На его лице что-то вспыхивает – гнев? стыд? обида? – и не успеваю я опомниться, как он отталкивает меня. Так сильно, что я чуть не скатываюсь с кровати. Никогда еще я не видел его настолько рассерженным. Без единого слова он встает и переходит на другую кровать, а там поворачивается ко мне спиной и до ушей накрывается одеялом.

– Зак? – бормочу я растерянно.

– Видимо, Анж, ты совсем низкого мнения обо мне, если считаешь, будто я с тобой исключительно ради секса. – Дотянувшись до ночника на тумбочке, он бьет по выключателю с такой силой, что лампа стукается о стену. Комната погружается в темноту.

– Зак… – пробую я позвать его еще раз, но он не дает мне закончить.

– Спокойной ночи, Анжело.

И я остаюсь лежать в одиночестве на кровати, пытаясь понять, как я умудрился настолько сильно все испоганить.

***

На следующее утро я, как всегда, просыпаюсь рано. В любой другой день я бы перебрался в постель к Заку. Он притянул бы меня к себе, и мы бы подремали еще немного, нежась под одеялом, а потом я бы проснулся от того, что меня мягко укладывают на живот, с его тяжестью на спине, с его губами на шее, с его пальцами или членом меж моих ног.

В любой другой день. Но не сегодня.

Я думаю о том, что будет, если я все равно лягу к нему. Если притворюсь, что ничего не случилось. Что он сделает? Обнимет меня, как раньше, и займется со мной любовью? Или повернется ко мне спиной? Выяснять ответ слишком страшно. В голове после вчерашнего каша, и, говоря по правде, я боюсь, что сделаю только хуже.

Мне надо уйти. Я одеваюсь. Нахожу в ящике карандаш и листок бумаги. Потом задумываюсь над тем, что же сказать.

В конце концов я пишу вот что: «Проведи день с М. и Дж. Не волнуйся. Просто мне нужно немного времени.» Хочу приписать, что прошу у него прощения или – еще лучше – что я люблю его, но не могу. Бросаю записку на свою пустую кровать и выхожу из отеля.

Оказавшись на Стрипе, я понимаю, что не знаю, куда идти. Вчера мы пошли на юг, так что сегодня я поворачиваю на север. О Заке я пока что не думаю. Я знаю, мысли о нем придут позже. А пока я просто пытаюсь снова нащупать внутри себя.

Это так странно – гулять по Вегасу в шесть утра. На улицах и туристов-то нет, не говоря уже о типах, что раздавали карточки с голыми женщинами. В тишине звуки рекламы, рвущиеся из колонок дрянных казино, кажутся слишком громкими. Повсюду валяются стаканчики и пустые бутылки. Магия этого места истончилась настолько, что, если приглядеться, можно различить все скрывающееся под нею дерьмо и ложь.

Я все иду, иду, иду и в итоге оказываюсь у отеля «Венеция». Останавливаюсь, потому что даже сейчас, в резком утреннем свете, он выглядит безмятежно. И он прекрасен. Магия здесь сильнее. Я захожу внутрь через ведущие к магазинам двери и, сделав несколько шагов, задираю голову вверх. И замираю на месте.

Потолок потрясающий. Сплошь увешан картинами: всеми сортами картин в замысловатых золотых рамах. Я понятия не имею, на что это должно быть похоже – на Сикстинскую капеллу или на что-то еще, – но он прекрасен. Жаль, Зак не видит всего этого великолепия. Никогда даже не думал о том, чтобы слетать в Европу, но внезапно мне дико хочется оказаться там прямо сейчас. Ну не бред ли – то, что Город Греха вызывает у меня такие желания? Долго-долго я просто стою и пялюсь в потолок. Затем наконец двигаю дальше, глазея по сторонам. Магазины закрыты, и я рассматриваю витрины, где выставлена чужая жизнь. Шарфы по пятьсот и костюмы по пять тысяч долларов. Шелковые галстуки и художественно разорванные джинсы, в которых я бы не позволил себе даже сесть. Все это ничуть не улучшает мне настроение.

В паре ресторанов подают завтраки, и пока я раздумываю, не выпить ли кофе, у меня звонит сотовый. Это, ясное дело, Мэтт. Можно было и догадаться. Зак с Джаредом наверняка проспят минимум до девяти. Или до десяти. И как я не подумал, что Мэтт станет меня искать?

