Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Я решаю: чем сидеть и тупо таращиться на дверь, лучше еще раз попробую дозвониться до Райчел. Слушаю телефонные гудки. Как раз в тот самый момент, когда на том конце берут трубку, дверь открывается, и я вскакиваю с дивана, дав отбой.

– Он умер, – выдыхает Ниель, как только ее красные, опухшие глаза встречаются с моими.

– Что?! – Сердце у меня сжимается при виде ее заплаканного лица. – Кто умер?

Я бросаюсь к ней и обнимаю. Ниель прижимается ко мне, я захлопываю ногой дверь и веду ее к дивану. Усаживаю на подушку, прижимаю к себе и глажу по спине. Тихо, ласково спрашиваю снова:

– Ниель, кто умер?

Она бормочет сквозь рыдания:

– Гас.

Я закрываю глаза. Тот бездомный старик, с которым она разговаривала тогда, в снегопад. Не знаю, что сказать, и просто целую ее в макушку.

– Я думала, он спит, – говорит Ниель приглушенным голосом, уткнувшись мне в грудь. – Позвала его, а он не шевелится. Потрогала, а он так и лежит. Весь… холодный.

Я сжимаю губы. Не знаю, чем тут можно помочь, что сделать, чтобы ей стало легче. Вечно я торможу.

* * *

– Привет, дружище. Я тебя потерял у Шеннона. Хотел спросить: когда ты за мной вечером заедешь? – Я прижимаю телефон подбородком и вытаскиваю ключи из замка зажигания.

Весь день я провел с Брэди и Крейгом: таскался с одной вечеринки выпускников на другую. Рей, которая после окончания школы уже не желает иметь никакого дела с бывшими одноклассниками, предпочла провести день со своей подругой Ниной.

– В семь, – отвечает Брэди. – У нас еще три вечеринки сегодня.

– Неужели три? – изумленно переспрашиваю я.

– Угу. Ну ладно, мне бежать надо. Родители пришли. – Брэди вешает трубку.

Я останавливаюсь в дверях: кажется, среди деревьев мелькнуло что-то красное. Прищуриваюсь, чтобы лучше разглядеть сквозь очки. Что-то движется там, вдалеке, возле нашего старого дома на дереве. Сам не знаю, какое мне дело, но почему-то иду туда. Внезапно откуда ни возьмись выскакивает Хенли и радостно машет хвостом.

– Привет, приятель, – говорю я и наклоняюсь почесать его за ухом. Выпрямляюсь, снова смотрю вперед – там явно кто-то есть, но далеко еще, не могу толком разглядеть. – Идем, Хенли. Выясним, что там стряслось.

На секунду я думаю: уж не Рей ли это? Но я знаю, что она уже давным-давно не ходит в тот лес. А может, кто-нибудь из соседских ребятишек полез посмотреть на наш дом на дереве. Если учесть, что он уже старый и что строил его мой отец, это, пожалуй, небезопасно. Серьезно, убрать бы эту штуку, пока там никто не навернулся… опять.

Вот кого я там совсем не ожидал увидеть, так это Николь. Только я успеваю разглядеть красную ленту в волосах, как пес стрелой бросается к ней.

– Хенли! – инстинктивно вскрикиваю я.

Николь поворачивает голову, волосы больше не скрывают ее лицо. Она плачет. Я изумленно останавливаюсь.

Хенли тычется ей носом в лицо, требует внимания. Она чешет пса за ухом, а он лижет ей щеки, и сквозь всхлипы у нее вырывается смех. Хенли устраивается рядом с Николь. Она сидит на усыпанной опавшими листьями земле, вытянув перед собой ноги и прислонившись спиной к стволу дерева.

Я медленно иду к ней, боюсь, как бы не сказать что-нибудь не то. Поэтому не говорю вообще ничего. Молча сажусь на землю рядом с Хенли, а тот уже положил голову на колено Николь, и она гладит его по спине. Прислонившись к стволу, я тоже кладу руку на его золотистую шерсть. Вижу, как тонкая бледная рука Николь скользит по ней, но в лицо ей не смотрю. Только слышу ее всхлипывания. Краем глаза замечаю, что в другой руке у нее букет полевых цветов. Рука прижата к животу, как будто Николь обнимает сама себя. Волосы черным крылом закрывают лицо, а спина вздрагивает при каждом всхлипе.

Оба мы не говорим ни слова. Просто сидим под деревом и гладим Хенли. А потом я чувствую, как ее прохладная рука касается моей, и замираю. Николь накрывает мою ладонь своей и чуть сжимает пальцы. Я поднимаю глаза, но она на меня не смотрит. Ее взгляд устремлен на цветы.

