- А, привет, - Свин не осмеливался называть Луну-Яичницу по имени, чтобы не возбудить ревность лежащей рядом с ним негрессы. - Я вчера был в гостях у друзей и вернулся очень поздно.

- Ах, вот оно что, - в гостях. Небось, развлекаешься там с бабами, - неверный Свин?!

- Ну что ты, что ты... - засмущался наш герой.

- Совсем ты забыл свою Луну-Яичницу, Свинчик, - закапризничал голосок в телефонной трубке. - Ты, что же, больше не хочешь меня видеть?

- Как можно такое подумать?! Конечно же, хочу.

- Ну, тогда давай встретимся.

- Давай. Когда?

- Приезжай сегодня ко мне часиков этак в десять вечера. Идёт?

- Идёт.

- Ну, тогда пока, до скорого. Да. И привези, пожалуйста, бутылочку виски. Хорошее у тебя виски. Мне понравилось.

- Окей, будет сделано. Пока!

Положив трубку, Свин подумал: "Вот - хитрая баба, - звонит, как ни в чём не бывало. Ну, хорошо, и я буду себя вести с ней так, как будто ничего не знаю. Посмотрим, что изо всего этого выйдет?"

- Негодный Свин, ты оказывается большой бабник! - захихикала негритянка.

- Да, нет, что ты. Это старый друг мне один звонил. Обижался, видишь ли, что я его совсем забыл. Да вот и пригласил меня сегодня вечером к себе, - пить виски, - пытался хитрить Свин.

- Ах, - друг, - заулыбалась негресса. - Что-то голос-то у твоего друга больно писклявый? Ну, да ладно, ладно, - пойдём мыться.

....................................................................................

Негресса и Свин сидели в наполненной горячей водой с ароматной пеной ванне, включив душ, - тёплые струи которого лились на их головы и тела. И они с упоением плескались в этом потоке воды.

Африканка как раз тёрла ожиревшую, раскрасневшуюся от банного жара спину нашего героя, и тот похрюкивал от удовольствия, когда полиэтиленовая шторка, цвета моря, закрывавшая ванну, потихоньку отклонилась, и в образовавшийся зазор просунулась Сонька распухшая физиономия. Поглощённые своей приятной деятельностью, негритоска и Свин её не заметили, и, поэтому, когда Соня произнесла малость сипловато-пропитым голосом: "А, хуля, вы здесь тут, молодые люди, без меня делаете?" - они одновременно вздрогнули от неожиданного испуга.

А Сонька, не долго думая, втиснула своё белоё, жирное тело к ним в ванну, - отчего излишек мыльной воды с громким шлепком выплеснулся на кафельный пол.

- Ты что, Фелисите, ебёшься с ним здесь? (Теперь Свин узнал и имя негритянки). А меня не позвала поучаствовать?! - обиженно обратилась к африканке Сонька, и от неё пахнуло крепчайшим перегаром.

- Да, дозовёшься до тебя. Ты вчера так нажралась и задрыхла потом. А во сне заблевала бедного Свина. Вот видишь, - я его отмываю. А ты всё ебёшься, ебёшься. У тебя одно только на уме, - недовольно заворчала негресса.

- Прошу прощения! Со мной это иногда случается. А потом я блюю во сне. Это верно. И даже однажды обосралась.

- Спасибо за пикантные подробности! - отвечала Фелисите.

- Слушай, давай его всё-таки выебем! - предложила Сонька и цепко ухватила Свина за разбухшие, распаренные яйца.

....................................................................................

К полудню нашему герою, наконец, удалось выпроводить двух хабалок, обещав непременно позвонить им на следующей неделе. Они его прямо-таки изнасиловали в ванне. И, теперь Свин разгорячённый, уставший и с похмельной, больной головой повалился на кожаный диван в салоне.

В голове было непривычно пусто, только что-то тонко и настойчиво позванивало в ушах. А ещё, слух упорно травмировало тиканье висящих на стене часов-ходиков, бьющее по мозгам мелкими, заточенными молоточками. Из-за этого звоно-стука Свин не мог заснуть. А ему хотелось спать, очень хотелось, так как этой дебошной ночью спал он немного.

Не давало заснуть ещё и сознание необходимости вздремнуть. Иначе, каким же образом сможет он вечером в достойном виде явиться к Луне-Яичнице?