– Ты где, черт бы тебя побрал? – рявкает он.

– В «Венеции».

– Стой там. Я сейчас буду.

– У меня есть выбор?

– Нет. – Я знал, что он так скажет. – Я заходил к тебе в номер…

– Да? – спрашиваю я, когда он не договаривает.

– Зак выглядит препаршиво. Он очень расстроен.

Черт. Прямо сейчас я не могу говорить об этом.

– Не расскажешь что-нибудь, чего я еще не знаю?

Он вздыхает, потом говорит – помягче:

– Есть хочешь?

– Я не стану обсуждать Зака.

– Окей.

– И ничего из вчерашнего тоже.

– Окей.

– Да.

– Что «да»?

– Да, я бы что-нибудь съел.

– Ты можешь хотя бы раз не усложнять все до крайности?

– Возможно, – говорю ему я, – но не сегодня точно.

Мы договариваемся, где встретиться, потом находим заведение с завтраками. Мэтт держится молодцом, о Заке и не упоминает и только потом, когда мы уже поели, говорит:

– Джаред хотел сходить сегодня на шоу. Зак, наверное, пойдет вместе с ним.

– А ты?

– Если ты не идешь, то и я идти не обязан.

– И чем мы тогда займемся?

– А чем тебе хочется?

– Здесь есть еще горки?

Он усмехается.

– В «Стратосфере». Горки там так себе, но есть пара других аттракционов.

– Хороших?

– Будешь визжать, как пятилетняя девочка.

Я почти улыбаюсь.

– Поглядим, крутыш.

И хотелось бы сказать, что мы хорошо провели время, но правда в том, что весь день компания из меня никакая. Я не могу перестать волноваться о Заке, о том, злится он еще или нет. Все думаю о Джонатане и о его словах. Что случилось после того, как я ушел? Вдруг он явился к Заку? Вдруг Зак осознал, что Джонатан прав? Я представляю, как возвращаюсь в отель, а Зака там нет. Есть только записка на кровати с сообщением, куда он ушел. Я представляю, как они мирятся, ложатся в постель и начинают заниматься любовью. Я представляю, как возвращаюсь в Коду один. В глубине души я понимаю, что все эти мысли – бред, но мой разум упорно продолжает генерировать худшие сценарии из возможных.

Мэтт будто чертов святой. Весь день я на него срываюсь, а он продолжает оставаться собой. Иногда пытается подбодрить меня, иногда просто оставляет меня в покое и не мешает хандрить. Спустя несколько часов и пару наших воплей на аттракционах он наконец-таки говорит:

– Нам лучше вернуться. А то они потеряют нас.

– Я знаю.

Мы начинаем идти, и, чем ближе подходим к отелю, тем молчаливей я становлюсь. С каждым шагом узел страха у меня в животе тяжелеет. Мэтт поглядывает на меня краем глаза.

– Ты точно не хочешь поговорить? – в конце концов произносит он.

– Точно.

– И даже не скажешь, что произошло вчера ночью?

– Нет.

– Ладно. – Полквартала он молчит, затем спрашивает: – Вы с Заком поссорились?

– Типа того.

– И расстались?

– Нет.

Еще пара минут молчания, а потом:

– Ты ведь не наделал вчера глупостей?

Наделал, но не таких, на которые намекает он.

– Нет.

– Тогда что…

– Мэтт, я же сказал. Не хочу это обсуждать.

– Окей. – Мы проходим еще квартал. – Хочешь, скажу одну вещь?

– Нет, но ты ведь все равно скажешь.

– Джаред как-то раз сказал, что у него внутри есть компас, но вместо севера он показывает на запад.

– Неудивительно, что заблудиться для него – как два пальца.

– У Зака тоже есть внутри компас. И знаешь, куда он показывает?

– На ларек с тайской едой?

– На тебя.

– И это типа должно что-то значить?

– Типа да. – Он отвешивает мне подзатыльник – довольно чувствительный, но признаваться в этом я не намерен, – затем усмехается. – Вытащи голову из задницы – и увидишь.

***

Я немного нервничаю, когда захожу в наш номер. Снаружи еще светло, но занавески задернуты, и в комнате полумрак. Зак сидит на краю кровати и глядит в телевизор. Но я его знаю. Он не видит, что на экране.