Он не поворачивается ко мне, не говорит ничего, и я тоже молчу. Снимаю пальто и ботинки. Сажусь на кровать и смотрю в пол. Может, кто-нибудь оставил там для меня шпаргалки с правильными словами? Но нет. Краем глаза Зак наблюдает за мной – как мышь наблюдает за кошкой. Ждет, что я сделаю: цапну его или просто унесусь прочь.

Мы и раньше, бывало, ссорились, но первый шаг к примирению всегда делал Зак. Он подходил ко мне и садился передо мной на корточки. Опускал голову мне на колени, говорил, как сильно он меня любит, и на этом ссора обычно заканчивалась. Но на сей раз яснее ясного, что гребаный первый шаг предстоит сделать мне.

Сделав глубокий вздох, я встаю напротив него. Он поднимает взгляд – настороженный, готовый к новой атаке. Черт, если б я знал, что сказать. Инстинкт толкает меня к нападению, понуждает обвинить его в том, что он притащил нас в Вегас, что устроил тот идиотский ужин с Джонатаном. Я бы мог обвинить его в том, что он поцеловал своего бывшего, или в том, что не спорил, когда Джонатан назвал меня легкодоступной задницей. Я бы мог сказать столько всего, что обидело бы его или взбесило. Такие вещи я делать умею.

А исправлять свои ошибки – нет. Мне хочется просто прикоснуться к нему. Убедиться, что он не оттолкнет меня. Я заставляю себя протянуть руку и погружаюсь пальцами в его волосы. Моя ладонь ложится ему на щеку. Он напрягается. Сжимает челюсти и закрывает глаза, словно мои прикосновения для него невыносимы. И это ранит так, что не передать словами. Так стягивает мне грудь, что я не могу дышать.

– Зак? – Я едва слышу свой срывающийся, дрожащий голос. Я хочу, как он раньше, опуститься на пол и положить голову ему на колени. Но я знаю, что если сделаю так, то не выдержу и разревусь как младенец. – Зак, скажи мне, что делать. Потому что я понятия не имею, как все исправить.

Секунду мне кажется, что ответа я не дождусь. Он просто сидит, глаза крепко зажмурены, и не двигается. Потом вздыхает, и напряжение в нем отчасти ослабевает. Моя рука еще лежит на его щеке. Он накрывает ее своей, поворачивается к ней и покрывает поцелуями мои пальцы.

– Вот уже во второй раз, – говорит он тихо, губы задевают мою ладонь. На меня он не смотрит. – Во второй раз ты намекаешь, что кроме секса тебе нечего дать мне. – Первый раз был несколько месяцев назад. Дома, в день, когда я сломался и позвонил своей матери. В день, когда я признался ему в любви. Его и тогда это расстроило, но не так, как сейчас. – Ты разбиваешь мне сердце, Анжело. Разве ты не знаешь, как много для меня значишь? Разве не знаешь, как сильно я люблю тебя? Ведь если нет… – Голос обрывается, но он поднимает голову, и по глазам я вижу: ему так же плохо, как мне. – То я не знаю, что еще сделать. Я не знаю, как сделать так, чтобы ты мне поверил.

Прямо сейчас мне безразлично, верю я или нет. Мне нужно одно: вернуться к тому, что у нас было. Я хочу снова просыпаться в ночи и перебираться к нему в постель. Я хочу снова заниматься с ним по утрам любовью. Я хочу знать, что завтра он снова захочет почувствовать прикосновение моих рук.

– Я не могу, когда ты на меня злишься, – шепчу я.

– А я не могу, когда я злюсь на тебя. – Он поднимается на ноги. Подходит вплотную, но не притрагивается ко мне. – Пообещай, что никогда больше так говорить не будешь.

Я все равно считаю, что прав. Я не знаю, то ли он обманывает себя, то ли лжет мне, просто чтобы утешить. Но мне плевать. Если он не хочет, чтобы я произносил это вслух, я не буду.

– Обещаю, – говорю я.

– Хорошо. – Сказав это, он крепко прижимает меня к себе и целует. Я знаю, прошло не так уж и много времени – меньше дня, – но ощущение такое, будто он не целовал меня целую вечность.

Обнимая меня, он тянет меня к кровати. Его ладонь проникает мне под одежду, скользит по моей спине. Я начинаю расстегивать его брюки, но он меня останавливает.

– Без секса, Анж. Мне просто хочется к тебе прикасаться.

