Человек продолжал сидеть на коленях, словно не замечая разразившегося вокруг хаоса. Лишь когда сразу несколько мрачных тварей, злобно треща и хрипя, появились вокруг башни, он поднял голову, оглядев их легким взглядом. Человек вознес кинжал, как сначала показалось, в сторону существ, будто готовясь отражать атаку, но тут же перехватил оружие обратным хватом. И только чудища все разом нависли над башней, готовясь спустя миг обрушиться на огненную фигуру, как мужчина стремительным движением вонзил кинжал себе в грудь. В следующее мгновение его изнутри разорвало ослепительно-белое сияние.

***

Я очнулся, резко распахнув глаза. По ним сразу резанул луч прорвавшегося в щель между занавесями солнца, вынудив меня сощуриться от боли и чуть заметно зашипеть. Подождав, пока резь утихнет, я аккуратно отомкнул веки. На дальнем краю кровати, в нескольких дюймах от моих ног, лежал сверток темно-зеленой одежды, а рядом с ним, тихо, эльфийка-переводчица. Теперь она была облачена уже не в явно непривычное ей дворянское платье, а в простые походные одежды: коричневый приталенный жиппон с мягкими наплечниками и налокотниками, узкие такого же цвета брюки и высокие сапоги. Волосы девушки были распущены и спадали золотым водопадом на грудь, которую пересекал широкий ремень пустого заспинного колчана. Чего и говорить, подобный наряд и прическа шли эльфийке гораздо больше вычурного вечернего платья.

-- Неужели на этой кровати мог присниться плохой сон? -- вероятно, увидев выступившую на моем лбу испарину и необычайно большие для только-только проснувшегося человека глаза, спросила девушка.

-- Это все ваша Жовелан, -- откликнулся я низким, заспанным басом, отчего-то совсем не удивившись столь раннему и неоговоренному визиту девушки. Прикрыл вырвавшуюся зевоту кулаком, сел на кровати. С меня тут же сползло одеяло, оголив туловище до пупка.

-- Это кто тебя так? -- изумилась эльфийка, глядя на испещрявшие мои плечи и грудь следы шрамов.

-- Да так, -- увильнул я. -- Каких только тварей в горах да на болотах не встретишь.

-- Судя по отметинам, тебе попадались исключительно крупные особи. И как давно это было?

-- Ну... Вчера-позавчера.

После такого ответа глаза девушки едва удержались в орбитах.

-- То есть как?! Такие раны не могут зажить всего за пару солнц! Или на тебя столь чудотворно подействовала проведенная в эльфийском дворце ночь? -- усмехнулась эльфийка. Однако задор на ее лице уже спустя секунду сменился сконфуженностью. Она вдруг вскочила, отвернулась от меня, отошла к приоткрытой двери.

-- Прости, я не имела право вот так врываться к тебе, -- быстро затараторила она.

Видно, манеры у этой девушки все же были, только вот хромали на обе ноги и очень долго доходили до головы.

-- Да... ничего, -- растерявшись от столь быстрой смены обстановки, выдавил из себя я.

-- Там, -- не глядя, ткнула она пальцем в мою сторону, -- там... это... одежда там... твоя. Вот. Ты бы... ну...

-- Я понял, -- с моих губ сорвался невольный смешок. Рука потянулась к краю ложа, подняла за воротник рубашку. -- Это ваш лицовщик сшил за одну ночь? -- поражаясь качеству выполненной работы, огорошено спросил я.

Блуза была мало того, что мягкая и легкая, так еще и украшенная всевозможными изысками. По внутреннему ободу воротника проходил вышитый черными нитками контур, напоминавший утонченную цепочку. Медного цвета пуговицы несли под собой приютившую их такую же черную, вшитую вертикальную линию, проходившую по середине рубашки от ворота до подола, который, в свою очередь, украшала темная кайма.

-- Нравится? Не отвечай, знаю, что нравится. На изделия Зоэльнора еще никто не жаловался.

-- Это весьма... изящно, -- не стал отрицать я. -- Однако ныне в Ферравэле зима. Над Тьенлейвом время не властно, это я уже уяснил, и вам не ведомы настоящие заморозки. Боюсь, эта ткань слишком тонка.

-- Зря боишься. Под миртовым шелком не замерзнешь зимой и не запреешь летом. Подобных нитей ты, рискну предположить, никогда не видел, да и о названии слыхом не слыхивал, верно?

