Я протянул руку и захватил пригоршню его волос, а он позволил мне притянуть себя вниз. Я остановился ровно за момент до того, как его губы должны были коснуться моих.

– Я люблю тебя, – проговорил я. Мне нравилось наблюдать за тем, каким становилось его лицо, когда я признавался ему в любви. Он всегда реагировал одинаково: его глаза закрывались, он склонял голову набок и немножечко улыбался. Словно где-то в глубинах его души хранилась маленькая коробочка с дорогими ему моментами, и всякий раз, когда я говорил ему о своих чувствах, он на миг прикрывал глаза, чтобы спрятать мои слова в то секретное место.

Его глаза снова открылись, и он улыбнулся мне.

– Я полюбил тебя первым.

Я непроизвольно расхохотался.

– А это-то здесь при чем?

– Это значит, я выиграл.

– Хорошо, – согласился я и поцеловал его. – Ты выиграл.

Он сходил в ванную и принес полотенце, чтобы я мог вытереть то, что он оставил у меня на животе и груди. На мне все еще были ботинки, а вокруг щиколоток болтались брюки, и, пока я снимал их, мне стало смешно.

– Не мог сначала дать мне раздеться?

– Ты что это, жалуешься? – шутливо спросил он, забираясь в кровать.

– Ничуть, – ответил я, ложась ему за спину.

– По крайней мере, ты бодрствовал, – поддразнил меня он.

– О, теперь ты жалуешься?

Я не видел его лицо, но знал, что он улыбается.

– Ничуть.

Убрав его волосы так, чтобы они не щекотали мне нос, я начал водить кончиком пальца по светлым веснушкам, покрывающим его плечи.

– Так ты скажешь мне или нет? – через пару минут спросил он.

Я ответил не сразу. Мы с Джаредом почти всегда сходились во мнениях, но единственным, в чем мы точно не совпадали, было отношение к Заку и Анжело. Анжело был мне как брат. Я любил его, но знал, что Джаред от него в общем-то не в восторге. После новогодней вечеринки Джаред стал вести себя с ним заметно прохладнее, но когда я спросил Джареда, что случилось, он не ответил. Я знал, почему. Со своим до крайности неконфликтным характером он не хотел ставить меня в положение, при котором мне пришлось бы выбирать чью-то сторону. И мы, не сговариваясь, вообще перестали их обсуждать. Но теперь он спросил меня, и я был должен ответить.

Тщательно подбирая слова, чтобы не обвинять ни одну из сторон, я сказал:

– Анжело считает, будто он недостоин Зака.

– А ты считаешь, будто Зак недостоин Анжело.

Это был не вопрос.

– Я думаю, что иногда Зак не думает о том, что нужно Анжело.

Повисла тишина. Я знал: он не согласен, а молчит, потому что не хочет спорить.

– Говори. – Я легонько ткнул его в ребра, и он вздохнул.

– Я не знаю, как ты можешь так говорить. Все ровным счетом наоборот. Зак только об Анже и думает. – Я понимал, о чем он, и гадал, можем ли мы оба быть правы. – Что бы Зак ни делал, этого всегда недостаточно. По-твоему, Анж много думал о Заке, когда танцевал там?

– Зак вроде не возражал.

– То есть, самому Анжело можно все, но если кто-то посмотрит на Зака, надо срочно слетать с катушек? По-твоему, это честно?

– Джонатан не «кто-то», а бывший бойфренд. И он не просто «смотрел» на Зака, он целовал его. Поэтому да, я считаю, Анжело имел полное право злиться.

– Как и Зак.

Что тут сказать? Если я сам ни при каких условиях не смог бы сидеть и смотреть, как чужие руки трогают Джареда. Но когда те мужчины трогали Анжа, Зак не моргнул и глазом.

– Они другие. Не такие, как мы, – сказал я скорее себе, чем ему.

– Ну прямо открытие года, Бэтмен.

Он начал раздражаться, и я поцеловал его в веснушчатое плечо.

– Ты был прав, – промолвил я мягко, пытаясь сделать так, чтобы он вновь расслабился. – Зря мы пошли в тот клуб.

– Естественно, я был прав, – сказал он, но уже без резкости в голосе. Он игриво ткнул меня локтем под ребра. – А ну-ка повтори это снова.

Я рассмеялся, и моя ладонь, соскользнув вниз, легла ему на живот.

