчебучил чего. Отсюда не шагу. Все понятно? Минут через пять выходим.
Изнутри поднимался черный как вода страх. Сейчас они уйдут. Растворятся в темноте. Она больше никогда их не увидит. Ее бросят. Они с Левушкой останутся одни в каменном мешке. Двум здоровым мужикам проще выбраться. Зачем тащить за собой женщину и хилого нетрадиционала...
Инга бросилась следом, схватила за рукав, прижалась всем телом к широкой спине. Слова накатывали изнутри, пузырясь на губах:
- Герман, возьми меня вместо Семы. Ну, пожалуйста! Не оставляй меня здесь. Я буду делать все, как ты скажешь. Я совсем не устала. Я заплачу, сколько нужно. Мы можем договориться. Вытащи меня отсюда, слышишь, Герман? Не бросай меня, пожалуйста. Я не хочу... Я не хочу умирать здесь.
Кровь стучала в висках и обжигала щеки. Инга ненавидела себя за липкий бабский страх, за трясущиеся руки и срывающийся голос. Ненавидела стоящего перед ней самца, свидетеля и виновника ее унижения. В обычной жизни этого бы никогда не случилось, а тут... Форсмажор. Ей нужен союзник, если она хочет выжить.
Герман повернулся, обхватил ее сильными ручищами, притиснул к намечающемуся животу. Квадратная физиономия расцвела плотоядной улыбкой.
Что я наделала, ужаснулась Инга...
...и вдруг обнаружила, что сидит на камне, рядом с "неразлучниками". Семен качал на руках завернутого в спальник Левушку, словно большого младенца.
- Всем понятно? - спросил Герман. - Инга?
Она через силу кивнула.
- Выходим минут через пять.
Инга встала, как во сне сделала несколько шагов за ним.
- Герман...
- Да?
- Вы... скоро придете?
- Как получится.
- А можно... можно я пойду вместо Семы?
- Зачем? - удивился он.
- Мы же с тобой вроде как напарники, столько дней на одном кате, -- Инга старалась говорить небрежно. -- Да и Семен просто так Левушку не оставит. Они же "неразлучники".
Герман хмыкнул:
- Ты в пещерах раньше была?
- Была, - не моргнув глазом, соврала она. - В Крыму. И еще в Малайзии.
- Значит, кое-какой опыт имеется. А друзья твои в такой ситуации, похоже, впервые.
- И что?
Герман взял ее за плечи, заглянул в глаза.
- А то! Держишься ты молодцом. Значит, не побоишься одна остаться. Справишься. Я присмотрю за одним, ты за другим, и все будет тип-топ.
Она раздраженно высвободилась.
- Издеваешься, да?
- Даже и не думал. Постарайся отдохнуть, хорошо? Силы нам еще понадобятся.
- Плевать я хотела на "неразлучников", - голос опасно зазвенел. Сейчас Инге было все равно, что ее могут услышать и как это звучит со стороны.
- Думаешь, я ничего не соображаю? Хочешь бросить нас с Левой? Не выйдет! Ты должен взять меня с собой! Слышишь? Ты должен... Должен!
В следующий миг она оказалась на песке. Левая щека взорвалась болью, словно к ней приложили горячий утюг.
- Прости, я не хотел... - вздохнул Герман, протягивая руку, которой только ударил ее...
- Все понятно?
Инга оглянулась. Что, черт побери, происходит? Она коснулась левой щеки, неприятных ощущений как не бывало. Она с ума сходит или спит на ходу?
Герман продолжал инструктаж:
- Выходим через пять минут. С этого пятачка никуда не отлучаться. Захочется по нужде - дальше того валуна не ходить. В воду не соваться. Инга, ты в порядке? Инга?!
Он озабоченно посмотрел на нее.
- Я... мне... нужно умыться, - она помотала головой, сделала пару шагов к реке и плеснула холодной воды в лицо.
- Постарайся отдохнуть. Силы нам еще понадобятся.
- Да я не устала совсем, - заверила она.
- Ага, то-то я вижу, носом клюешь и глаза мутные.
Инга еще раз дотронулась до щеки и быстро сказала:
- Слушай, у меня, конечно, туристического опыта мало, но мы же вроде как напарники. Возьми меня с собой.
Сомнение во взгляде Германа сменилось заинтересованностью. Впервые с начала похода Инга увидела в его глазах уважение вместо привычного мужского интереса.
- Не боишься? Для чайника, в смысле новичка, это большая редкость. Я сам-то первые три-четыре захода в пещеру трясся, как заяц.
- Мне не впервой, - сказала она, как можно увереннее, предусмотрительно умолчав, что весь ее опыт ограничивался благоустроенными пещерами с дорожками, лестницами и светомузыкой.
- Ладно. Я тогда скажу Семену и уложу в драйбэг самое необходимое. Готовься.
Она пошла к катамаранам, села привалившись спиной к скале, слушая, неразборчиво бубнящие мужские голоса.
И всё мне здесь кажется странно-неважным,
и сердце, как там, на земле, - равнодушно.
Инга не чувствовала радости от того, что удалось, не теряя лица, уговорить Германа. Самое ужасное, что она не была уверена в реальности происходящего. Что если это очередной выверт утомленной психики?
Я помню, конца мы искали порою, и ждали,
и верили смертной надежде...
Но смерть оказалась такой же пустою...
И так же мне скучно, как было и прежде.
Луч налобника выхватывал из темноты стену на другом берегу подземной реки. Гладкую, темно-коричневую, как школьная доска из старых фильмов. Сверху из темноты струилась вода, стекала извилистыми струями по шоколадной глади. Хотелось прижаться щекой к отполированному веками камню. Или лизнуть, и он непременно окажется теплым и скользким, как шелковые простыни...
Вода на мгновение прекратила свой бег, а затем потекла снова, образовав затейливый узор.
Вспомнилось, как однажды, через пару лет после развода, отец надолго уезжал в экспедицию и условился с мамой, что она заберет Ингу к себе на все лето. Встретились в аэропорту Бен-Гурион. Пока отец передавал маме документы и скучным голосом рассказывал последние новости, Инга, разинув рот, смотрела на чудо-фонтан. С ниспадающего стеклянного купола лился дождь, складываясь в узоры, картинки и непонятные буквы. Потом объявили папин рейс, и пора было прощаться, но она никак не могла оторваться от рукотворного дождика. Это был последний раз, когда их семья собралась вместе. Теперь папы нет, а мама думает, что дочь отдыхает с друзьями на модном курорте в Китае.
Ни боли, ни счастья, ни страха, ни мира,
нет даже забвения в ропоте Леты...
Инга шмыгнула носом и вдруг заметила, как что-то неуловимо изменилось в водяном узоре. Он заблестел, словно кто-то включил дополнительную подсветку. Инга пригляделась. Каменная поверхность сдвинулась назад, между ней и стеной из воды появилась мужская фигура. Причудливо изломанная бегущими струями, но...
- Папа? - прошептала она.
Ей не ответили, словно тот, кто прятался за водным занавесом, не догадывался, что кто-то следит за каждым его движением.
Инга слышала, как Герман дает Семену последние наставления, и поэтому точно знала, что не спит. Она даже ущипнула себя за руку, чтобы убедиться в этом.
Она заворожено смотрела, как поток продолжает играть, складываясь в узоры. Прямые полосы, косые. В какой-то миг вода разошлась, как занавес и снова сомкнулась.