Я в ответ легонько сжимаю ее руку. Все еще продолжаю молчать, тем более что мы за последние пять лет ни слова друг другу не сказали. Хочу спросить, что случилось. Хочу, чтобы Николь стало легче, хочу прогнать все, что причиняет ей боль. Но ничего не могу сделать, только держу ее за руку, пока она наконец не отнимает ее. Встает, одергивает свою красную юбку и идет прочь. Я замечаю, что она забыла цветы на земле под деревом. Но не окликаю ее. Только смотрю вслед Николь, пока она не пропадает из виду.

* * *

Тогда я дал ей уйти, не сказал ни слова и с тех пор никогда больше ее не видел – до появления Ниель. Только слышал потом, тем памятным вечером, как она кричала на своих родителей. Так что это последнее мое воспоминание о Николь.

Я беру лицо Ниель в ладони. Глаза у нее блестят, а щеки красные, опухшие от слез.

– Гас прожил тяжелую жизнь. И ты была одним из самых светлых ее моментов.

Я тянусь губами к ее губам, долго целую и наконец отстраняюсь.

– Спасибо, – шепчет Ниель, прижимаясь щекой к моей груди и крепко стискивая меня в объятиях. – Гас уже давно ждал, когда сможет уйти. Я знала, что это скоро случится. Но все равно на душе паршиво. – Она прерывисто вздыхает.

– Да, – говорю я, уткнувшись лицом в ее волосы. Обнимаю ее, пока она не выпускает меня сама. Смотрит на меня, а я глажу ее по мокрой щеке большим пальцем, вытирая слезы. – Что мне сделать, чтобы тебе стало легче? Хочешь мороженого? Зефира? Чипсов? Горячий душ в темноте?

Ниель негромко смеется:

– Все будет хорошо.

Она встает и направляется в спальню. Я вскакиваю. Не хочу ее пока туда пускать. Еще не время.

– А может, нам уехать куда-нибудь? – торопливо говорю я.

– Что? – Ниель поворачивается ко мне.

– Давай уедем из Креншо, – предлагаю я. Пульс у меня стучит, как молоток.

– И куда, например?

Я улыбаюсь, видя, что глаза у нее загораются любопытством.

– Э-э-э… Можно в Орегон. К моему дяде Заку. Он на выходные уходит в поход. Весь дом будет в нашем распоряжении. И… там нет снега.

Она смеется:

– Хижина в дремучем лесу, и мы останемся одни на все выходные?

– Или даже на целую неделю, – говорю я. – Как захочешь. Заку все равно. А я бы подработал пока у него в гараже. Мне деньги не помешают.

Ниель задумчиво прикусывает нижнюю губу. Потом медленно улыбается и говорит:

– Ладно. Давай проведем остаток недели в Орегоне.

Она идет к двери спальни, но я торопливо загораживаю ей дорогу:

– Я сам чемоданы заберу. А ты пока… может, из ванной возьмешь, что тебе нужно?

Ниель подозрительно смотрит на меня:

– Ты там что-то прячешь?

– Это не важно, – уклончиво отвечаю я. – В общем, так: я соберу вещи – и поехали.

– Прямо сейчас? – уточняет Ниель, не сводя с меня пристального взгляда.

– Ну да. А что? Сядем на ближайший самолет, пусть хоть добавочный какой-нибудь рейс, с пересадкой.

– Кэл, по-моему, ты ведешь себя как-то странно. И даже, я бы сказала, подозрительно.

– Ты права, – киваю я. – Но потом все прояснится. Обещаю.

Ниель, не сводя с меня прищуренных глаз, медленно отступает в ванную, словно опасается, уж не сошел ли я с ума. Вообще-то, весьма вероятно, что так оно и есть.

– Ладно.

Когда она скрывается за дверью, я проскальзываю к себе в комнату и начинаю лихорадочно собираться.

Николь

Второй год в старшей школе, май

– Представляешь, вот так прямо взял и все мне рассказал, как будто это самое обычное дело! – выкрикивает Райчел, уткнувшись в подушку, а я глажу ее по спине, пытаясь успокоить.

Когда она поднимает лицо от подушки, оно все красное и мокрое от слез.

Я хочу сказать, что мне жаль. Хочу сказать, что Лили для Кэла ничего не значит. Что они уже расстались. Что угодно сказать, лишь бы только моей единственной подруге стало легче.

60
{"b":"542978","o":1}