— Тс-с!

При этом едва слышном окрике Ноа Джина застыла на месте. Казалось, стук ее сердца слышен за сотню шагов. Пот, холодный и сырой, как зловонный воздух этого подземелья, стекал по ее лбу и ресницам. Она прислушалась…

— Проклятая сука! — эхом разнесся по подземному коридору мужской голос, полный такой неописуемой ярости, что у Джины волосы встали дыбом. Пальцы заболели от усилия, с которым она сжимала рукоять револьвера. Тишину прорезал вопль, от которого кровь стыла в жилах. Женский вопль…

— Не убивайте меня, прошу вас, — всхлипывала женщина. — Я никому не скажу, что вы Потрошитель, пожалуйста, отпустите меня!

Судя по произношению, голос принадлежал англичанке, и она явно находилась на грани истерики от ужаса и отчаяния.

— Это не Йанира, — выдохнул Маркус.

— Во сколько откроются врата? — послышался голос Лахли.

— Я не знаю!

— Тогда сколько времени было, когда ты проходила через них сюда? Говори!

Новый, захлебывающийся, полный боли крик раскатился по подземелью.

— Около… Около восьми вечера, кажется… В сумерках… о Боже, не надо!.. Нет!

Она снова отчаянно завизжала, и тут же этот звук резко оборвался. Джину била крупная дрожь; она разрывалась между необходимостью прятаться и побуждением броситься вперед, остановить эту чудовищную пытку. И тут в туннеле послышался новый звук, который Джина опознала не сразу. Тяжелые, ритмичные удары, зловещий хруст — словно кто-то разделывал говяжью тушу. Джина прикрыла рот рукой. Удары стихли; чуть позже послышались шаги и громкий стук, словно захлопнулась дверь. Кто-то быстро шел в их сторону, шлепая ногами по воде. Долгое, жуткое мгновение Джине казалось, что Лахли возвращается прямо к ним. Свеча в руках у Ноа погасла, и они погрузились в пугающую черноту. Шаги все приближались, а вместе с ними туннель осветился отблесками горящего фонаря, но тут же снова померк — Лахли свернул куда-то в сторону и исчез в лабиринте подземных ходов.

Джина заметила, что дрожит как в лихорадке. Минуты тянулись в темноте зловонного подземелья мучительно долго, а мысли метались в голове стаей напуганных обезьян. Давно уже стихли шаги Лахли, а они все еще не шевелились, не осмеливаясь даже вздохнуть. Первый шорох послышался со стороны Ноа:

— Маркус, будь добр, зажги свечу.

Чиркнула спичка, и подземный туннель снова осветился.

Желтый, теплый, живой огонек высветил три побелевших лица. Джина с усилием сглотнула слюну; руки ее все еще дрожали.

— Где бы он ни мучил эту беднягу, это совсем близко отсюда.

— Он запирал какую-то дверь, — задумчиво произнес детектив. — Возможно, еще один люк. Надо отыскать его и посмотреть, не держит ли он Йаниру вместе с другими узниками.

Через несколько шагов их туннель пересекся с другим. Следом за Ноа они свернули налево, в направлении, противоположном тому, куда скрылся Лахли. Джина каждые несколько секунд тревожно оглядывалась, опасаясь, что жуткий убийца вернулся и преследует их, услышав их шаги. Сжимавшая револьвер рука вспотела. Джина понимала, что против Джека-Потрошителя ее оружие абсолютно бесполезно. Его просто невозможно было убить сегодня — и еще почти целый месяц, до самой смерти Мэри Келли. Но ничего другого у нее все равно не было, и она держала его в руке хотя бы для того, чтобы чувствовать себя чуть увереннее.

— Ах, чтоб ему… — послышалось недовольное восклицание Ноа, и Джина встревоженно повернулась к нему.

— Что там?

— Железная дверь! И заперта наглухо.

И правда, в глубокой нише виднелась невысокая, окованная железом дверь. Джина толкнула ее, поискала взглядом замок и поняла, что без ключа им ее не открыть. К тому же дверь отворялась внутрь, так что они не могли даже отжать ее или попытаться снять с петель.

— Нам нужен ключ.

— Обойдемся отмычкой, — вздохнул детектив. — К счастью, за последние три года у меня появилась привычка никуда без них не ходить. Пока за нами гоняются приятели твоего отца, нам в любой момент может понадобиться быстро попасть куда-нибудь, где можно укрыться. И еще нам повезло, — рука Ноа нырнула в карман и появилась обратно с набором отмычек, — что викторианские замки велики, примитивны и их весьма просто открыть.