-- Верно, -- не стал спорить я. Действительно, на моем веку мне удалось поведать много текстиля самого разного качества и происхождения, но про миртовый шелк слышать не доводилось. По ощущениям -- обычная восточная фанза, такая же воздушная и нежная, протекающая между пальцев, подобно холодной воде. Да и на вид ничего сверхъестественного, помимо самой работы с тканью. -- Ладно, поверю на слово.

Я подволок штаны, сбросил одеяло, поставил ноги на пол.

-- Ну и, -- решила поддержать угасающий диалог эльфийка, все так же не оборачиваясь, -- как тебе беседа с госпожой? По-прежнему не веришь в ее слова, предсказания и прочее?

-- Не знаю, -- натягивая штаны и застегивая ремень со спящим в ножнах фальчионом, отозвался я. -- Все это слишком... легендарно, что ли.

-- Ладно наши слова, но неужели госпожа Жовелан не смогла убедить тебя?

-- Вроде бы и смогла, но вроде и ничего напрямую не сказала.

Хлопнула накинутая рубашка.

-- Ни одно ее предсказание никогда не было конкретным, -- повторила эльфийка уже известный мне факт. -- Видно, тот писарь, что показывал ей свои письмена, любил поиграть в шарады. И вот теперь одной из главных фигур в его игре являешься ты. Или ты хотел, чтобы тебя напрямую назвали "спасителем", "избранным" или еще каким-нибудь аляповатым чином?

-- Я был бы не против. Так оно хотя бы понятно. Убедить меня, дать точные указания, а не как сейчас: не знаешь кто ты, зачем и куда обязан идти.

Подобрав из-под подушки загадочный кулон, я быстро вложил его в нагрудный карман своего нового одеяния.

-- Нет, так неинтересно.

Услышав, как я принимаюсь заклепывать металлические пуговицы, эльфийка медленно, застенчиво повернулась.

-- Ну... неплохо, -- оценила мой наряд эльфийка. -- Тебе... идет.

-- Благодарю.

Моя нога запорхнула в мягкие, дотоль кованными носками выглядывавшие из-под кровати черные сапоги с многочисленными заклепками по голенищу.

-- Как высоко солнце?

-- Не слишком высоко, -- улыбнулась девушка. -- День разгорелся лишь недавно.

-- Что-то ты слишком бодрая для такого времени суток, -- хлопая по-прежнему чуть коловшими глазами, сказал я, потягиваясь.

-- Эльфам сна требуется много меньше. А вот ты, видно, сон переборол не полностью. Вон, -- кивнула переводчица в сторону стоявшей на тумбочке глиняной вазы, -- выпей вина, полегчает.

-- Что-что, а вино у вас препаршивое, -- скривившись от возникшего на языке памятного кислого привкуса, проговорил я.

-- Это отчего же?

-- Оно разбавлено.

-- Ну да. А что в этом такого? Чистое вино пьют лишь дикари.

-- Кто сказал?

-- Мы. Спирт пьянит похлеще крови. Если пить неразбавленные напитки, то дикий зверь, живущий внутри нас, вырывается наружу, принимаясь услаждать свои примитивные прихоти. Хотя часто люди пьют именно для того, чтобы разбудить в себе этого зверя. Эльфы этого не понимают. Поэтому мы уже давно привыкли пить разведенные напитки.

-- Да я уж понял, что все эльфы -- невинные душки, -- со скрипучим звуком растерев нос, промямлил я.

-- Кстати, мое имя Фленора, -- протянув руку, наконец подошла переводчица.

-- Феллайя, -- не остался в долгу я.

-- Что, Феллайя, теперь мы, стало быть, партнеры. И нас ожидает долгий и тяжелый путь до самого Фестхорского леса.

-- Вероятно, так, -- кивнул я, хотя сам еще не до конца смирился с этой мыслью. -- А что если Гранмун ошибся с определением места?

-- Гранмун никогда не ошибается, -- решительно отрезала девушка. -- После госпожи Жовелан, он -- самый мудрый эльф из всех, кого я знала. Гранмун всегда верно трактовал каждое предсказание Чтеца, каким бы смутным оно не казалось. И сомневаться в его мудрости и прозорливости тебе следует в последнюю очередь.