И я намерена, умерев, жить дальше.
А вампир был моей первой, незапланированной жертвой .
Лирическое (хотя нет, вовсе не лирическое…) отступление. Неудавшийся вариант развития. Вариант первый.
По колыханиям воздуха и звукам нетрудно догадаться, что меня пытаются поцеловать.
– Анечка, девочка… - всхлипывает кто-то надо мной, старательно лобызая мой лоб… - ну как же так, родненькая… Ведь такая молодая была…
Это я-то молодая?!? Пятьсот с гаком годков.
– Говорила ведь, дождись меня… - Еще одно многозначительное шмыганье носом, размазывание соплей. - Нет, пошла одна одинешенькая… Анечка, солнышко ты мое…
– Мам… - Мужской голос заставляет женщину, нависшую надо мной оглянуться. - Мама, пошли на кухню. Оставь ее, пойдем, закуску из холодильника вынуть надо. - Настойчиво повторяет он.
– Анечка… - Жалобно говорит женщина, и шаги удаляются. Но не надолго. Вскоре, ко мне приближается еще один человек. Судя по походке - полы жутко скрипят - это мужчина. Еще один ритуальный поцелуй в лоб.
– Андрей, как там Ольга Михайловна? - Спрашивает кто-то, неподалеку.
– Нормально. - Голос из кухни. - Пошлите за стол, что ли? Дим, созывай народ.
Ну соображай инквизиторша бывшая, как можно выкрутиться из этой ситуации? А что соображать-то? думает некто шутливый и шибко на голову больной и внезапно принимает сидячее положение. Раздается звук падающего тела… Упс. Может, надо было поаккуратнее???
– Аааа… - Вопль какого-то мужика выводит меня из себя, и я рывком сажусь на корточки, а там уж и вовсе перемахиваю через бортик(?)…
– Ё-оперный театр… - в недоумении протягиваю, разглядывая, ОТКУДА я выпрыгнула. Красивый, изящный гробик из темного дерева, вон, крышечка неподалеку стоит. Внезапно мне становиться жутковато из-за непонимания ситуации, приходиться перевести взгляд на молчащую публику. Публика… Черные одеяния, мрачноватые лица, на которых написан не то испуг, не то удивление. Двое молодых людей с упавшими челюстями, сидящие на диване, пожилая женщина, ухватившаяся за сервант, еще один парень, ближе всех ко мне, в серых джинсах и с выпученными глазами. Молодая девушка в черных брючках и с платком на голове, разлегшаяся на полу, изображающая обморок. Ни одного я не знаю…
– Поздравляю Аня, с феноменальным возвращением. - Язвительно выплевывает длинноволосая красавица в черном платье, стоящая чуть поодаль ото всех. - А можно было сделать это по-человечески?
В ответ я рассмеялась и швырнула в нее попавшуюся под руку рюмку.
– Что… что за херня? - Нерешительно спросил тот, кто ближе всех ко мне, заметив, как Вестница словила рюмку, расплескав, однако оставшееся содержимое на платье.
– Ты забываешься, Ранна. - Угрожающе протянула она, отбрасывая рюмку в сторону. - Помнишь, пред кем ты стоишь? Или тебе вновь память отшибло?
– А як же? - Фальшиво вздохнула я, делая плавный медленный шаг в ее направлении. - Дай вспомнить… Вестница Смерти, верная спутница Смерти, Старуха, создавшая ложную тревогу на последнем часу моей жизни и обманувшая Фантома? Ставшая на сторону великой и могучей инквизиции, целью которой было уничтожить меня (и Фантома)? Я ничего не упустила, Старуха?
– Нет, как ни странно. Все правильно.
– Так напомни мне, башка твоя дырявая, склерозница старая, какого лешего я здесь потеряла!?! Или опять чего попутала, солнце ты мое ненаглядное? Почему я нахожусь с этими милыми людей, которых, кстати, напугала до смерти, и ни черта не понимаю из происходящего? И, милая моя спутница пожизненная, Я ЖЕ УМЕРЛА, вроде как!!! Объясни мне, тупой, за которой ты полжизни пробегала, с надеждой прибить поскорее; и еще столько же пробегаешь, если сейчас не ответишь… Я нормально излагаю, переводчик не требуется? Может, на древние языки перейти?
– Ранна в своем репертуаре. - Прокомментировала Вестница, пожав плечами и шаловливо подмигнув присутствующим людям. На этом спор пришлось прекратить, т.к. в комнату вошли новые лица, одно (одна) из которых, узрев меня, хлопнулось в обморок. Высокий мужчина мазанув взглядом по упавшей женщине, уставился на меня и сделал несмелый шаг ко мне. Когда он остановился передо мной в тридцати сантиметрах, я прочитала на его лице страх и… радость?
Далее последовала не слишком удачная проверка меня. А именно, попытка пропустить через материальную меня, такую же материальную ладонь. Его кисть твердо уткнулась мне в живот, ясно давая понять, что никакое я не привидение, а всего лишь воскресший мертвец…
Тут лицо его окончательно просветлело, и он, с радостным воплем заключил мою тушку в объятия. Поперхнувшись от неожиданности, я под дикое ржание Вестницы выкрутилась из его рук.
– Ты кто, родимый? - Задала я гениальный вопрос, заглядывая ему в глаза и делая милую физиономию. Выражение его лица медленно менялось, собирая на себе различные чувства и эмоции. Коллекция…
– Аня? - Не понял он, чуть отшатнувшись от меня и застыв с раскинутыми руками.
– Да вроде Ранна,… - С удивлением чешу репу. -…Но можно и Аня. - Торопливо оправляюсь, заметив стремительно изменение эмоций на его выразительном лице. Себе дороже. Лучше признаться, будто меня зовут Аней, чем ошарашивать их еще больше. - Ответь мне мил человек, кем ты являешься?
Повторная волна хохота со стороны Вестницы. Остальные серьезны как никогда, но это не влияет на наше поведение.
– Я Андрей, брат твой…
– Нет у меня брата. Сол умер… еще тогда…
Вариант второй. (Правдивая история) Еще более дикий и невозможный…
Головушка трещит… А еще сильнее болит левая грудь, там, где сердце. Второй раз в одно и то же место, с одним различием: этот - насквозь, надо ж иметь такую "везучесть"…
– О, здоров, подруга… - Раздается ее голос. Еле сдерживаюсь на месте, зная, что любое движение плохо отразится на моем несчастном организме. А так и хочется подняться и врезать ей, за все хорошее и плохое вместе взятое. Но нет, лежи уж… Можно сделать это мысленно… Помечтать…
Я рисую в воображении сцену убиения Вестницы… нет, я не шибко кровожадная, просто такие простые рефлексы были вбиты в голову давным-давно. Итак, начнем с орудия убийства. Где мой проклятый клинок с рунами: "Я мертва. А вам все мало"? Значит, под рукой его в данный момент не наблюдается, но будем мыслить, будто он есть. Я, закрыв глаза, представила темную сталь. Затем возник образ Вестницы, старательно удирающей от злобной меня подальше.