Маркус поднес свечу ближе к замку, чтобы Ноа было лучше видно. Некоторое время не было слышно ничего, кроме дыхания и осторожного царапанья отмычки в замке, потом что-то заскрежетало и щелкнуло.

— Есть!

Наступила напряженная тишина.

Тяжелая дверь отворилась почти бесшумно: петли явно часто смазывали, предохраняя от царившей в подземелье сырости. Как ни странно, за дверью горел свет. Несколько газовых рожков у самого пола освещали картину, которую вполне можно было сравнить с адом. Мурашки бегали по коже у Джины, когда она следом за Ноа шагнула через порог и тут же застыла, испуганно ахнув. В ноздри ударил тошнотворный запах разлагающейся плоти. Джина опустила взгляд и к ужасу своему поняла, откуда исходила эта жуткая вонь.

— О Боже!

Кто-то залил весь пол помещения кровью. У двери словно дрова в поленнице были сложены фрагменты по меньшей мере двух свежих трупов. Руки, ноги, другие части тела — она даже не могла разобрать, какие именно. И две отрезанные головы: темноволосая мужская и светловолосая женская. Обе головы лежали на рабочем столе-кушетке, тянувшемся вдоль одной из стен под рядом висячих полок. Незрячие глаза смотрели на дверь; оба лица были искажены гримасами боли и ужаса. На вбитом в каменную стену крюке висели какие-то белые одежды, на рукавах и груди которых виднелись бурые пятна. В центре помещения стоял на полу каменный пьедестал, напоминающий алтарь. На нем красовалась еще одна отрезанная голова, почти череп с остатками сгнившей плоти и волос. Судя по тому, что еще можно было разобрать, он когда-то принадлежал подростку мужского пола. Почти половину пространства комнаты занимал огромный древесный ствол с торчавшими во все стороны сучьями. Судя по всему, дерево протащили сюда по частям, а потом скрепили металлическими скобами. С одного из самых больших, верхних сучьев, свешивалась обнаженная женская фигура со связанными над головой руками — Йанира! Она была без сознания, но грудь ее едва заметно вздымалась, значит, она была жива.

— Ох, пресвятая Богородица!.. — послышался срывающийся шепот Ноа. Маркус уже сбросил свой плащ и осторожно заворачивал в него Йаниру. Стискивая зубы, Джина нашла на столе нож и разрезала веревки, стягивавшие запястья Йаниры. Маркус отвел упавшие на лицо жены волосы, пытаясь разбудить ее.

— Ее усыпляли, — заметил детектив. — Я слышу запах хлороформа.

— Ублюдок! — зарычал Маркус. — Я всажу в него пулю!

— Сейчас нам нужно убираться отсюда, пока этот маньяк не вернулся.

Детектив шагнул к двери и осторожно выглянул в темноту. Джина тем временем зажимала рот рукой, борясь с душившей ее тошнотой. Должно быть, визжала именно эта блондинка. А они стояли и слушали, пока он рубил ее на части… Оттолкнув Ноа, она выскочила в подземный коридор, прислонилась к противоположной стене, и ее вырвало. На плечо ей легла рука Ноа.

— Ты в порядке? — встревоженно спросил детектив. Она кивнула и наконец нашла в себе силы выпрямиться.

— Извини, — пробормотала она, вытирая рот. — Ничего не могу поделать…

— Боже… — Вид у Ноа был такой, словно не одной Джине дурно от этого зрелища. Маркус вынес жену из жуткой комнаты. Детектив закрыл дверь и, повозившись с отмычкой, щелкнул замком. — Кажется, все так же, как было до нас. Пусть попотеет, пытаясь понять, как усыпленная жертва вышла через запертую дверь. Надеюсь, это как следует встряхнет его.

— Если ты не возражаешь, — сказала Джина, стараясь не стучать зубами, — я бы предпочла не возвращаться через этот его дом в Уоппинге. Меньше всего на свете мне хотелось бы встретиться с ним, когда он будет идти назад.

— Ничего не могу возразить. — Детектив, прищурясь, вгляделся в одну сторону туннеля, потом в другую. — Мы должны находиться совсем недалеко от реки. Мы ведь спустились в канализацию почти у самых Лондонских доков. Судя по расстоянию, что мы прошли в этом направлении, Темза должна быть совсем рядом, вон там. — Палец Ноа уткнулся в стену за их спинами. — Где-то там Вестерн-бей-син, так что, по-моему, нам нужно туда. — Детектив кивнул в сторону туннеля, противоположного тому, по которому они пришли.