Входит шут с письмом и Фабиан. Но я сама была в таком расстройстве, Что о его безумье позабыла. Что с ним, друзья, скажите? Шут Да что, графиня, он борется с чертом, как только может человек в его обстоятельствах. Вот он написал вам письмо. Мне следовало отдать его вам еще утром; но ведь послания сумасшедших – не Евангелие: все равно, когда их отдашь.
Оливия Вскрой его письмо и прочти. Шут Поучайтесь же: дурак читает послание сумасшедшего! «Видит Бог, графиня…» Оливия Шут Нет, графиня, я только передаю слова сумасшедшего. Если вам угодно, чтобы я читал с чувством, вы не должны меня перебивать. Оливия Пожалуйста, читай с толком. Шут Я так и сделаю, мадонна. Но чтобы вычитать из него здравый смысл, надо читать по-моему. Внимайте же, моя принцесса… Оливия Фабиан (читает) «Видит Бог, графиня, вы меня обидели, и мир об этом узнает. Хотя вы ввергли меня во тьму и отдали меня во власть вашему пьяному дядюшке, я столь же в уме, как и вы. В руках моих находится ваше письмо, которое побудило меня вести себя таким образом, и я уверен, что могу им себя оправдать, а вас пристыдить. Думайте обо мне что угодно. На время я забываю должное почтение и говорю как обиженный. Почитаемый за сумасшедшего Мальволио». Оливия Шут Герцог Это не похоже на сумасшедшего. Оливия Верни ему свободу, Фабиан, И приведи сюда к нам поскорее. Уходит Фабиан. Когда угодно вам, мой государь, Любить во мне сестру, а не супругу, Позвольте предложить, чтоб день один В моем дворце две свадьбы увенчал. Герцог На это я охотно соглашаюсь. (Виоле.) Твой господин дает тебе свободу, За службу же тяжелую твою, Тяжелую для робости жены, Привыкшей к попечениям нежнейшим, Прими мою ты руку, и отныне Будь господина госпожею. Оливия Фабиан возвращается с Мальволио. Герцог Оливия Он самый. Что, Мальволио, с тобой? Мальволио Графиня, вы обидели меня, Обидели жестоко. Оливия Мальволио Обидели. Прочтите эти строки; Вы не откажетесь от ваших слов. Пишите иначе, когда возможно, Перемените слог и форму букв; Скажите, что печать и эти мысли Не вам принадлежат. Их отрицать Не в состоянье вы! Итак, признайтесь: Зачем так ясно высказали вы Свою любовь и приказали мне Являться к вам с улыбкой неизменной, С подвязками, завязанными накрест, Обутым в желтые чулки? Зачем Вы приказали обращаться гордо С прислугой, с сэром Тоби? И когда Я все с покорной выполнил надеждой, Зачем велели вы меня схватить, Замкнули в тьму, прислали мне попа И сделали шутом и дураком Глупейшим, над которым все смеялись? Скажите мне, зачем? Оливия Ах, мой любезный! Ведь это не моя рука, хоть точно С моею очень схожа. Без сомненья, Письмо Мария написала. Да, Припоминаю я: она сказала Мне первая, что ты сошел с ума. Потом явился ты с своей улыбкой, В чулках, расхваленных в твоем письме. Но успокойся же: с тобой сыграли Презлую шутку, и, когда откроем Зачинщиков ее, в своем же деле Ты будешь и судьею, и истцом. Фабиан Графиня, час, столь светлый и благой И радостный, пускай не омрачают Ни жалобы, ни будущие ссоры, В такой надежде сознаюсь я смело, Что выдумали это я и Тоби Против Мальволио, чтоб проучить Его за грубость обращенья с нами. Письмо ему Мария написала По настоянью сэра Тоби: он За это обещал на ней жениться. Но в шутке злой веселости так много, Что, право, смех тут более к лицу, Чем мщение; к тому ж и оскорблений Довольно тут обеим сторонам. Оливия Бедняжка, как они одурачили тебя! Шут Да, «одни родятся великими, другие достигают величия, а иным оно само дается». Играл и я роль в этой комедии, милостивые государи, роль некоего отца Маврикия. Да, впрочем, все равно. «Ей-богу, шут, я не сумасшедший!» Да, помните ли вы еще: «Я удивляюсь, ваше сиятельство, как вы можете находить удовольствие в шутках такого бездарного мерзавца: если вы не смеетесь, так у него рот зашит»? Так-то волчок времени приносит свое возмездие.
Мальволио Я отомщу всей вашей гнусной шайке! Уходит. |