Я знаю, это его «без секса» вызвано желанием утвердить свое мнение, однако не возражаю. Мы раздеваем друг друга. Он целует мои глаза, мои щеки. Его ладони ниже талии не заходят, но поглаживают мой живот, спину и руки. Они такие мягкие, и он так со мной нежен. И я по новой осознаю, как это приятно – когда он меня ласкает. А потом он укладывает меня в постель. Я прячу лицо у него на груди и пытаюсь проглотить ком в горле.

Его ладонь скользит по моей спине и замирает у шеи. Его голос – тихий и осторожный, точно он боится спугнуть меня.

– Анжело, поговори со мной. Я не смогу ничего исправить, пока ты не скажешь, что тебя мучает.

Я знаю точно, какие слова мне хочется произнести. Они всегда давались мне нелегко, но на сей раз я глубоко вдыхаю и вместе с воздухом выталкиваю их из своей груди, и они обретают форму.

– Зак, я так сильно тебя люблю. – Признание звучит совсем тихо, но по тому, как он задерживает дыхание, я понимаю, что он меня слышит. А потом я говорю еще кое-что. То, что и не планировал. – Пожалуйста, не бросай меня.

Момент – крошечный миг – он впитывает мои слова. А потом вокруг меня обвиваются его руки, и он стискивает меня так крепко, что не вздохнуть. Я больше не могу сдерживать слезы. Ненавижу то, что всегда перед ним плачу, но он делает вид, что не замечает. Целует меня в лоб и говорит ласковым голосом:

– Анжело, я не понимаю, как ты можешь быть таким умным и таким до ужаса глупым одновременно.

– В смысле?

– Неужели ты до сих пор не понял? Никто и ничто на свете на заставит меня тебя бросить. Ты – вся моя жизнь, ангел. И мне нравится все, как есть.

Страх, который сидел у меня внутри целый день, чуть-чуть отступает, но ком в горле становится еще больше. Перед ответом я набираюсь сил, чтобы удержать свой голос от дрожи.

– В нем – все, чего нет во мне.

– Но ты – все, чего я хочу, Анжело. Ты. А не он.

Я – все, что он хочет? Я? Недоучка, которому нечего предложить? Я пытаюсь ему поверить. Пытаюсь понять, как он мог выбрать меня.

– Меньше чем через час здесь будут Мэтт с Джаредом, – говорит он мягко. Он знает, я не хочу, чтобы они увидели меня в таком расклеенном состоянии. Ни за что на свете я не покажусь им таким. Зак легонько тормошит меня. – Идем. Примем душ. – Он так хорошо меня знает.

– Окей, – только и могу вымолвить я.

Я позволяю ему поднять себя с кровати и увести в ванную. Он включает душ, мягко затягивает меня в кабинку и, встав за моей спиной, обнимает, а я закрываю глаза и, откинувшись на него, пытаюсь отпустить все плохое. Пытаюсь смыть потоком горячей воды весь свой гнев и все свои слезы.

Я не знаю, сколько времени мы вот так стоим. Вскоре его руки приходят в движение. Он моет мне спину, затем его ладони переходят вперед. Плавно движутся по моей груди, по животу, между ног. В следующее мгновение он разворачивает меня, прижимает к стенке. Мои глаза закрыты. Я позволяю ему вести. Ощутив на животе его губы, я понимаю, что он опустился передо мной на колени. А потом его язык касается щелки на моем члене, и мне, чтоб устоять на ногах, приходится ухватить Зака за плечи.

Он сказал «без секса», и я не знаю, должен ли остановить его. Я правда не знаю, правильно ли не мешать ему и честно ли желать большего. Но вот вокруг меня смыкаются его губы, и я прекращаю думать. Совсем. Впервые с момента, как я сегодня открыл глаза, мое сознание отключается, и наступает блаженное облегчение. Нет ни страха, ни тревог, ни стыда. Нет нелепых сценариев, которые, будто плохое кино, проигрывались у меня в голове. Все растворяется в потоке безмолвного, чувственного забвения. Есть только я и он – и чистое физическое наслаждение.

Спиной я ощущаю холодную, гладкую поверхность кафельной плитки, а грудью – обжигающие струи воды. Мои пальцы запутались в его густых каштановых волосах, его рот – такой теплый, сладкий. Дающий. Как и сам Зак. Одна его рука проникает меж моих бедер, а потом я чувствую, как его влажные, скользкие от мыла пальцы потирают мой вход.

Я издаю тихий стон, и это изумляет его настолько, что он даже перестает сосать. Во время секса я обычно веду себя не особенно шумно. Не знаю, почему. И не замечал до тех пор, пока Зак не сказал мне. Но я знаю, как ему это нравится – когда что-то непроизвольно соскальзывает с моих губ. Низким, хрипловатым голосом он просит: