Полковник кивнул:

- Перед тем, как посылать людей в бой, я должен на все сам глянуть.

Разговор прекратился. Настя явно сильно пережевала за отца, но ничего не говорила. Сергей чувствовал себя неловко, а сам полковник, казалось, не замечает ничего. Быстро допив чай, он поставил чашку на блюдце. Звякнуло стекло.

- Все Настенька. Мы поехали, - он поднялся из-за стола и направился к выходу из кабинета.

- Ни пуха, ни пера.

- К черту доча!

Быстро спустившись на первый этаж, они вышли на улицу и подбежали к машине, нырнув в теплоту и сухость салона. Еще с ночи дождь успокоился, но и того, что до сих пор моросило было достаточно, чтобы промочить куртки. В салоне лежали приготовленное майором оружие и бронежилеты. Быстро и молча одев и подогнав амуницию и снарядив автоматы, они уселись на своих местах. Служебный 'форд' тихо зашуршал двигателем и проехал в распахнутые ворота.

Город, вопреки ожиданиям, разгромлен не был. Все продуктовые магазины растащили в первые дни тихо и сравнительно аккуратно. Другие, торгующие несъедобными товарами, почти не тронули. Конечно, разбитые витрины и окна встречались очень часто, но не постоянно. Автомобили, в большинстве, стояли на своих местах. Брошенные, никому не нужные. Но было их мало - тех, на которых никто никуда не поехал. Грабители их не трогали, вследствие полной никчемности и ненужности. Гниющие свалки перестали разрастаться, мусор никто не выносил из домов, считая это опасным и ненужным делом. Зато в подъездах зачастую можно было увидеть наваленные кучи. На лестницах, в лифтовых шахтах и на площадках лежали бытовые отбросы, по которым сноровисто бегали серые крысы.

Тротуары занесены листвой и мусором, газоны, некогда аккуратно постриженные, заросли травой. Высокой, начинающей желтеть. Трамваи и троллейбусы, изредка встречающиеся брошенными посреди путей, неработающие светофоры. Все это, тем не менее, придавало в общем целому городу жуткую атмосферу. Но более всего прочего всякого человека трогало другое.

Трупы.

Собаки и вороны.

На улицах, посреди дорог, на тротуарах и разросшихся газонах - в любом месте можно было увидеть трупп человека. Их не было много и попадались они изредка - пока все убийства совершались в квартирах и возле мест с чем-либо ценным - но они были.

Голодные, дичающие на глазах, собаки быстро распробовали вкус нового мяса. Пока не было стай, не видел Сергей и нападений на людей. Однако в них уже чувствовался конкурент, способный стать серьезным врагом. Они объедали трупы до костей, соперничая с воронами.

За очередным поворотом, испуганные звуком автомобиля, взметнулись к небу черные падальщики.

- Вороны... - Задумчиво протянул полковник - на первый взгляд отвратительное создание. Падаль клюют. Но ведь, если задуматься, полезное дело делают.

Машина вильнула и объехала изуродованное тело, быстро оставшееся позади.

- Это ты к чему, Борисыч? - Майор, не отвлекаясь от дороги, мельком взглянул на боевого товарища и командира.

- К чему... - тихо протянул тот. - Вы что-нибудь слышали об африканской чуме свиней, которая гуляла по России незадолго до катастрофы? - И, не заметив реакции собеседников, продолжил. - А вот у меня друг в центрально-черноземных районах жил. Дай Бог и до сих пор живет. От него я и знаю. Целый ряд областей, по словам наших достойных... виселицы правителей был заражен этой чумой. Никто не видел документов о заболевании, о его очагах, анализов и справок. А хотели убедиться многие. Более того, среди людей никто не видел и зараженных животных. В общем, очень странно выглядела вся эта свиная эпидемия.

- Эпизоотия, - машинально поправил Сергей.

- Похрен. Несмотря на все эти странности, боролись с ней усиленно и жестоко. А именно: принуждали людей выводить животных в месячный срок. При этом продавать на рынках и в магазинах было запрещено. Даже из района вывозить нельзя. На перекрестках и трассах стояли заслоны с врачами. Хочешь - сам жри хрюшку, хочешь - соседу-свиноводу продай. Твое дело, короче. Демократия и свобода выбора. - Он помолчал, глядя в окно, на унылые пейзажи.