– Ты был прав, – тихо прошептал я ему на ухо, и он улыбнулся. – А знаешь, что еще?

– Что?

– Если я когда-нибудь увижу, как ты танцуешь с другим, то спячу.

– Если ты когда-нибудь увидишь, что я просто танцую, значит, я пьян до такой степени, что меня пора уводить домой. – Несколько минут мы лежали и, удовлетворенные, просто молчали. Я отпустил свою руку блуждать по его телу. Я изучил его всего наизусть: текстуру кожи, гладкую поверхность плоского живота, изгиб бедер, крепкие мускулы его ног. Мои пальцы рисовали линии по его веснушкам, очерчивали знакомые контуры его плоти. Он вздохнул, расслабляясь возле меня. – Как думаешь, у них все наладится?

– Очень на то надеюсь, иначе…

– Что?

– Иначе нас ждет та еще поездка домой.

Глава 5

Анжело

Я остаюсь на улице еще на пару часов. От «Белладжио», правда, не ухожу. Я знаю, о чем думал Мэтт, но искать приключений не собираюсь. Сделать все еще хуже – это последнее, что мне хочется.

Несмотря на все сказанное Мэттом, я знаю – Джонатан прав. Что я могу предложить Заку? У них у всех есть дипломы. Нормальная работа. У меня же, блин, нету даже бумажки об окончании школы. Я до конца жизни буду работать на Зака или раскладывать по пакетам чужие покупки. Как и сказал Джонатан.

Ну, а то, что он назвал меня легкодоступной задницей… Так раньше правдой было и это. С тех пор прошло несколько лет, но я знаю, кто я. И кем я был. И что до Зака парни хотели от меня только секса. Я пытаюсь сказать себе, что я изменился, ведь теперь у меня есть Зак, и Джаред, и Мэтт. Но правда ли это? У меня нет ответа.

Я знаю, что должен вернуться. Я знаю, Зак от беспокойства сходит с ума. Просто мне нужно прийти в себя. И я стою и смотрю на фонтаны, пока, наконец, не решаю, что могу снова показаться ему на глаза.

Как только я открываю дверь, мне становится ясно, что за все это время Зак не присел ни на минуту. На его лице облегчение, и мне становится только хуже. Лучше бы он был в ярости, злился на меня. Насколько было бы проще, если б мы как следует проорались, а потом упали на пол и оттрахали друг дружку до потери пульса. Разве не так это должно работать?

Не успеваю я сделать и пары шагов, как он оказывается рядом и заворачивает меня в объятья.

– Прости меня, Анж.

– Ты меня тоже.

– Я не хотел, чтобы все так вышло.

– Не мог смотреть, как он тебя трогает, Зак.

– Этого больше не повторится.

– Злишься за то, что я танцевал?

– Нисколько.

– Это ничего не значит, Зак. Я просто дурачился.

– Я знаю. Это я во всем виноват. Если бы Джонатан не поцеловал меня…

– Я убью его нахер, если он снова к тебе притронется.

– Этого не будет.

– Прости, что я так долго не приходил.

– Тебе надо было побыть одному. Я понимаю.

– Зак?

– Да?

– Заткнись и поцелуй меня.

Мгновение он колеблется, чего раньше с ним еще не бывало. Я пытаюсь понять, почему. Может, он думает, что мы должны побольше поговорить? Или по-настоящему злится? Или вспоминает о Джонатане? Но потом он берет в ладони мое лицо, и его губы находят мой рот. Его язык скользит по моей нижней губе. Сколько бы он так ни делал, это по-прежнему всякий раз заводит меня.

Мы раздеваемся, и я толкаю его на кровать, а сам забираюсь сверху.

– Скажи, что ты хочешь, Зак, – прошу я.

Он поднимает взгляд, и я вижу, что моя просьба его тревожит. Обычно это он говорит мне такие слова.

– Я просто хочу тебя, Анж, – в замешательстве произносит он.

Он по-прежнему не понимает. Я целую его грудь, щекочу языком соски. Он возбужден, но еще колеблется.

– Зак, я сделаю для тебя все, – шепчу я. – Только скажи, что ты хочешь.

Он напрягается – и не в хорошем смысле, – и я понимаю, что делаю что-то не то. Однако не знаю, что именно.

– Анжело, почему?

– Потому что он прав, Зак. Кроме этого, мне больше нечего дать тебе. Хотя бы позволь мне сделать это, как надо.