Так как сон не шёл, в голове принялись потихоньку всплывать, как из глубокого подводья на поверхность, разные бессвязные мысли, и роиться, размножаясь. Наш герой начал подсознательно понимать, что негресса, - Фелисите, - теперь он уж не запамятует, как её зовут,- нравится ему, - и он непременно ей позвонит (телефон её он не забыл, к счастью, записать). Её гладкоё, мускулистое, блестящее от черноты тело приятно-зазывающе пахло пóтом и ещё чем-то непривычно-непонятным, - наверное, какими-то экзотическими маслами, которые она втирала в него. Было в негрессе и что-то дикое, необузданное, - какая-то тёмная природная сила, которая одновременно пугала и отталкивала Свина, но и притягивала его.

Луна-Яичница, в сравнении с африканкой, была чем-то ближе, привычнее, домашнее. Уж если, жениться, - то, конечно, на ней. Хотя она и блядь. А, впрочем, негресса, - тоже, наверняка, - блядь!

- Ну, ладно, - поживём - увидим, - думал Свин. - Измена поварихи теперь отомщена. И это хорошо, - просто заебись. Теперь мы квиты! Начинаем игру сначала.

И, довольный ходом своих мыслей, наш герой, наконец-то, начал погружаться в забытье. И проспал до самого вечера.

V

А вечером они встретились с Луной-Яичницей у неё на квартире, в военном городке.

И пили виски и болтали о разных разностях. И Свин вёл себя так, будто ни о каких изменах своей подруги не подозревает, и будто всё нормально. И сладкая повариха была нежна с ним и не скрывала радости встречи.

...............................................................................................................

А потом, когда они, уставшие от любви, лежали, томно нежась, на измятых простынях на просторной кровати поварихи; та вдруг спросила: "Свинчик, а ты будешь мне ревнивым мужем? Задушишь, небось, меня, как Отелло Дездемону?".

Наш герой сразу же вспомнил про проклятого негра Бабилу.

- Ах, вот оно что, - подумал он. - Значит ты, блядь, собираешься продолжать мне изменять и после свадьбы?

Но вслух он сказал: "Ну, что ты, Лунно-Яичничек, разве я похож на старого ревнивца? Ты же знаешь, дорогая, как я тебя люблю? Поэтому, конечно, мне будет неприятно, если у тебя появится любовник. Да, впрочем, как я об этом узнаю? Не надо, чтобы я о чём-то таком знал. Да, и что я могу сделать? Ведь ты, даже ставши моей женой, не будешь мне принадлежать".

И Луна-Яичница сделала довольную мину и прошептала ласково: "Ах, Свинчик, ты - такая прелесть!"

Очевидно, она была довольна ответом нашего героя.

А потом, немного помолчав, она вдруг неожиданно сказала: "Ты знаешь, Свин, я, пожалуй, стану твоей женой. Но сначала нам, по-видимому, следует испытать друг друга, - пожить вместе. Поэтому было бы не плохо, чтобы я перебралась к тебе жить. Что ты об этом думаешь, Свинчик?"

Свин даже несколько обалдел от неожиданно привалившего счастья.

- Ну, конечно, конечно же, дорогая, перебирайся ко мне. - С пылом отвечал он. - Завтра же утром я тебя перевезу. Ты согласна выйти за меня замуж. О, боже, как же я счастлив!

....................................................................................

Луна-Яичница быстро заснула и посапывала мелодично и равномерно, уткнувшись влажным носом в Свиново плёчо. А к нашему герою сон что-то не шёл. Он лежал и смотрел на белую, но казавшуюся чуть зеленоватой от проникающего через неё лунного света занавеску. Она слегка колыхалась от ветерка, продувавшего сквозь открытую форточку.

С одной стороны, он был очень рад, что Луна-Яичница перебирается жить к нему и, что они, наверное, поженятся. Но, с другой стороны, как-то неуютно было Свину теперь лежать на кровати поварихи, - возможно ведь и здесь тоже звероподобный негр Бабила с остервенением ёб его возлюбленную.

И стал снова Свин думать, как тогда на кладбище, о смысле жизни. И с отчётливостью понял он теперь, что смысл жизни - не в одной только любви, а, может быть, даже совсем и не в ней. Скорее всего, в жизни нет никакого чётко-определённого смысла. И каждый человек выбирает свой смысл жизни, - для самого себя, - и живёт этим смыслом всю жизнь, или только какую-нибудь часть её.