- Но одно дело, когда у тебя свинья. А ведь там люди их десятками держали, на жизнь зарабатывая единственным возможным способом... Так было там, где мой друг живет. А в других областях и того хлеще. Приходили и выжигали всех зверей. С милицией.

Дадут по голове, сознание выключат и волокут в яму. Как перетаскают, таким образом, в яму всю животину - бензином поливают и поджигают. Естественно многие приходили в себя. Бегали горящие по дворам. У свиноматок в брюхе поросята копошатся, а мамаша постепенно обугливается...

И знаете, какое мое мнение, что это за чума такая была? Называется эта чума ВТО. Всемирная торговая организация. Потому, как импортный... 'бекон', - сказал полковник будто плюнул - на прилавках остался. А своя свининка пропала. И в прежних количествах после того 'лечения' уже точно не вернулась бы.

Вспомните 'куриные окорочка'. Как хлынули на наш рынок по девять рублей за килограмм, так почти и задушили куриное животноводство. Наша кура пропала с прилавков, а 'окурочка' вскоре не девять а сто девяносто рублей пошли. Но подобного подхода сейчас показалось мало. Времена современные, передовые - новые технологии надо осваивать. Тем более раз в ВТО вступили. Угнетать иностранного производителя никак не можно.

Полковник в очередной раз замолчал. Опустил окно и достал сигареты. В салон ворвался прохладный, влажный воздух, очень скоро смешавшийся с табачным дымом.

- Вот и вороны... Если бы не все это, - он невнятно махнул ладонью, показывая на улицу, - сгнили бы мы постепенно, но верно. Как те труппы. Все бы сгнили. Ведь жили по принципу 'нас ебут, а мы крепчаем'. Терпели и слова не говорили, пока нас в скот превращали. А так, может и шанс у кого будет.

- Тебя послушать, так прямо за счастье, что все это случилось! - Опомнился майор.

- За счастье не за счастье, но может быть это шанс. Потому как при прежнем раскладе от нас ни за что не отстали бы и шансов у нас не было.

Машина сбросила скорость и приняла к обочине. Через пол километра вперед по дороге и находился гипермаркет. Подъезжать к нему на раскрашенном в полицейские цвета автомобиле было не разумно. Оставшийся путь они решили преодолеть пешком, направляясь в сторону высокого холма, возвышающегося с тыла от Ашана. Именно с этого холма и можно было безопасно наблюдать за всем происходящим внизу, оставаясь незамеченными.

Они прошли около двух сотен метров до развязки. По дороге выходящей на МКАД изредка проезжали груженные фуры поворачивая и двигаясь к гипермаркету. Понаблюдав за движением и дождавшись момента, группа перебежала развязку и скрылась в мокрых кустах. Еще через десяток минут они были на вершине холма.

Пригибаясь, а потом и вовсе на брюхе, подползли к краю, приминая буйную мокрую траву и цепляя на форму колючки.

Внизу, на расстоянии шестидесяти метров работали люди. Шла разгрузка одной из фур. Быстро и слаженно из кузова доставали рубленые бревна. Каждое большое бревно хватали от пяти до десяти человек и тащили в гипермаркет. Все происходило под присмотром вооруженных бандитов и дело, в общем-то, было налажено основательно. Над всем этим гордо размещался рекламный стенд. На плакате был изображен очередной престижный автомобиль и выведено отчасти выгоревшими на солнце буквами:

'СВОБОДА ДВИЖЕНИЯ, СВОБОДА ВОЛИ'

Сергей усмехнулся. Смысл фразы был настолько далек от суровой реальности, что его передернуло. По спине прокатилась волна мелкой дрожи - ни за что не хотелось оказаться на месте выполнявших рабские поручения бедолаг.

- Надо обойти здание. Придется спускаться, - негромко произнес Полеткин и стал отползать от края.

За следующие два часа, основательно промокнув под мелким, назойливым дождиком, они узнали все, что требовалось. Здание охранялось плохо. На каждой стороне прямоугольной постройки было оборудовано по два наблюдательных пункта, обложенных песком и укрытых навесом. Расстояние между НП насчитывало примерно 30 метров. Однако служба неслась халатно, никто из караульных не относился к своему делу по совести. По всей территории огромного магазина сновали рабочие и их хозяева.